Человек слова и дела

В этом человеке удивительно органично уживаются хорошее и плохое. В том смысле, что хорошее не кружит ему голову, не вызывает эйфорию; плохое его не раздражает, не вводит в депрессию.

Хорошее или плохое известие на его внешнем виде почти не отражается. Разве что в случае хорошей новости негромко скажет: «Надо же», – и на его всегда ухоженном лице внезапно на пару мгновений выступит румянец, а на губах появится удивительная барабанщиковская улыбка – мягкая, добрая, которая высветит какие-то еще сохранившиеся детские черты лица и благородство души.

ЗАВИДНЫЙ ХАРАКТЕР

Часто думаю, что же в человеке первично: судьба, ниспосланная свыше, или характер, вложенный родителями и отшлифованный острыми зигзагами жизни. Наверно, все-таки характер, который живет в человеке подобно внутреннему стержню, и у каждого человека этот стержень разный. У одних он тоненький, и такого человека гнёт и мотает из стороны в сторону даже незначительная неудача; у других он многогранный, мощный, и такой человек стоит на земле твердо, уверенно, и любые неудачи разбиваются об эту глыбу.

Характер-стержень развивается вместе с человеком, и чем активнее жизненная позиция человека, чем цепче его хватка, чем амбициознее его планы, тем он крепче.

Очень важно вовремя определить характер человека, помочь ему окончательно состояться и дать полную свободу самовыражению.

Таким даром оценки характеров людей и умением их развивать, несомненно, в полной мере обладал Василий Федорович Кныш. Это он заметил паренька в селе Ильинском, устроил ему одну-две проверки, а потом и вывел на острие колхозной жизни, рекомендовав председателем колхоза имени Ленина.

А дальше Барабанщиков пробивался уже сам: умелый хозяйственник перерос в заметного общественно-политического руководителя. И никакие катаклизмы и политические бури не согнули этого удивительного человека: стержень не поддался превратностям судьбы, выдержал и физические, и моральные, и психологические нагрузки.

…Нет-нет, да и вспомнится мне, как твёрдой походкой, гордо шёл Владимир Иванович во главе своего коллектива дорожников на празднике 250-летия села Казанского и улыбался зрителям открытой, щедрой, свойственной только ему одному улыбкой.

«КАКОЙ РАЗГОВОР, СДЕЛАЮ»

В те уже далекие и счастливые в моей жизни годы бывал я в компаниях с Барабанщиковым, причем не в таких, когда всё на скорую руку, когда пьют горькую быстро, жадно, словно кто-то через минуту стаканы отнимет. …Однажды собрались дружной компанией. Уборка давно завершена, пришла долгожданная короткая передышка. Воспоминания о напряжённых месяцах и днях наплывают как плотные, еле бредущие по небу облака, и между ними нет-нет и сверкнёт яркий солнечный лучик: «А помнишь, как…?» А поскольку нас за столом собралось прилично, то такие лучики сверкали часто, мы выслушивали каждого, дивились пережитому, на какой-то миг замолкали, а потом кто-то говорил: «Ну, давайте за это».

Уже и полночь близится, а мы не замечаем этого, сидим: завтра ведь спокойный выходной день.

И тут зазвонил телефон. Сидящий ближе к аппарату вальяжно берёт трубку и тут же быстро-быстро передает её Барабанщикову и шепчет:

– Тебя, Кныш.

– Завтра в Ишим приезжает начальство из области и собирает актив Ишимской зоны, – слышим размеренный голос Василия Федоровича. – Поручаю тебе подготовиться как всегда с расчётами, выкладками и рассказать от нашего района, как колхоз год закончил, какое настроение у людей. Да что тебя учить – сам знаешь как это делается. Понял?

– Какой разговор, сделаю, Василий Фёдорович.

Так или примерно так отвечал на просьбу первого секретаря райкома партии каждый руководитель колхоза, предприятия, потому что все знали: спорить с Кнышом – это всё равно, что в декабре искать на лесной поляне подснежники: и цветочки не найдешь, и ноги вместе с задницей отморозишь; я уже не говорю о ягодах на десерт…

Барабанщиков с сожалением оглядел компанию, махнул «подорожник» и так спокойно, по-будничному сказал: – Ну, пока, пойду часа два посплю и начну готовиться.

О ВЗАИМОПРОВЕРКАХ

Ну надо же было обкому партии принять такое решение – выбрать труженикам Казанского района в соперники по социалистическому соревнованию тружеников Сладковского района. Да как бы ни горбатились и не рвали пуп сладковчане, а победить казанцев им было никак невозможно. Потому что была большая разница в качестве земли, в культуре полеводства и животноводства и, конечно же, в организаторах производства – руководителях среднего и высшего звена.

… Зима. Холодновато. В кабинете председателя колхоза им. Ленина уютно и тепло. Владимир Иванович как всегда свеж, бодр, улыбчив.

Достаю блокнот, ручку и прошу рассказать, как прошла взаимопроверка с совхозом Сладковского района (это был, пожалуй, единственный случай в моей журналистской практике в период работы в районе, когда я не смог поехать вместе с делегацией).

– Ну что сказать, – традиционно начинает Барабанщиков. – Подъехали к конторе совхоза, а к центральному входу вьется заячья тропинка, дверь еле-еле только на половину открыли, протиснулись бочком. В коридоре на полу линолеум в рваных дырах. В кабинете, веришь, такая же картина. А у директора лацканы пиджака в трубочки закручены. Дальше рассказывать?

Я представил в том кабинете и на таком фоне подтянутого, в отутюженном костюме и при галстуке Барабанщикова и животноводов колхоза им. Ленина в костюмах и элегантных кофтах, джемперах, и захлопнул блокнот.

Много позже сверкнула мысль: а может, обком партии специально определил соперника по соревнованию Казанскому району, чтобы ненавязчиво подсказать сладковчанам: успехи в делах начинаются с того, как выглядят люди, как они настроены и как относятся к делу. Скорее, так оно и было. Ну, тогда обком в выборе и в своем решении не ошибся.

«СЛУШАЙ, МИЛ-ЧЕЛОВЕК»

У Барабанщикова присказок много. Но эта – коронная. И она сильно отличается от другой, тоже часто им употребляемой: «Какой разговор, сделаю».

Но если последняя означала безусловную обязательность, энергичность выполнения обещанного, то первая… «Слушай, мил-человек», – начинал он разговор с тем колхозником, который нерадиво отнесся к делу: при посеве наоставлял «балалаек» или при вспашке наворотил глыб таких, что заяц не перескочит, или за коровами так ухаживал, что шерсти чистой на них почти не было видно из-за налипшего навоза. А дальше, не повышая голоса, не выходя из себя, не устраивая сцену, говорил в лицо всё, что думает.

«Слушай, мил-человек» – в этом обращении звучала неприкрытая ирония, сарказм и уничижительность. Как-то сказал об этом Барабанщикову.

– А как я должен обращаться к бракоделу? Ведь он стог мечет, а получается обычная куча сена, которая промокнет насквозь в первый же дождь. У нас навоза на фермах хватает, так он его ещё и тут заготавливает. И после этого я должен величать его по имени-отчеству или товарищем называть? Он убыток колхозу принесёт двойной: деньги получит за халтуру, и сена на ферме не дождешься.

И после паузы полувопросительно добавил:

– Неужели и для своего двора он так же сено запасает?

О РОЛИ ЛИЧНОСТИ

Звонок раздался ближе к вечеру. В трубке голос Барабанщикова:

– За Шадринкой звенья пошли на районный рекорд по метке сена. Есть желание поучаствовать?

И вот мы в председательском УАЗе пылим на шадринский луг. За рулем Барабанщиков. Разговор вертится вокруг вечной темы: производительность труда и доход колхоза растут медленно, а денег требуется прорва: и квартиры колхозникам надо строить, и мехток расширять, и дороги строить – ремонтировать…

Барабанщиков вздыхает и после паузы продолжает:

– Тут я прочитал роман Теодора Драйзера «Финансист» (известный американский писатель, годы жизни 1871-1945 – авт.). Так вот живёт человек, есть у него стремление, есть жажда к работе, упорство. И он так организует своё дело, что из простого клерка вырастает в могучего финансиста, ворочает громадными деньжищами. Потом не рассчитал или зарвался и сел в тюрьму. Вышел и снова встал на ноги, снова забрался на вершину финансовой пирамиды. Я веду разговор не о власти денег, не об их накопительстве за счёт махинаций, а о роли личности. Вот бы нам таких толковых, настырных, цепких личностей да на каждый участок колхозного производства. Я не паникую, у нас и сегодня есть много толковых, деятельных специалистов. Взять хоть того же Вильгельма Виктора Фёдоровича, Цуканову Валентину Фирсовну, ещё могу ряд фамилий назвать. Побольше бы таких, побольше бы личной инициативы бригадиров, завфермами, специалистов в организации производства, в укреплении экономики. Вот тогда бы мы зажили!

Он продолжал свои рассуждения, а я ошарашенно смотрел в окно уазика и пытался увязать в голове такие разные факты: Барабанщиков, находящий время для чтения романа, когда на сон остается несколько часов в сутки, – Шадринка – сенокос – и американский писатель Теодор Драйзер, создавший образ человека, который так захватил моего собеседника.

ВЫНУЖДЕННЫЙ ТОСТ

Комиссия из области была небольшая по численности, но въедливая до невозможности: целый день гонялась по полям, фермам, МТМ – и всё покажи нам виды на урожай зерновых и силосных, покажи готовность техники к уборке, сушке зерна, подработке семян. Умаялись сами и умаяли Барабанщикова.

После подведения итогов в правлении (замечания мелочные, вывод – в хозяйстве всё в порядке) Владимир Иванович пригласил комиссию пообедать-поужинать на дорожку.

После какой-то рюмки Владимир Иванович заметил, что главный проверяющий манипулирует вилкой, пытаясь с края тарелки что-то соскоблить.

Быстро налил по очередной и произнес такой тост:

– Давайте выпьем за специалистов своего дела. И не только наших, колхозных, а и за тех, кто делает такую красивую посуду. Ведь надо же так украсить тарелку луговыми цветами, на которых божьи коровки смотрятся как живые.

Главный проверяющий улыбнулся и благодарно посмотрел на Барабанщикова…

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Всё-таки ценная вещь – записная книжка. Я бережно храню их сотни. Они разных форматов, в красивых обложках и в обычных картонных. Полистаешь, и в памяти оживут картины давно минувших дней: лица друзей, казанские просторы, голубая гладь богатых озер…

Я благодарен судьбе за то, что она свела-сдружила меня со многими интересными и неординарными казанцами. И среди них – Барабанщиков.

Желаю тебе, Владимир Иванович, здравствовать долгие годы и созидать во благо района, во благо своей семьи.

Иван КНАПИК,
редактор Казанской районной газеты «Заря коммунизма»
в 1974–1983 годы
Фото Тамары НОСКОВОЙ