Загадки женской души

Сколько нежных песен, стихов посвящается обычной земной женщине, сколько мужественных поступков совершают ради неё мужчины! Они готовы пойти на любую глупость, чтобы привлечь внимание возлюбленной. А всё потому, что в каждой женщине есть недосказанность, тайна... В чём загадка женской души? – тема творческого конкурса для наших читателей. Сегодня мы предлагаем вашему вниманию лучшие, на наш взгляд, произведения. Об итогах читайте в следующих номерах.

                                               Боль

Среди современных пятиэтажек низенький, покосившийся домик казался старичком, случайно забредшим на молодёжную дискотеку. Окна его находились так близко к земле, что Анне пришлось присесть, чтобы заглянуть в них. Там, за цветными ситцевыми занавесками, были двое: он и она. Анна видела, как они сели за стол. «Кормит, – подумала она, – небось, и сто грамм налила. Змея!» Сердце бешено заколотилось. Те двое переместились в соседнюю комнату. Анна поняла, что женщина стелет постель. Минут через десять свет потух. «Улеглись!» – боль пронзила Анне грудь. «Господи! Что он делает? Чем она лучше меня?» – мысли сменяли одна другую. Ноги Анны отекли. Пытаясь встать, она оперлась рукой о землю. Что-то холодное и гладкое попало ей под руку. До боли сжав камень, она поднялась, «Сейчас брошу в окно. Пусть и им будет больно», – Анна зажмурила глаза, отвела руку… «Не позорься! Насильно мил не будешь», – внутренний голос остановил её. «Действительно», – согласилась Анна. Отшвырнув камень, она повернулась спиной к домику и зашагала в сторону светящихся окнами многоэтажек. Там был её дом, там ждали дети, она нужна им. Эти мысли подталкивали, заставляли ускорять шаг. У одного из домов она остановилась. «Надо успокоиться. Нельзя, чтобы дети видели меня такой». Анна опустилась на спрятавшуюся в кустах скамейку. «Больно! Как больно!» – она сжала руками грудь и, раскачиваясь из стороны в сторону, застонала. Хотелось упасть на землю, зарыться в куче опавшей листвы и ничего не видеть, не слышать. Она вспоминала, что ей знакома эта боль. Тогда, в молодости, вся в заботах о своем первенце, она вдруг заметила, что муж изменился: приходил поздно, в выходные искал повод уйти из дома. А однажды не пришёл ночевать. Уложив дочку спать, Анна прислушивалась к звукам на лестнице, вглядывалась в ночную тьму, отыскав в окне незастывший островок. Метель забивала стекла снегом и тоскливо выла. Анне стало страшно. «Может, он упал, и его занесло снегом, или сбился с дороги, обморозился», – она накинула пальто, посмотрела на спящую дочку и вышла. В подъезде было темно и страшно. Ветер вырвал из рук дверь и с силой стукнул ей о стену. «Куда идти?» – Анна на миг остановилась, но ветер больно ударил дверью, и ноги сами понесли её в сторону общежития. Посёлок спал, лишь редкие окна отсвечивали голубым светом. Ветер торопил Анну. У одного из домов она остановилась. Сквозь вой ветра до неё долетел смех. У дверей общежития стояла толпа. По громким голосам и смеху Анна поняла: навеселе. Высокий стройный мужчина привлёк её внимание. «Иван, – догадалась она. – Но кто эта женщина, чего она на нём повисла?» Анна видела, как муж наклонился к лицу этой женщины. «Целует!» – ей вдруг стало стыдно, жар хлынул к лицу, как будто это её целовали на виду у всех. Анна повернулась и бегом побежала к дому. Ветер бросал ей под ноги хлопья снега. Метель, казалось, смеялась над ней: «Бросил, разлюбил, изменил». Дома, уткнувшись в подушку, сжав зубы, Анна стонала. Больно, как больно ей было тогда! «Хватит об этом, – Анна поднялась со скамейки, – домой, к детям». Дверь была не заперта. Тихонько раздевшись, Анна прошла на кухню. В комнате громко играла музыка, ещё громче визжала Ася. Дверь детской с шумом распахнулась, и младшая дочь выбежала из комнаты: – Мама, Таня не даёт мультики смотреть, – стала жаловаться дочь. – Это она мне не даёт уроки учить, – показалась в дверях Таня. – Вы кушали? – спросила Анна. Всё, что было с ней там, за порогом её дома, вдруг показалось не главным. Главное – вот оно, здесь. Уже потом, уложив детей спать, она подошла к зеркалу. «Конечно, она меня моложе, симпатичнее, – подумала Анна, разглаживая морщинку у глаз. – Но как он мог забыть, перечеркнуть все эти годы. Ведь я тогда ему простила, поверила». Она выключила свет и легла. Уличные фонари освещали комнату. Наверху соседка включила пылесос. В ночной тиши его мотор работал так громко, что Анна не слышала, как открылась дверь и кто-то вошёл в квартиру. Мысли в голове путались, и наконец сон завладел ею. Она как будто провалилась в глубокую яму.Чьё-то прикосновение заставило её вздрогнуть. Анна поняла, вернее, почувствовала, что муж лежит рядом. Его руки осторожно ласкали её грудь. Тело Анны напряглось, однако глаза она не открыла. «Пусть думает, что сплю». Ласки становились сильнее, настойчивее, в голове у Анны закружилось, поплыло… После, прижавшись к мужу, наслаждаясь его теплом, она тихо спросила: – Ты где был, Иван? – На рыбалке. Такую рыбину поймал, пойдём покажу, – он как мальчишка соскочил с постели, подхватил её на руки. «Уронишь», – тихонько смеясь, отбивалась Анна. На кухне, включив свет, они наклонились над раковиной, куда муж вывалил ещё живую, трепещущую рыбу. «Дура я, – подумала Анна, – поверила соседке. У Ирки-то совсем другой был», – она ласково взглянула на мужа, поцеловала его в плечо. – Милый мой».
Клавдия Архипова.