"... Ведь это счастье - просто жить"

Есть женщины в русских селениях…

…В небольшой комнатке деревенского пятистенничка играли две маленьких девчушки: старшенькая Маша лет пяти и Клава – младшенькая. Машенька должна была следить за своей младшей сестрой, но у неё не всегда получалось как надо. Почти целыми днями они находились одни – их мать вынуждена была так поступать: после смерти мужа, оставшись одна с малышками на руках, работала в колхозе, чтобы хоть как-то прокормить и вырастить детей. Анна Ивановна пропадала на работе, дочек почти не видела: уходила – девчонки ещё пребывали во сне, когда возвращалась, дети, порой обмаравшиеся, полуголодные, уже спали, где придётся. Глядя на всё это, материнское сердце обливалось кровью…

Тридцатые годы прошлого столетия – время тяжёлых испытаний для молодой республики Советов, её людей. Новые реформы, законы, коллективизация, строительство фабрик, заводов и других важных объектов, и одновременно с этим - голод, безграмотность, террор по отношению к своему народу. В то время трудней всего было деревне, ей и до сих пор приходится карабкаться наверх, доказывать своё право на жизнь…

Наша героиня – та самая девочка Маша пяти лет от роду, а ныне проживающая в Орлово Мария Андреевна Богданова. На примере этой замечательной женщины нам хотелось показать, что выстоять и победить наша страна смогла благодаря таким самоотверженным труженикам как она.

Когда началась война, Марии шёл двенадцатый годок, в школу, из Новорямово в Калмак, ходила пешком.

-Одеть и обуть было нечего, - вспоминает пожилая женщина, - и всегда хотелось есть, поэтому учёбу пришлось бросить. На следующий год вновь отправилась в школу, пятый класс всё-таки осилила и даже шестой проучилась добросовестно. Весной пришла пора сдавать экзамены, а обувки-то никакой нет. На этом познание наук и завершилось. Как только мне стукнуло четырнадцать - пошла работать в колхоз, не сидеть же у мамы на шее. Так как я считалась девицей грамотной, то меня поставили старшей в бригаду женщин, занимающихся перевозками горючего. Всё бы ничего, только в упряжки запрягали не лошадей, а быков. Этими упрямыми и своенравными животными управлять было одно мучение. Представьте себе – дорог нет, добираться до Омутинки почти двое суток, частенько случалось, когда быки, шествующие мирно и не торопясь, только завидев хотя бы небольшую лужу, вдруг срывались, становились неуправляемыми. В результате бочки с горючим - в кювете, а мы со слезами на глазах, надрываясь, тащим их наверх, чтобы опять загрузить и отправиться в путь. Вот так и ездили всё лето напролёт, дома почти не бывали. Когда успею забежать домой, мама приготовит с собой гушку с молоком да лепёшек из травы. И опять айда в путь-дорогу.

После этих мытарств Марию направили в Армизон, на кирпичный завод, где девушка работала формовщицей.

-Утром вставали очень рано, - рассказывает Мария Андреевна. - Идёшь на завод, а нигде нет ни огонёчка – все ещё спят. Вечером, правда, пораньше отпускали. Наша задача была – формировать кирпичи, укладывать в сарай, который предварительно утыкивали соломой, на просушку, после чего изделие отправляли на прокаливание. Конечно же, существовала норма - 1200 штук в день. У меня, ну, никак не получалось – 1100 и всё тут, на остальное просто сил не хватало. Работала я босиком, несмотря даже на дождь, это сказалось на моём здоровье - вся нижняя часть тела покрылась фурункулами. В больницу стыдно было даже идти, но пришлось. На некоторое время меня освободили от работы, отправили домой. Я пешком дотопала до Новорямово, а три дня пролетели незаметно. Обратно возвращаться не стала, хотя приезжал сам начальник, угрожал судом, принудительными работами. Но, к счастью, заступился председатель колхоза П.М. Калмаков, который нашёл замену, а меня, как несовершеннолетнюю, оставил в колхозе - опять же на быках возить зерно в Омутинку и Голышманово. Когда исполнилось 16 лет, со мной уже не церемонились: брали вручную косить сено, а также на уборку вязать снопы. Женщины-то опытные при себе имели специальные голички, чтобы не поранить руки, а я ведь только постигала азы - руки все в ссадинах, крови, ноги босые. От боли навзрыд ревела да ещё толком ничего не получалось, кони, и те не слушались. Ни о какой норме не приходилось и думать! Подъедет ко мне председатель, утешает: «Не плачь, девонька, и у тебя всё наладится». Хоть и бедно жили, в трудах, но молодость брала своё – ухитрялись в клуб на вечерки бегать. Не всегда, конечно. Хорошо помню один случай, который сейчас кажется смешным, а тогда не до этого было. Собралась я как-то с девчонками в клуб - на улице грязь, а на ноги никакой обувинки нет. Тогда я подошла к маме и попросила, чтобы она обратилась к моему отчиму Поликарпу Ивановичу дать мне сапоги. На что она ответила: «Если тебе надо, то подойди и попроси». Ничего другого не оставалось. Помню как он, улыбаясь, сказал: «Мне, конечно, не жалко - бери. Хочу, правда, напомнить - сапоги сорок пятого размера, надеюсь, что будут в пору». Я от радости, не раздумывая, запрыгнула в сапожищи и побежала к подружкам. До сих пор без смеха сквозь слёзы об этом не могу вспоминать…

Весной 47-го вернулся в наши края молодой солдат-победитель Михаил Богданов. Видимо, меня он сразу приметил, после нескольких встреч, в основном, на собраниях - я была комсомолкой, он – партийным. Вот и сделал предложение руки и сердца. Ни о каком замужестве я тогда не думала, восприняла всё не всерьёз. Вскоре Михаила, как коммуниста, отправили в Бурлаки Председателем сельского Совета. Оттуда приходили письма, в которых он писал, что не теряет надежды видеть меня своей женой. И вот однажды, в один из сентябрьских вечеров этого же года, мама прибежала за мной в клуб взволнованная и говорит, что за мной приехал Миша. Идём домой, а я всё твержу ей: «Всё равно не пойду за него». Мама в ответ: «Зачем тогда парня обнадёживала, отказала бы сразу и делу конец». Зашли в дом - я вся такая гордая прошествовала мимо гостя и встала у печки, а старые люди говаривали, что это первая примета, которая указывает на замужество. В общем, одновременно получилось сватовство и женитьба. Вот так не думала, не гадала, как стала невестой… Сошлись два одиночества, у которых ни обуть, ни одеть нечего, и помощи ждать не от кого.

Прежде, чем нам отправиться в Бурлаки, решили заехать к его матери в Горюновку на смотрины. Взгромоздилась я на телегу, не поверите, в валенках, это в сентябре-то, и пошёл дождь! Смех и грех, да и только. Приехали ночью, промокшие, замёрзшие – нас встречает свекровь, а его сёстры меня со стороны разглядывают, как какое-то заморское чудо. После вынесли свой вердикт: «Ничего, баску невесту брат привёз». Этой же ночью добрались до Бурлаков, ведь утром ему надо идти на работу. А я, намаявшаяся, продрогшая, забралась на печь и уснула сладким сном, забыв, что и замуж вышла. Чего с меня, пацанки, было взять - умудрялась ещё воробьёв зорить. Помню после очередного «подвига» кричу: «Посмотрите, посмотрите, сколько здесь чиликат!» Здешние люди порой не понимали, о чём я толкую, ведь калмакский и горюновский говоры разительно отличались от остальных. А как непросто приходилось добывать водяные бобы: топчешься в воде до тех пор, пока они на поверхность не всплывут. Наше поколение выросло благодаря «подножному корму» - разным копушкам, медункам, ягодам, грибам, полевому луку и т.д. Это сейчас пошёл в магазин и купил всё, что надо.

В Бурлаках устроилась в школу техничкой, потом перешла санитаркой в больницу. После переизбрания председателя вернулись в Горюновку. Оттуда вскоре переехали в Армизон, вернее сказать, взяли чемодан на двоих и айда осваивать новое местожительство. Когда стали появляться совхозы, то мужа по партийной линии направили в Калмак бухгалтером. Может так бы и жили до сих пор там, но однажды один его знакомый переманил работать в Орлово. Я десять лет трудилась телефонисткой на местной АТС, после её ликвидации до самой пенсии трудилась в Сельском Совете. С 1965 года отсюда - никуда, а спустя тридцать два года ушёл из жизни мой супруг Михаил Евдокимович…

Слушая эту седовласую женщину диву даёшься, через что пришлось их поколению пройти, да не просто выжить, а действительно выстоять, победить, при этом не потерять чувство юмора и веры в завтрашний день. За свой многолетний, нелёгкий и добросовестный труд Мария Андреевна награждена, как и её мать, медалью «За доблестный труд». Сейчас эта милая старушка живёт одна, но у неё есть помощница, хотя она по-прежнему старается делать всё сама. Мария Андреевна ежедневно навещает сестру Клавдию Андреевну, которая хоть и младше, но требует большего внимания.

-Просыпаюсь утром и радуюсь, - говорит наша героиня, - что Господь даровал мне ещё один день, ведь это такое счастье – просто жить.

Подгатовила Л. ЛАПУХИНА

(Продолжение в следующем номере)