Преступление и просветление

Текст Людмила Барабанова

Признаться, изначально Дамир Маслов заинтересовал меня тем, что предложил на тюменском строительном рынке новую продукцию – светопрозрачные фильтры для окон, сберегающие тепло. Знатоки объяснили, что летом такая плёнка отражает тепло наружу, зимой – внутрь помещения. И я уже крутила в голове, как задать первый вопрос: «Название фирмы «Термодар» следует понимать как «тепло даром» или «дарить тепло»?» Но вопрос мой повис в невесомости в первую же встречу: бегло прогуливаясь по биографическим тропам, мы споткнулись о непредвиденный (для меня!) камень: криминальное прошлое Дамира, колония.

Понятно, что я затуманилась в замешательстве, сражённая откровенностью своего собеседника. Однако Дамир решительно вывел меня из тупика, заявив, что о его страшном опыте надо рассказывать непременно, поскольку «алкоголь и табак убивают русскую нацию».

Последний оборот явно попахивает лозунгом. Так оно и есть, это один из слоганов (как сейчас говорят), с которыми выходит на свои манифестации партия КПЕ (курсом правды и единения). А Дамир - активист КПЕ. Зачем супостатам России тратить свои ресурсы на пушки и ракеты, когда можно извести нацию с улыбкой на лице, растлевая людей с малолетства приманкой бесконечных удовольствий, культом насилия и бесстыдства, наркотиками и алкоголем? Действительность неумолимо свидетельствует об угрожающей демографической яме русской нации, весьма близкой к «точке невозврата».

Именно в эти проблемы и погружён сейчас Дамир. В офисе его фирмы как раз и происходят встречи активистов «Единения». Видите, какой головокружительный зигзаг судьбы: от точки падения до точки вознесения - десять лет. Тут меня отшибло напрочь от теплосберегающих технологий. Плёнки подождут. Слушаем Дамира.

Крутые парни

Юношеские мои годы совпали с самым лихолетьем – назовём их временем дикой капитализации страны. Мы жили с мамой в Вологограде, и после школы я двинулся в гидромелиоративный колледж. В школе я увлекался радиотехникой, но отец без особых усилий развеял мои намерения. У него был свой расчёт: он начал заниматься строительным бизнесом и хотел в перспективе и меня втянуть в это дело. Ему нужен был технарь.

Вообще-то отец тогда уже не жил с нами. У моей семьи история невесёлая, как у множества семей в нашей стране. Брак отца с матерью оказался скоротечным из-за пьянства отца. Всего около трёх лет. Родился я в Туркменистане. Недалеко от Чарджоу есть посёлок Нефтезаводск, и первый пейзаж, который я запомнил, - пустыня, необозримый, неохватный глазом простор.

Моя мама – русская, приехала из Волгограда, работала в отделе кадров, и её полюбил Равиль, энергичный и, как я понимаю, очень способный человек. Он проделал путь от мастера до начальника участка, успешно набирался опыта и строительного, и житейского у «химиков», которые были в его подчинении. Как только я родился, отец не мог пережить, что я стал для мамы главнее. Тут и началось… В конце концов мама оборвала эту муку и уехала со мной в Волгоград. В итоге их развода я имею татарское имя и русскую фамилию.

Со временем отец перебрался в Волгоград, лет в пятьдесят бросил пить, пытался, видимо, восстановить семейные отношения, но мама была непреклонна. Общаться им потом приходилось – и всё чаще! – из-за того, что с сыночком стали происходить разные тревожные истории. Где-то к третьему курсу я практически перестал ходить на занятия в колледж. Моим идеалом стали крутые парни. А в чём основа крутизны? Деньги и сила.

Начиналось вроде с чего-то безобидного. С повышенного интереса к «прикиду», с культа вещей. Помню, отец подарил мне фирменные кроссовки за сто долларов. Так важнее качества этой обуви радовало сознание: сто долларов! Доллары – это круто. Но крутизне нет предела: у кого-то появился музыкальный центр, а у кого-то даже своя «тачка».

Однажды на улице я познакомился с парнем, который приложил руку к моему «просвещению». Он оказался пронырливым вором, что я усёк не сразу. Видите ли, есть разбойный налёт с оружием и насилием, а есть виртуозы-карманники, артисты в этом жанре. Тогда во многих городских дворах мальчишеские компании сбивали «авторитеты», они и давали лоботрясам вроде меня криминальное образование. Кто нацеливал на рэкет, кто обучал различным схемам мошенничества. Это называлось «продать уши мёртвого осла». Или подлавливали одиноких пьянчуг, забитых стариков, лишали их жилья и пускали побираться по миру. Были шайки напёрсточников, они приходили на рынок и запускали свой «лохотрон». В нашей среде какие слова употреблялись чаще всего? Бабки, воздух, лавэ – всё это обозначение денег. И конечно, кинуть «лоха». В моей учебной группе такие явления тоже происходили. Порой появлялась милиция, устраивала обыск, находила наркотики. Завуч нашего отделения многое видел и понимал. Однажды на остановке скоростного трамвая четверо наших парней напали на него. Мстители! Он мигом их раскидал, потому что был кандидатом в мастера спорта по боксу. Не на того нарвались!

И всё-таки в группе не все сошли с ума от денежной лихорадки. Люди учились, подрабатывали, где могли. А свою компанию на стороне я помню так. Стоим кружком с банками пива, а по кругу идёт «косячок» - сигарета с марихуаной.

С этого момента подробнее

- Откройте тайну: в чём притягательность марихуаны?

-Мне даже говорить об этом противно. Ну, веселуха такая, стоим и гогочем. Я бы даже сказал, что у этой процедуры – «косяк» по кругу – какой-то ритуальный смысл. Вроде символа крутизны.

Позднее, когда я уже сидел в колонии, Волгоград наводнили героином, возникли очаги массового заражения СПИДом, и в колонию хлынул зелёный молодняк. А иных я встретил в той же колонии со шрамами от арматуры, бойцов тех жутких разборок, что происходили в Волгограде между криминальными кланами Спартановки и Краснопресненского района.

- А что делили в этих битвах?

-Сферы влияния. Например, над рынками. А рынки тогда, в голодные девяностые, были запружены челноками – в основном несчастными тётками, которым нужно кормить детей. А крутые парни мародёрствовали, кружили, как чёрные вороны, над лёгкой добычей. Деньги и сила – вот чему тогда молились в молодёжной среде. Никто не думал, что дело-то рискованное. Многие изуродованы в этих схватках, другие убиты, третьи сели на иглу, четвёртые загремели в колонию. Кстати, в Волгограде один из авторитетов (он убит в перестрелке) оказался инспектором рыбнадзора, то есть офицером милиции. Такая вот крутизна. Так что «кинуть лоха» в моей среде казалось просто детской забавой.

- Недавно на телеканале «Культура» в пресс-клубе всерьёз обсуждали тему: можно ли считать, что в России все лохи. Как я понимаю, словечко приплыло к нам из воровского жаргона. Как Вы понимаете, на чём держится промысел «кинуть лоха»? Поймать на крючок доверчивого? Собрать дань с вековечной мечты русского человека найти клад или урвать шальные деньги ни с того ни с сего? Недаром же любимая в народе сказка – «По щучьему веленью…»

-Я бы сказал, что пристрастие к шальному богатству – чисто русское качество. Почитайте сказки северных народов, там по небу летают жареные гуси. А доверчивость, я думаю, - ценное качество.

- Согласна. До той поры, пока она не перетекает в глупость

Труженики зоны

Наверное, нелепо звучит, но вышло так, что первым заведением, из которого я вынес важные позитивные уроки, стала колония. Я загремел по статье «кража по сговору» и оказался за решёткой двадцати лет от роду. Первое открытие: и в неволе есть возможность выбора. Или сиди в бараке, проклиная свою долю (в безделье особенно остро давят режимные запреты), или иди вкалывать. В колонии были цеха: пошивочный, деревообрабатывающий, инструментально-ремонтный и ещё кое-что. И не успел я толком оглядеться, как мой земляк Стас без всяких объяснений привлёк меня в промзону к ремонту мягкой мебели. Он дал мне, белоручке, навыки ремесла и помог понять, что только работая по две смены (с 8 утра до 11 вечера) можно прожить в колонии, не падая духом.

Признаюсь, что, выполняя срочный заказ, приходилось «париться» в промзоне ночами. Однажды за трое суток мне удалось соснуть четыре часа. Видите ли, срочные заказы для колонии были выгодны: на эти деньги администрация докупала продукты к нашему скудному рациону. Правда, в момент трёхсуточной вахты я уже был бригадиром мебельщиков (Стас освободился), а бригадиру невольно приходится крутиться. И защищать интересы своих, обеспечивая их заказами, и уметь договариваться с начальством. Иногда мы занимались даже модернизацией. Например, по собственным чертежам из подручных средств собрали кресло-кровать.

Ясно, что к такому курсу я пришёл не вдруг. Началось с того, что в общей среде осуждённых выделил нескольких: один был наладчиком швейного оборудования, другой – заточником. Словом, мастера высокой квалификации. Помню, как случилась первая моя встреча с заточником Николаем. В инструментальном цехе я глубоко поранил руку отвёрткой. Рану, конечно, обработали, но перед этим в первую минуту Николай сказал: «Не бойся, от машинного масла плохого не будет». И меня тогда поразило, что весь инструмент он держал в идеальном состоянии, как будто в собственной мастерской.

Именно эти мужики, мастера на все руки, попавшие в зону по пьянке, сбивали спесь с таких желторотых, как я. Они развеивали те ложные мифы о лёгкой наживе, которыми мы были отравлены. Как они утверждали свой авторитет? Не назиданием, не силой, а справедливым словом. Ведь совместная жизнь мужчин в клетке, в искусственной изоляции от мира к чему ведёт? Неизбежны обиды, разборки, злоба. Кто мог рассудить молодёжь в отчаянных схватках? Порой хватало нескольких весомых слов этих трудяг, которых по справедливости надо назвать наставниками. Да, это мои первые наставники в жизни. Выходит, надо мне было попасть в колонию, чтоб понять: только труд способен спасти человека в любой яме. С высоты сегодняшнего понимания, после Академии управления, я понимаю, что обязан многому в своём развитии именно «бесструктурным» связям.

С этого момента подробнее

- Насколько я понимаю, бесструктурные связи возникают спонтанно, независимо от официальной иерархии в социуме. Но как в зоне отверженных возникают притяжение, дружеские узы, предпочтения?

-В колонии водилась такая практика: если в городе погиб милиционер, то гроб ему делали у нас. Меня как бригадира мебельщиков могли разбудить среди ночи и дать срочное задание. «Бери, кого хочешь, в помощь». Так я познакомился с парнем – он совсем с другого участка, спец по деревообработке. Ну, а я обшиваю гроб изнутри и снаружи. Так возникает деловая связь – не более того. Но ведь мы в неволе, где процветает стукачество. Значит, мой новый знакомый проходит у меня проверку на верность. Как и я у него, естественно. Вот и появился у меня друг. Потом другой.

В колонии возникает и много подпольных деловых связей. Кто-то просит сделать рамочку для фотографии. Подбросит потом продуктов из посылки. Отремонтируешь стулья из пищеблока – получишь лишнюю порцию. Трудиться выгодно во всех смыслах. И материально, и потому, что жизнь обретает какой-то смысл. Приятно же, что ты из какого-то барахла сделаешь вещь.

Что касается бесструктурных связей… Никакие наставления от администрации не имели бы на меня влияния, пусть бы даже исходили от кристально честных людей. Важно, что мои наставники горе мыкали вместе со всеми нами.

- Значит, Дамир, Вам просто повезло на людей?

-Подобные люди есть везде и всегда. Тут проблема личного выбора: к какому берегу ты пристанешь. Что, в нашей колонии не было бунтарей, которые отказывались выполнять норму, дебоширили, гнили в штрафном изоляторе? Я понял сразу: сколько головой об стенку ни бейся, ничего уже не изменить.

- Значит, всё упирается в простое действие: принять ситуацию? Правда, эта простота – самое сложное для каждого.

-Да, нам всем дано от рождения интуитивное различение добра и зла. Для меня главный урок тюремного наказания в том, что тунеядцем быть невыгодно.

Путь к себе

На волю я вышел через три с половиной года и пошёл работать отделочником на фирму отца. Мамка даже уговаривала меня отдохнуть, но я уже от безделья маялся. И всё-таки не стоит думать, что любовь к труду сама по себе обеспечивает зрелость личности. Гражданского-то сознания было ни на грош.

Любопытно, что в годы после освобождения я впервые услышал такие названия, как Надым, Нижневартовск, Уренгой. Как это вышло? Да я поступил на заочное в колледж нефти и газа. Колледж считался престижным, туда богатые родители из добывающих отраслей пристраивали своих чад. Волгоградцев в группе только двое, кажется. Помню, как при проведении лабораторных работ преподаватель маялся с нами. «Если возникнет авария на газоперерабатывающей установке, что вы станете делать?» А студенты отбиваются изо всех сил: мол, диспетчер отследит информацию по компьютеру и вызовет мастера, если надо. А ремонтировать дефектную деталь к чему? Закажем новую. Тем более, все комплектующие иностранного происхождения. Такие вот энтузиасты. И я такой же. Не собирался в мастера контрольно-измерительных приборов. Мне и в отделочниках уютно. Тем более что постепенно я осваивал всё новые и новые операции. Особенно нравилось создавать конструкции из гипсокартона.

В Волгограде я жил до 2005 года, потом по знакомству устроился в бригаду отделочников в Лазаревское. Побережье Чёрного моря от Сочи до Туапсе. А в Тюмени оказался вот почему. Как-то в поезде познакомился с проводницей Натальей. Кажется, это поезд «Новый Уренгой – Адлер». В общем, мы с ней не один год встречались, а потом решили пожениться, и она позвала меня в Тюмень, где у неё квартира. Да только совместная жизнь не заладилась у нас, всё какие-то скандалы. Наверное, постоянная выпивка сильно опустошает. С банками пива не расставались.

Однажды после очередной ссоры я засобирался в Волгоград и говорю парням, которые занимались установкой дверей на моём объекте: «Уберусь я к чертям собачьим. У меня ведь даже электроинструмента нет». Представьте себе, назавтра Саша с Димой вручают мне новенький комплект. Я говорю, потрясённый: «А если я исчезну из города?» Они смеются: «Ничего, Земля-то круглая». Помните, в одном мультике Барбос повторял: «Я потрясён! Я потрясён!» В те дни я был совсем как тот Барбос.

В конце концов мы с Натальей развелись, но уехать из Тюмени опять не удалось. К тому моменту я устроился на фирму, где освоил новое направление: стал монтажником натяжных потолков. И от клиентов шло столько благодарностей моему шефу, что он ни за что не хотел со мной расставаться. Пристроил жить в студенческое общежитие на учхозе. Комната на двоих. Можно сказать, пустили щуку в реку.

Ни один ужин не обходился у нас без пьянки. А наутро голова гудит, не гудит - идёшь вкалывать. К тому моменту я делал абсолютно все отделочные операции, кроме штучного паркета. Причём любопытно, что для студентов я сделался кем-то вроде наставника, утрясал их бесконечные распри. Ситуация как бы перевернулась. Но в целом один мой день ничем не отличался от другого. Я стал роботом по отделочным работам.

Всё перевернулось в новогоднюю ночь и первый день 2009 года. Меня пригласил на праздник в загородный дом один знакомый. Там, конечно, изрядно приложились к выпивке. Однако, очнувшись, я почувствовал такую тоску, что резко сорвался и поехал в общагу. Там тихо, пусто, одиноко - каникулы же. В этой непривычной тишине я не стал даже включать музыку, а просто долго лежал пластом. Потом вспомнил про диск, который мы как-то всей компанией смотрели под пивко.

Поднялся, скачал на свой ноутбук тот диск и в одиночестве прочёл в электронном варианте книгу «Геноцид: механизм самоубийства людей». Прочёл махом и обалдел. Вот теперь дошло! Я-то как раз и занимаюсь самоубийством.

Как больно мне стало от этого прозрения. Детство вспомнилось. Ни один праздник дома не обходился без алкоголя. А отец мой как гужбанил! Ведь меня маленького дважды парализовало от диких сцен. Неужели мне суждено повторить матрицу отца? Я словно проснулся от какого-то дурмана. Стал думать, почему я докатился до такой пустоты, почему народ опущен до скотского состояния, где все потребности человеческие сведены к одному: хлеба и зрелищ.

И кинулся я тогда книжки читать и людей искать, созвучных моему кризису. Спасибо, Интернет помог. Через сайт Константина Павловича Петрова, генерал-майора космических войск, увлечённо пропагандирующего Концепцию общественной безопасности, вышел на тюменского парня Сергея, попросил встретиться. Он говорит: «Приходи, я базируюсь в клубе «Трезвая Тюмень».

С этого момента подробнее

- Дамир, Вы попали в хорошие руки. Я знаю не понаслышке руководителя клуба Александра Александровича Зверева. Интересно, как он Вас встретил?

-Сан Саныч, как мы все его зовём, понимал, в каком рассаднике я тогда жил. Конечно, я прошёл через его занятия по системе Шичко, но он и персонально видит каждого. Меня он предупреждал о неизбежных атаках из моего окружения. Учил ни в коем случае не тратить энергию на споры, ускользать от них. Действительно, в нашей общаге все потеряли покой. Как не пьёт? И говорят, от мяса отказался? И уже майонез отрицает? Когда ты принципиально и навсегда трезвеешь, окружение воспринимает твою позицию как вызов, как посягательство на устои. Правда, моему примеру позднее последовало двое, и с одним из студентов, спортсменом Василием, мы дружим по сей день.

Я бы сказал так: я только подошёл к идее трезвого образа жизни, а Сан Саныч дал мне инструмент для выстраивания новой программы.

В позе бегущего египтянина

В книге Роберта Киёсаки есть мысль, словно специально предназначенная для моего случая: «Чтобы перейти с одного уровня на другой, нужно поменять мировоззрение».

В самом деле, до моего глобального прозрения я вроде бы видел, что могу делать больше, успешно совмещая исполнение фирменных и «левых» заказов – и всё с хорошим качеством. Но до моего сознания, одурманенного алкоголем, с трудом доходило, что меня вовсю использует директор фирмы и как безотказного исполнителя, и как незаменимого эксперта в критических ситуациях. Ценят – да, однако карьерного роста нет и не будет.

Немного отвлечёмся. В первый раз я выполнил заказ по-свойски для знакомого. Сам закупил материал и сам всё смонтировал. Прикинул. Был просто потрясён, как это выгодно. Помню, как мы сидели с Василием и думали, почему бы не открыть собственное дело. Но мысль так и остаётся мыслью, пока не наступит точка кипения. Не успел я прийти в клуб «Трезвая Тюмень» и обрести дружескую поддержку Сан Саныча, как меня внезапно сократили на фирме (я сам уже шёл на конфликт, раскачивая лодку). Сократили – тем лучше!

В те дни я делал ревизию всей своей жизни, выбрасывал ненужные файлы. Ввёл большие ограничения в пищевой рацион. Порвал кое-какие связи. Пошёл заниматься в секцию рукопашного боя. И тут опять завязалась новая цепочка. Как-то после метания ножей я разговорился с моим тренером Андреем Евгеньевичем Денисовым.

Оказалось, он редактор и издатель рекламного журнала «Выставки Тюменской области». Словом, он физически тренирует меня – это одно, но ещё помог зарегистрировать мою фирму, создать свой сайт, пригласил участвовать в строительной выставке, подбрасывает материалы по ведению дела, по продажам. У меня крепнет впечатление, что как только ты начинаешь жить в гармонии с Природой, весь мир тебе помогает.

Цепные связи добра я соберусь когда-нибудь выразить графически. Давно руки чешутся. Помните тот комплект электроинструмента, который притащили мне в минуты безысходности Саша и Дима? Оказалось, они взяли его в рассрочку у Андрея, менеджера строительного сервисного центра. Вовремя отдать деньги я не смог, расплачивался Дима. Диме я позднее бесплатно монтировал потолок и делал облицовку кафелем в ванной. Верёвочка вьётся дальше. Андрей, зная качество моей работы, подряжал меня выполнить ответственный заказ для клиента в Ямбурге, а теперь, основывая строительный центр на Казачьих лугах, приглашает меня - с моими теплосберегающими плёнками и полом - партнёром в общее дело. Так вокруг электродрели закрутилась круговая порука взаимовыручки.

Мой мир расширился беспредельно. В моём просторном офисе (бывшей дизайнерской студии) базируется партия КПЕ. Я участвую в её акциях, а летом мы выезжали на ролевые игры в Тобольск. Здесь, на острове посреди Иртыша, Володя Масеев вытряхивал из нашей психики негативные программы и заряжал энергией созидания. К нам в июле присоединился и Андрей Старцев, наш уважаемый лектор из Академии управления. Он москвич и прилетает в Тюмень по заявке КПЕ. Я прослушал в Академии управления два курса – по личностно-психологической безопасности и по переговорным процессам (финансовый и производственный контуры).

С этого момента подробнее

- Если по заявке КПЕ, значит, Академия управления как-то связана с КОБой?

-Да, курс Академии управления разработан Константином Павловичем Петровым, которого я уже упоминал. Кстати, первая видеозапись лекций Константина Павловича по пропаганде КОБы сделана именно в Тюмени в 2004 году. У Концепции общественной безопасности особенно сильная группа поддержки в Екатеринбурге, Тюмени, Томске.

- Не сомневаюсь, какое подспорье дают эти курсы для становления и развития Вашего бизнеса. Попробуйте одной фразой оценить эти занятия.

-Меня больше всего будоражит ключевое высказывание Андрея Старцева: «Нет плохой информации – есть неправильное отношение к информации».

Что касается бизнеса. Я такое слово не употребляю. Оно чуждо русской культуре. К тому же бизнесмен – это тот, мне кажется, кто сидит в кресле и командует. А я в основном нахожусь в позе бегущего египтянина. Кстати, активисты КПЕ привезли на грузовике тонны литературы, списанной областной библиотекой. Часть книг ребята забросили в клуб «Трезвая Тюмень», какую-то долю повезут в колонии, но пока основная масса забаррикадировала моё кресло-кровать. Я сплю тут же, в офисе. На бизнесмена это разве похоже?

Послесловие

Помните, Дамир ввернул словечко «модернизация», когда рассказывал, с каким упоением зеки собирали конструкцию кресла-кровати из ничего, из ножек разваленных стульев и прочего хлама? Заразительный дух созидания не покидает человека и за решёткой. И я невольно припомнила тогда в разговоре «Один день Ивана Денисовича» Солженицына. Нет, Дамир не читал.

Однако тема «Ивана Денисовича…» имела неожиданное продолжение. В тех книжных завалах, в которых утонула комната Дамира, он вышарил именно эту повесть. И уезжая в командировку, специально звонил мне, чтоб сказать: «Беру читать в дорогу «Ивана Денисовича…».

Порой мне кажется, что история Дамира чем-то похожа на притчу. Правда, притчу создают широкими мазками, высекают как на камне: «пришёл и увидел», «увидел и заплакал»… В притче не до деталей. А меня как раз сильней всего потрясает в этом сюжете одна подробность: механизм прозрения. Вспомните, книгу «Геноцид» в студенческой общаге Дамир вместе со всеми просматривал однажды под пивко. Ноль внимания! А потом, корчась от тоски за бездарно погибающую жизнь, вдруг от той же книги получает толчок к духовному исцелению.

Пока душевную пашню не удобрило страдание или жажда познания (у кого как), зерно истины не прорастает. Скажем иначе: если нет во-прошения, встречного шага, любой учитель бессилен. Плодотворен только диалог. Кажется, подобная история случилась и с апостолом Павлом. Именно соблазны и падения бурной молодости дали ему моральное основание для совета молодым. Оно высказано им предельно просто: «Испытывайте всё, а придерживайтесь доброго».