И вспомнить, и просто понять

Четверть века назад, 26 апреля 1986 года, нашу страну всколыхнуло известие о взрыве на Чернобыльской атомной станции. Ликвидация её последствий потребовала много сил, в зонах высокого радиоактивного загрязнения работали сотни тысяч гражданских специалистов и военнослужащих. Из Голышмановского района в период с мая 1986 по декабрь 1990 годов на Чернобыльской станции побывали 31 человек.

В пожарную роту первым набором призвали Никитина Бориса, Баканова Юрия, Гладилова Николая, Бетехтина Виктора, Смирнова Михаила, Карсакова Александра и Швецова Петра — всего семь человек. В живых сегодня из них – четверо. Пётр Алексеевич Швецов вспоминает:

– Это было в середине мая. В четыре утра приехал на УАЗике замвоенкома Владимир Медведенко. Вручили повестку — расписался. А в восемь утра уже отбыли. Куда? Зачем? Никто не говорил. Наши командиры хранили тайну. Мы у железнодорожников выведали, куда состав идёт. Около четырёх суток болтались в грузовом вагоне. На соседних платформах эшелона с нами ехали пожарные машины. Мы их сами и грузили. Конечный пункт — станция Вильча. Всё как обычно: дома, леса, птицы поют — мирно, спокойно, и не верится, что люди отсюда ушли.

Информации о том, что такое радиация, в то время было мало. В газете «Российский Чернобыль» один из ликвидаторов Александр Султанов писал: «Сначала все думали, что произошёл пожар в помещении станции. Но когда пожарные подобрались к реактору и стали тушить огонь, то стали один за другим падать». Этот «страшный зверь» невидим и неслышим. На войне во врага можно выстрелить, а здесь что делать?

В первые дни случались разные ситуации. У Петра Алексеевича Швецова в подчинении был боевой расчёт из двух машин. Они мыли город Припять, который находился в двух километрах от АЭС. Радиационную пыль смывали спецраствором со всех зданий. Пётр Швецов рассказывает:

– Нам выдали каждому индивидуальный дозиметр, который определял рентгены. Мы едем вместе в машине, вместе работаем, а дозиметры показывают разные цифры: у одного — 7, у второго – 0, у третьего – 23 рентгена. Через три дня их забрали, привезли новые. Нам сказали: мол, приборы быстро выходят из строя. А может, это делали для того, чтобы мы не знали правду.

На самой станции Петру Алексеевичу довелось работать две недели. Задача была — сбросить графитовые стержни с крыши реактора.

– Нам прислали японских роботов, чтобы они заменили людей на высоте девятиэтажного дома, в зоне самой высокой радиации. Но они поработали недолго. Один упал прямо с этой высоты, да и скорость у них была очень маленькой. Человека с лопатой никто заменить не смог. По три минуты работали: сначала заходишь в небольшую комнату, полностью свинцовую, на экране видно всю крышу. Тебе показывают объём работы – несколько квадратных метров. Затем выпускают уже на крышу несколько человек — каждый на своём участке должен подцепить лёгкой деревянной лопатой эти стержни, кто сколько успеет за три минуты, и сбросить вниз. А там их собирают вместе с грунтом специальной техникой и увозят. На тебе химзащитный костюм, противогаз, делаешь всё бегом – тяжело. После этого переодевались и проходили тройную дезактивацию. И всё равно за три-четыре дня в палатку натаскивали столько радиационной пыли, что наше жильё начинало «фонить», приходилось его перетаскивать на другое место.

Вот здесь-то и набрал Пётр Алексеевич определённую норму рентген — почти 25. Его должны были вернуть домой. Но к этому времени вышел приказ о продлении службы до шести месяцев, хотя первоначально призывали на 30 дней.

– Люди начали роптать. Некоторые даже отказывались выходить на работу. Приезжали военные и профессора, объясняли, уговаривали, обещали хорошую зарплату и льготы. Те, кто уже набрал норму, стали работать за пределами заражённой зоны. Нас просто туда не пускали, – рассказывает Пётр Швецов. – Мы тушили торфяники, в близлежащих сёлах и деревнях разбирали здания, где радиационный фон зашкаливал, снимали дёрн, а потом перекапывали землю. Когда начали строить саркофаг, меня с ребятами поставили на насосную станцию. Восемь человек обслуживали шесть разветвлений рукавов. 126 АРСов — машин, которые возили незаражённую воду для замешивания бетона – курсировали в течение дня за 45 километров от станции к нам и обратно.

В конце августа 1986 года Пётр Алексеевич вернулся домой. За проявленное мужество при ликвидации последствий катастрофы на Чернобыльской АЭС его, Никитина Бориса, Баканова Юрия, Смирнова Михаила и Карсакова Александра наградили орденами Мужества. Спустя три года Пётр Швецов возглавил районную организацию чернобыльцев и в течение 11 лет защищал права ликвидаторов последствий аварии на ЧАЭС. Сегодня прошло уже 25 лет со дня страшной трагедии. Но природа не даёт забывать людям, что мирный атом может быть далеко не мирным. Напоминанием стало землетрясение в Японии, которое спровоцировало аварию на атомной электростанции, по последствиям её приравнивают к аварии в Чернобыле. Участников тех событий называют ликвидаторами. Те, кто сегодня живы, расплачиваются самым ценным, что есть у человека, – своим здоровьем.

Светлана НЕСТЕРОВА

Фото Екатерины кадочниковой