В его жизни был Чернобыль

-- Повестка, военкомат, медицинская комиссия, и всё – в Чернобыль, --так Аркадий Лазаревич Малешин (на снимке) говорит о том, как в летописи его жизни появилась «чернобыльская» страница.

25 лет назад, когда произошла авария на атомной станции, повлекшая за собой серьёзные последствия, он и не думал, что это событие коснётся и его тоже. Ликвидация последствий аварии – очень масштабное мероприятие, участие в котором приняли более 600 000 человек. Все эти люди получили индивидуальные дозы облучения различной степени. Острая лучевая болезнь — таков был диагноз для 134 человек. У тысяч других в той или иной мере ухудшилось состояние здоровья.

Аркадий Лазаревич Малешин попал в волну ликвидаторов спустя практически год после взрыва. Он и сейчас помнит точное число его призыва – 12 апреля.

-- Когда мы приехали, первое, что увидели, – 30-километровая зона отчуждения, -- рассказывает «чернобылец». -- Колючая проволока кругом, посты, проверки… Приехали ночью, нас сразу отправили в баню, дали новую спецодежду. Так получилось, что призвали меня работать водителем, а отправили сначала на должность монтажника. Полмесяца работал им в самом Чернобыле, а потом приехал к нам генерал-майор, и всем, кто не был доволен своей должностью, посоветовали обратиться к нему. Недовольных оказалось много, все кричат, рвутся в кабинет. Я пришёл, говорю: так и так, призывали водителем, им и хочу работать. Дело достали, пересмотрели, и уже вечером на построении полка объявили о переводе нескольких человек. И я среди них.

Так 18 переведённых ликвидаторов из Чернобыля отправили в другой город. Аркадий Лазаревич стал водителем на машине местного генерала полка. После увольнения генерала снова переквалифицировался – отправили в

Тетерев, на новом месте выдавал обмундирование рабочим. А потом снова в Чернобыль – теперь уже на станцию.

-- До 30-километровой зоны едем на «чистом» автобусе, заезжаем на пост, пересаживаемся в «грязный». Так называли автобус, который в зоне радиации ездит, -- вспоминает ликвидатор.

Так рабочих привозили на станцию, там уже мастер давал задание, чем нужно заниматься сегодня. Самое значительное время пребывания на станции – 7 минут, больше нельзя – радиация кругом. Сразу оттуда – в душ на 4 часа.

-- Вот как постоишь под водой, проверяют дозиметром. Если где запищал – значит, осталась радиация, иди в душ ещё на 2 часа. Потом уж переоденешься, на автобус – и в свою часть. Через два дня – снова на станцию, -- продолжает рассказ Аркадий Лазаревич. Особенно поразило его в зоне отчуждения отсутствие всего живого:

-- Там ни птиц, ни животных, ничего нет. Совсем ничего. Жутко. А ещё помню, как отличались яблоки. Вот заканчивается 30-киломестровая зона, за колючей проволокой яблоня растёт, на ней яблоки нормальные, какие мы привыкли видеть. А в зоне, за 200 метров от той яблони – такая же. Только уже с радиацией, яблоки на ней огромные, вот так отличаются. А бывает, идёшь по полю, в некоторых деревнях, а трава такая большая, что и тебя из-за неё не видать. Вот что значит радиация.

Кроме призванных от гражданского ведомства, среди которых был и Аркадий Лазаревич, были и призванные от Министерства обороны. У них порядок – как у военных. И строевая, и наряды, и работы…

О работе ликвидаторов последствий этой аварии говорят, как о настоящем подвиге. Тогда для сбора остатков ядерного топлива, которые были выброшены взрывом, решили использовать роботов. Однако техника не выдержала чрезмерных доз радиации, и роботы вышли из строя. Тогда советское руководство приняло решение: солдатов срочной службы направили собирать топливо вручную. Их даже не предупредили о той опасности, с которой они столкнутся, люди получили просто огромные дозы радиации. Выжить удалось мало кому, и те, кто остался в живых, горько шутят по этому поводу, называя себя «биороботами». Тогда обыкновенным рядовым подробности и не сообщались…

Сейчас бывшие «чернобыльцы» чаще вспоминают не сами работы или условия, в которых жили там, а товарищей, которым не суждено было вернуться. А многие вернулись уже обречёнными на смерть, получив чрезмерно большую дозу.

-- Да, здоровье сильно пошатнулось, о чём и говорить, -- вздыхает Аркадий Лазаревич. – Сердце прооперировали, каждый день последствия аварии напоминают о себе, хоть и пробыл там всего полгода.
То, что мир получили «в наследство» от Чернобыля, останется ещё на долгие годы. По некоторым данным, территория в 155 000 кв. км — место, где проживали 7,1 миллиона человек, в том числе 3 миллиона детей, — подверглась опасному радиационному загрязнению. Радиоактивность в 100 раз превышала аналогичный показатель после взрыва двух атомных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки.

Сейчас Чернобыль часто соотносят с ситуацией в Японии. У Аркадия Лазаревича на этот счёт своё мнение.

-- Неправильно они делают, эти японцы, -- говорит он. – У нас всё по-другому было. Даже землю заражённую вывозили. Выкопают траншеи огромные, засыплют её, сверху – чистую. А японцы совсем заражённую воду в океан сливают. Это же гибель всего живого там, да и испарение с океана уже вредное. Специалисты говорят, что ситуации на японской Фукусиме-1 ещё далеко до нашего Чернобыля. Так это или нет, покажет только время. Ждёт ли мир новая ядерная катастрофа, сейчас обсуждают все, от высокопоставленных начальников до простых людей, сидящих на кухне за чашкой чая. А пока ещё авария 25-летней давности заставляет страдать этих людей, бывших «чернобыльцев», каждый день…

Е. ШЕВЕЛЕВА

Фото Т. СУХОВОЙ