Неопалимая купина чудовы дети. часть 3

(Начало истории можно прочитать в №№ 57, 59, 77).

   Процитирую этот текст дословно:

 «…Одинский ревком в то время подчинялся Каргалинскому волостному ревкому, и всё руководство, все указания исходили оттуда. Бумаги не было, чернил тоже. Писали на чем попало, а главным образом на церковных книгах. В Каргалинском волостном ревкоме работал псаломщик Чудов Александр Иванович, порвавший с церковью в первые дни Советской власти. И вот этот Чудов снабжал всю волость бумагой. В ход пускались церковные книги, разные церковные ведомости, справки и даже евангелии и псалтыри. Вот на них-то и писали поперек напечатанного. Чернила делали из моркови…»

Не берусь судить, всё ли так было на самом деле, да только те времена действительно были суровыми. Но вспоминаю сейчас, как, не раз перечитывая тогда эти строчки, доверилась было этой «беспощадной» правде о Чудове из уст человека, писавшего спустя почти полвека от тех революционных времён и событий. Проверить, действительно ли псаломщик Александр Чудов предал веру и, шагнув за порог церкви, пошёл «во власть», как рассказывал Тимофей Кузнецов, мне было негде, но и оснований не доверять автору, жившему в «тех самых временах», у меня тоже не нашлось. Тогда, шесть лет назад, я совсем ничего о Чудове не знала, однако, текст Кузнецова о нём крепко засел в моей голове.

И он припомнился мне три года назад, когда я начинала работу над большим очерком, посвящённым мятежным событиям крестьянского восстания, вспыхнувшего в конце января 1921 года в Ишимском уезде. Начавшееся в соседних Чуртанской и Челноковской волостях  оно быстро достигло пределов и Викуловской, и Каргалинской волостей и далее, перешагнув Ишим, Тюмень, Тобольск и разгоревшись, понеслось огненным смерчем по Сибири, Уралу и достигло границ Северного Казахстана.

 Просматривая собранные архивные материалы по истории тех событий, в одном из дел Ишимского архива я наткнулась на документ, написанный рукой того самого псаломщика Александра Чудова, столь узнаваемой по прочитанным к этому времени метрическим книгам.

То было большое, очень грамотное и подробное отчётное донесение о происходящих в Каргалинской волости событиях в мятежные дни февраля 1921 года. Датировалось оно 8 марта и адресовалось отделу управления уездом Ишимского уездного исполкома. Это донесение оказалось тогда бесценным подспорьем для моей работы. (Полный его текст опубликован в моём очерке «Писарь волостной» в антологии «Двадцать первый. Красная весна», которая издана к 100-летию Западно-Сибирского крестьянского восстания Ишимским музейным комплексом им. П.П. Ершова.)

Вот тогда-то, читая текст донесения, я и припомнила рассказ Тимофея Кузнецова из районной газеты о «перебежчике» Чудове. Однако кроме этого донесения, написанного Чудовым от имени руководства Каргалинского волревкома в марте 1921-го и подписанного им: «За секретаря – А. Чудов» (кстати, написано оно, похоже, теми самыми красными морковными чернилами, о которых упоминал Тимофей Кузнецов), других документов, составленных рукой бывшего псаломщика, больше ни в одном из архивных дел того времени не нашлось.

Могли ли слова Тимофея Кузнецова о том, что Чудов работал в Каргалинском волревкоме, подтверждаться этим неоспоримым, но единственным архивным документом, написанным рукой бывшего псаломщика в дни восстания? Наверное, могли. Однако меня терзали сомнения: неужели этот Александр Чудов, выросший в  духовном сословии, чьи дед и отец, да и он сам, отслужившие к началу двадцатых все вместе взятые в Каргалинской и соседних церквях без малого сто лет, смог предать веру и церковь?

«Неужели, – думала я, раз за разом перечитывая и рассказ Кузнецова, и то самое донесение, – Чудов так стал тяготиться своей причастностью к церковному делу, что, как только завеяли ветры крутых перемен, решился изменить делу отца и деда, делу своих дядьёв-священников, и пошёл искать новые смыслы жизни вне веры и вне церкви? Но нашёл ли?..»

Помню, как долго не отпускали меня эти сомнения, однако, документальных подтверждений того, что эти два года, начиная с конца 1919-го и по 1921-й, псаломщик Чудов на самом деле был при власти, тогда не нашлось.

«Но где же он был всё это время? И что с ним сталось потом, после восстания? Задержался ли он в той власти, если пошёл в неё на самом деле? И если пошёл, надолго ли ей пригодился? А что сталось с его семьей, детьми?» – задавалась я тогда всё больше и больше вопросами, а ответов не было.

Мне нужно было хоть за что-то зацепиться в своих поисках, и я начала искать сведения о его детях.

Но если о судьбах дочерей псаломщика найти поначалу ничего не удалось, а старший его сын Семён, похоже, умер в раннем детстве (других сведений о нём кроме метрики о рождении не нашлось), то об Алексее, втором сыне, рождённом в 1916 году, обнаружилась запись на сайте «Память народа» Министерства обороны РФ. (Этот сайт во многих моих поисках не раз оказывался палочкой-выручалочкой: имена многих героев моих историй отыскались именно там.) И на этот раз показалось, что мне повезло, только, увы, печальной была та запись. Чёрным по белому в ней сообщалось, что Алексей Чудов в апреле 1942 года погиб, и похоронка на него отправлена на имя его отца Александра Ивановича Чудова в село Каргалы.

Прочитав об этом в донесении о безвозвратных потерях 320 полка 11 стрелковой дивизии, в которой служил Алексей, я с робкой надеждой подумала: «Возможно, Чудовы жили в Каргалах в годы войны, раз похоронка была отправлена на имя его отца. Вот интересно, а упомянуто ли имя Алексея Чудова среди имён его односельчан, павших в годы Второй мировой войны, на гранях мемориала памяти в Каргалах?..» И поспешила за помощью к жительнице села и местному краеведу Ольге Шимбалёвой (Плесовских), попросив ее дойти до мемориала и посмотреть, есть ли там это имя. Ольга сообщила: никаких Чудовых на памятнике нет.

«Ну, да, возможно, он не был женат, раз похоронку на него Викуловский райвоенкомат адресовал отцу, а не жене. А, может, и вовсе некому было после войны в Каргалах о нём печалиться и помнить: могли же близкие родственники умереть или разъехаться кто куда, – размышляла я, получив от Ольги известие, – оттого и не нашлось его имени на Стене памяти? Да и был ли он призван Викуловским РВК? И если был призван, то – когда?» Однако информации об этом на сайте «Память народа» не нашлось. Тогда я отправилась в Тюменский госархив, где с 2020 года в открытом и бесплатном доступе хранятся оцифрованные документы всех районных военкоматов Тюменской области за период 1939–1946 гг., в том числе и Викуловского РВК. И там среди сотен имён его земляков, призванных на фронт из Викуловского района, Алексей Александрович Чудов отыскался. Он был мобилизован 8 января 1942 года и отправлен из Викулово в Омск. Там же, в документах Викуловского РВК, в деле № 13 нашлась и копия извещения («похоронки») за № 879, выписанного писарем штаба 320 стрелкового полка 29 мая 1942 г. В типовом бланке извещения указано: «…К-ц Чудов Алексей Александрович… в бою за Социалистическую Родину, верный воинской присяге, проявив геройство и мужество, был убит 3.4.42 г. и похоронен 2 км. Зап. Макаровской пустыни Лен. обл.» Ниже шла подпись командира полка Блинова и оттиск печати штаба полка.

Я снова вернулась на сайт «Память народа», чтобы теперь прочитать подробные сведения о гибели сына псаломщика Алексее Чудове. И сайт выдал мне следующее.

Красноармеец Алексей Чудов воевал на Ленинградском фронте и был убит 8 апреля 1942 года (в извещении о его гибели указана дата 3 апреля 1942 г.). «Первичное место захоронения – как указано на сайте – Ленинградская область, Мгинский район, д. Макарьевская Пустынь, западнее, 2 км». Название деревни, близ которой погиб Алексей, меня заворожило. Я отправилась в Интернет поискать это местечко на карте и сведения о нём. Найдя, ахнула!.. Алексей Чудов, сын сибирского псаломщика, погиб, освобождая Макарьевскую пустынь – святыню русского православия.

Это – одно из немногих святых мест в нынешней Ленинградской области. Ещё в середине XVI века Макарием Римлянином там основан монастырь. И история, и судьба его многострадальны. В Смутное время Макарьевскую пустынь разрушали шведы, но усердные монахи отстраивали её заново. Потом она долгие годы приходила в упадок и в 1764 году была упразднена. Почти сто лет пребывала в забвении, однако, тщанием монахов возрождалась снова. В последний раз монашеская жизнь в ней возродилась в 1894 году. А в феврале 1932-го оборвалась совсем: вся братия во главе со схиепископом Макарием (Васильевым) была арестована и репрессирована.

Много чего до войны потом устраивалось коммунистами в стенах пустыни: и ремесленное училище с интернатом, и совхозные помещения, и отделение страшного Свирьлага.

В 1941 году монастырь оказался на оккупированной немцами территории, которую в апреле 1942-го в составе 320 полка 11 стрелковой дивизии и предстояло освобождать каргалинцу Алексею Чудову. «Вот, – грешным образом думала я тогда, припомнив вдруг рассказ Тимофея Кузнецова об отце Алексея Александре Чудове, – может, сын псаломщика ценою своей жизни, освобождая ту монастырскую землю, искупил грехи своего отца, возможно, оступившегося перед Богом?»

Господи, но как же порой неисповедимы твои пути, и как же многого я не знала ещё тогда о псаломщике Чудове…

Добавлю ещё, что в Интернете отыскалась информация о том, что восстановление монастырской усадьбы Макарьевской пустыни, разрушенной до основания в ходе неудачного наступления советских войск на местечко Любань в 1942 году, начато в 2005 году, и работы по воскрешению усадьбы продолжаются по сей день. И, может, даст Бог, я когда-нибудь доберусь до этого святого места, и поклонюсь памяти Алексея Чудова, отдавшего свою жизнь у стен этого монастыря…

Теперь же я, рассказав эту историю, смею надеяться, что ещё одно воскресшее из небытия имя каргалинского солдата, имя Алексея Александровича Чудова усердием нынешних жителей села Каргалы появится на памятнике среди имён его земляков, павших на фронтах Великой Отечественной войны.

Ведь – «Никто не забыт…»

(Продолжение следует).

Елена НОВИКОВА, г. Санкт-Петербург