Поросячье дело

Анатолий ВАКАРИН

Митрофан ел рьяно: мастерски работали только кисти и мощные пальцы его рук, локти упирались в стол и были неподвижны. На ужин был жареный в духовке гусь. В проворных мужских руках он сопротивлялся, истекал жиром, но участь тушки была предрешена.

Жена Евдокия, утомившись от хлопот у духовки, надышавшись ароматными со специями запахами, успела лишь чуть попробовать приготовленное блюдо. Теперь она, явно в ожидании похвалы, стояла поодаль и любовалась тем, как за столом орудовал муж.

Наконец, с гусем было покончено. Митрофан с шумом отодвинулся от стола, прилёг на софе, неспешно включил телевизор, который загудел, настраиваясь на длительную работу. Вооружившись спичкой, хозяин, сыто бубня, пустился в рассуждения:

– Гуся-то, небось, у себя в буфете ужулила?

– Скажешь тоже – «ужулила», – попыталась отшутиться жена, – а где же ещё?

– Вот я и говорю (при этом голос Митрофана был назидательным, а смотрел он куда-то вдаль, поверх жены), ты – гуся умыкнёшь, подруга – пять батонов колбасы ненароком в пакет сунет, а заведующая (буфет Евдокии был при столовой) и вовсе – мешок муки на плече унесёт. Своя ноша не тянет. Это что ж такое будет-то?

– Ты что же это – серьёзно? – недоумевала жена-расхитительница. – Сам же ел, питался, а теперь – туда же. Я что же, для себя старалась? Вон оно как поворачивается!

– А моё дело поросячье – чего поставила на стол, то и ем, – невозмутимо парировал муж. – Но взгляды на жизнь, убеждения, совесть – это святое. Что же касается твоего поступка, то воровство, оно и в Африке так зовётся. Хищение социалистической собственности, одним словом. С расхитителями у власти, сама знаешь, разговор короткий. Тебе-то что, поделом, но и моё имя фигурировать будет, да и репутация честного человека пострадать может.

Вконец расстроившись от праведных слов мужа, от обиды на него и на себя Евдокия расплакалась, так и этак оценивая свой поступок. Ей предстояла бессонная ночь.

Митрофан в полудрёме, устраиваясь удобнее, подтянул на себя плед, сладко зевая перед крепким здоровым сном, всё же высказал жене свою инструкцию:

– Евдокея, ты эта… Завтра курицу в своём буфете прихвати, зажарь её таким же манером. Больно жирный он, гусь-то.

В установившейся тишине лишь изредка слышались всхлипы жены-расхитительницы социалистической собственности.