Первый бой

Я часто вспоминаю детство, вспоминаю, как сидел с отцом у костра и слушал его рассказы о войне. Мой отец Николай Павлович Веселов воевал с самого начала Великой Отечественной. Вот один из его рассказов, который я помню до сих пор.

После окончания авиационного училища в Иркутске отца с большой группой таких же младших командиров эшелоном отправили на запад. Везли в теплушках, куда именно – они не знали. Говорили, что в летние лагеря. Москва – Брянск (прим. – именно там и была сделана эта фотография), дальше – полевой аэродром. Он попал в 30-й авиационный полк бригады скоростных бомбардировщиков – СБ.

Первый день войны отец описывает так:

– Тревога!... Боевая тревога!... Вой сирены... Так встретили мы 22 июня 1941 года. По боевой тревоге технический состав был у самолётов. «Товарищ капитан, самолёт к полёту готов!» – доложил я своему командиру. Здесь же, на лётном поле, прошёл митинг в присутствии секретаря Брянского обкома партии.

И вот настал день, который отец запомнил на всю жизнь, – 29 июня 1941 года. Командир приказал готовиться к боевому заданию. На рассвете звено наших бомбардировщиков вылетело бомбить переправу на смоленском направлении.

Утро было ясное, видимость замечательная. Угодили под обстрел своих, но две зелёные ракеты с самолёта, что означало «я – свой», успокоили зенитчиков. Линию фронта перелетели благополучно. Чем дальше на запад, тем чаще стали попадаться облака, сквозь них внизу виднелись движущиеся на восток колонны живой силы и механизированные части противника. Никакой маскировки – фашисты были уверены в своей безнаказанности. Так и хотелось их «причесать», пройтись по ним из пулемётов, но у лётчиков была другая цель.

Штурманы сделали своё дело, чётко вывели звено на переправу. Отбомбились, развернулись, взяли обратный курс на восток. Появилась и стала увеличиваться облачность, которая прикрывала бомбардировщики от противника, и вдруг... из-за туч вынырнули три немецких истребителя. Отец видит, как левый самолёт из его звена вдруг задымил, показалось пламя. Медленно заваливаясь на крыло, самолёт пошёл вниз. Фрицы всё ближе. Отец дал короткую очередь. В ответ получил длинную. По внутренней связи командир кричит: «Что молчишь? Пули ждёшь?» Отец уселся пониже и прижался к бронеспинке – пусть фрицы считают, что убит. Правый сосед даёт очередь за очередью. Один из фашистов вдруг клюнул носом, задымил и стал отставать, теряя скорость и высоту. «Молодец, Петухов, – прошептал отец, – подстрелил всё же гада».

Капитан снова кричит: «Ты чего не стреляешь?» – «Заело», – отвечает Веселов. – «Вот прилетим, я тебе покажу – заело». – «Согласен». А немцы решили, что из двух стрелков остался один и задумали прикончить лётчиков. Всё ближе и ближе к ним, уже видна нахальная рожа врага. Расстояние сокращается, нервы напряжены до предела. Напарник замолчал – погиб или патроны кончились.

Немцы начали стрелять, дымные трассы очередей потянулись к нашим. Резкие удары сотрясали самолёт, загремели разрывы снарядов в воздухе. Тогда отец берёт в прицел бензобаки ближнего и обстреливает из обоих пулемётов. Самолёт противника мгновенно вспыхнул, и вдруг взрыв... пальцы свело судорогой, но пулемёты направлены на второй самолёт. «Командир!» – кричит отец, – удирает последний!» И вдогонку из всех пулемётов поливает фрица огнём, но, видимо, момент упустил. Ушёл немец.

Через час советские бомбардировщики благополучно приземлились на своём аэродроме. В фюзеляже решетом светились пробоины, на левой плоскости была изуродована обшивка.

Победой над врагом закончился первый боевой вылет отца, но омрачился гибелью боевого товарища.

Виктор ВЕСЕЛОВ

Фото из семейного архива