А душевные раны болят...

Сергей СТЕПАНЮК

• Дарья Петровна Доронина: «Я столько пережила за свои годы, что книгу написать можно».

Фото автора.

22 июня... Когда появляется на календаре листок с этим числом, невольно вспоминается уже далёкий 1941 год, быть может, самый трагический, но и самый героический не только в советской, но и многовековой истории войн нашего Отечества. Кровь и боль, горечь потерь и поражений, гибель родных, героическое сопротивление и горестный плен, самоотверженный до изнеможения труд в тылу и, наконец, первая победа над страшным врагом в схватке под Москвой – всё это было в 1941 году. Весь народ встал на защиту своей Родины. Мужчины ушли на фронт, в тылу остались женщины и дети, им предстояло заменить своих мужей, отцов и братьев в полях и у станков. Школьники шли туда, где нужна была помощь старшим и работали, не уступая им.

Решив поговорить с одной из тех, кто в годы войны ковал победу в тылу, приехал в с. Русаково. Нашёл нужный дом. Во дворе встретила женщина, развешивающая выстиранное бельё. Познакомились. Это и была нужная мне Дарья Петровна Доронина, которая недавно отметила очередной юбилей – 85 лет. Весёлая, разговорчивая собеседница (язык не повернётся назвать старушкой) после моей просьбы рассказать о себе как-то сразу стала серьёзной, напряглась, и, присев на табурет, задумалась, машинально вытирая руки о передник.

– Что рассказывать-то, сынок, я столько прожила и пережила за свои годы, что ни одну книгу написать можно. Отца своего я помню плохо, знаю, что ему и сорока не было, как умер, а мне лет пять было. Старшие братья утонули ещё в детстве, я их тоже не помню. Жили мы с мамой бедно. Проучилась в школе я всего два года и пошла трудиться в колхоз. Зимой помогала старшим на ферме, летом – в поле. Тогда работы всем хватало. Жала лён, рвала коноплю, косила сено, собирала колоски, голодала вместе со всеми. Так и росла. Когда началась война, мне исполнилось пятнадцать лет. По военному времени считалась уже взрослой. Вручили повестку от военкомата, посадили на телегу и отвезли в Голышманово, посадили на поезд, следовавший в Омск на военный завод. С тех пор, как первый раз паровоз увидела, до сих пор их побаиваюсь. Подошли близко, а он как заревёт! Мы бежать с подружкой. Это тебе не бык!

…В Омске проработала до холодов. Одежонка и обувка на мне плохонькая была, а там об камень всё быстро изнашивается. Отпустили меня домой за тёплыми вещами. Когда поехала обратно, знакомые подсказали, что можно перевестись на эвакуированный завод в Голышманово. Написала заявление и осталась там на четыре года пилить дрова. Пилить ещё ничего, но сырые двухметровки нужно было грузить в вагоны, а на погрузке одни девчонки. Как дюжили, не знаю.

В конце войны отпросилась съездить домой. Купила килограмм сахара и чуни матери в подарок, как раз Первое Мая было. И надо же такому случиться, что в Аромашево меня увидел знакомый милиционер. Арестовали, конечно, как дезертира, составили протокол, сняли отпечатки с пальцев и отпустили домой. А через сутки пришли и забрали. День Победы встретила в КПЗ. Потом разобрались, наверное, а может на радостях – отпустили.

После войны вышла замуж, работала в колхозе, на маслозаводе, потом в совхозе. Сейчас вот девятый десяток, а я надумала дом ремонтировать: окна пластиковые поставили, крышу перекрыли. Что ещё осталось, думаю, за лето доделать. Откуда Бог здоровья даёт, не знаю. Мне это, может, уже и ни к чему. Но у меня сын – инвалид, ему жить надо...

Вот так коротко с грустной улыбкой рассказала мне Дарья Петровна о своей нелёгкой жизни в военное время. Что творилось в её душе, судить не берусь, но тень залеченной временем боли иногда всё-таки проскальзывала на её лице.