Двести лет одного дома

Текст Кира Калинина

Если бы стены могли говорить… Пожелание сколь расхожее, столь и несбыточное, но невольно просится на ум при взгляде на симпатичный деревянный особнячок, который тюменцы знают как дом купцов Колокольниковых, а многие по старинке зовут музеем Блюхера.

В каком году был построен этот дом, неизвестно (пока?). Дату его рождения установили так же, как устанавливают время основания городов – по первому упоминанию в письменных источниках. Для дома по адресу Республики, 18 таковым стал городской план от 1804 года. Внук великоустюжского иконника Спиридона свил родовое гнездо на хорошем месте в четверти часа пешего хода от мыса, где 425 лет назад силой и потом служилых людей царя Фёдора воздвигся град Тюмень. Бревенчатый сруб на мощном каменном фундаменте стоит больше двух веков – половину всего срока, прожитого городом. История вершилась в его нарядных покоях, история проходила под его окнами по главной улице, накатывала людскими толпами, грохотала выстрелами, заявляла о себе очередной вывеской на дверях и могла бы однажды смести... Но дому везло – в конце концов у него всегда находился заботливый хозяин.

Спиридон, переселившийся в Тюмень в начале XVII века, остался в хрониках как создатель икон для Знаменской церкви. А больше всех прославился последний в роду тюменских Иконниковых – Иван Васильевич, вышедший из мещан в купцы и поднявшийся в конце концов до первой гильдии. Он унаследовал построенный отцом особняк, которому через двести лет было суждено стать музеем.

По словам нынешней хозяйки усадьбы - заведующей музеем Татьяны Симоненко, в старинную пору дома в Сибири возводились так. Лес для будущего строительства заготовляли в феврале, когда движение соков перед весенним пробуждением максимально замедлено. Стволы выбирали ровные, толстые. Так, сруб дома Иконниковых-Колокольниковых сложен из сосны диаметром 45 сантиметров. Дерево использовалось не подсоченное – то есть из него не добывали предварительно смолу, которая с течением времени способна придать древесине крепость железа. Из обтёсанных брёвен начерно складывали сруб и оставляли на три года. Затем сруб разбирали (каждое бревно помечено) и приступали к сооружению дома по всем правилам. «Мне хочется верить, что этот 207-летний дом был построен именно таким образом», - заключает Татьяна Геннадьевна.

По правде сказать, таких домов и таких усадеб в Тюмени XIX века водилось немало, но особняк Иконникова сумел выделиться из общего ряда раз и навсегда: в 1837 году дом стал не свидетелем даже, а участником небывалого для уездного городка события.

Две ночи, которые потрясли Тюмень

19-летний престолонаследник, совершавший своё знаменитое путешествие по России, оказался в Тюмени проездом – по дороге в губернский Тобольск, где провёл пять дней. Для будущего царя-освободителя и его свиты остановка в Тюмени стала мимолётным эпизодом, мало чем запомнившимся. Впрочем, поэт Василий Жуковский, официальный наставник юного Александра, отмечает в сибиряках «искренность, простое любопытство, благодарность». Не избалованные зрелищами тюменцы явились посмотреть на особу монарших кровей едва ли не всем городом, а местная верхушка готовилась к приёму высочайшего гостя с таким же тщанием и воодушевлением, с каким маленький ребёнок готовит подарок отцу, возвращающемуся из затяжной командировки. Гребцами в лодке, которая перевозила цесаревича на другой берег Туры, стали «почётнейшие граждане тюменские, добровольно на то вызвавшиеся». Лодка была изготовлена специально для этой цели по образу ладьи, изображённой на гербе города, и украшена по-царски.

Первым во всех этих приготовлениях был, разумеется тогдашний городской голова Иван Иконников, что давало ему право принять великого князя в своём особняке, где тот «изволил останавливаться и иметь ночлеги… мая 31 и июня 4 числа». Александру дважды подносили хлеб-соль: сам градоначальник - у подъезда, его жена – в доме. Блюдо для подношения с надлежащими надписями, как полагают, уехало из Тюмени вместе с гостями, но копия его стала городской реликвией и сегодня украшает экспозицию музея истории дома XIX – начала XX веков вместе с красивым коронационным блюдом, изготовленным по случаю восшествия Александра на трон.

В 1837 году Иконников числился ещё купцом III гильдии, но для Тюмени первой половины XIX века это был, видимо, довольно высокий статус, а незаурядные личные качества обеспечили Ивану Васильевичу видное место среди отцов города. Так и хочется перефразировать известное изречение: «Купец в Сибири больше, чем купец». Он – участник городского самоуправления, инициатор общественных начинаний, попечитель сирых и бедных. Благотворительность была традицией, нормой общественной морали, едва ли не обязанностью богатого человека, но каждый сам определял меру своего вклада – и денежного, и душевного… Иконников жертвовал щедро. Когда в 1829 году местная Дума объявила сбор средств для пострадавших от пожара тюменцев, Иван Васильевич в бытность ещё городским судьёй внёс 50 рублей – больше всех остальных. Кстати, именно такую сумму тридцать лет спустя составило годовое жалование законоучителя в Вознесенском приходском училище, открытом на средства купеческого общества благодаря активному содействию Иконникова, тогда уже купца II гильдии. В 1854 году Иконников построил здание для тюменской инвалидной команды, за что получил золотую медаль «За усердие» на Владимирской ленте. Получил от имени императора, который некогда принимал из его рук хлеб-соль. Очевидно, Иконников произвёл на Александра впечатление, поскольку наследник пожаловал городскому голове бриллиантовый перстень, который украшает палец купца на хранящемся в музее портрете работы неизвестного художника. В багаже царевича наверняка имелся запас драгоценных вещиц для всемилостивейших даров подданным, но едва ли он осыпал бриллиантами начальника каждого уездного города…

Спеша увековечить память об историческом визите, тюменцы переименовали улицу, по которой проезжал гость, в Царскую, а площадь, где стоял особняк Иконникова, в Александровскую. В глазах местных ревнителей трона сам дом, ставший пристанищем для священной особы будущего монарха, приобрёл ореол места благословенного, а посему был «навсегда освобождён от всякой квартирной повинности».

Верноподданнические восторги сами по себе недорого бы стоили, если бы не подвигали состоятельных тюменцев на благие дела во славу высочайшего имени. По горячим следам было собрано несколько сотен рублей для некоего сиротствующего семейства и около двух тысяч для бедных жителей «на облегчение в платеже недоимок». А празднества в честь очередной годовщины высочайшего посещения всякий раз становились поводом для разнообразных благотворительных акций. После первого, неудачного, покушения на Александра II в 1879 году «для увековечивания чудесного избавления» тюменский купец Иван Войнов учредил заведение, совместившее в себе функции роддома и приюта для младенцев-подкидышей. Назвали его, разумеется, Александровским. В том же году радениями купца Прокопия Подаруева открылось Александровское реальное училище. А купец-меценат Николай Чукмалдин в своих воспоминаниях поминает добрым словом городского голову Иконникова за устройство замечательного парка – Загородного сада, тоже, разумеется, Александровского, где как раз и проходили гуляния в память о приезде царевича.

Каким был внешний вид дома Иконникова в 1837 году? Очевидно, вполне презентабельным, коль скоро в него не постеснялись пригласить будущего царя. Было ли в нём сходство с сегодняшним обликом особняка-музея? Хочется верить… Но за шесть с лишним (а, может, и больше) десятков лет владения домом Иконниковы наверняка не раз обновляли его внутри и снаружи, а уж Иван Васильевич наверняка постарался придать своему жилищу вид, достойный положения хозяина. Возможно, такой, как мы видим на старинной фотографии 60-70-х годов XIX столетия.

Иван Васильевич умер в 1867 году. Наследником его имущества стал Павел Зайков, сын Анны Смельницкой, приёмной дочери Иконникова. Родных детей у купца не было. В 1888 году молодой человек начал распродавать дедову недвижимость. Так знаменитый дом перешёл в руки Ивана Петровича Колокольникова.

Купец и его дети

Полагают, что род Колокольниковых ведёт начало от пешего казака Ивана Михайловича Кадмина, чьё прозвище указывает на связь с северорусским городком Кадмом. В Тюмени он обосновался в конце XVII века и здесь именовался уже по роду занятий, каковым стало колокольное дело. В документах 1720 года его сыновья, тоже литейщики, значатся Колокольниковыми. Один из них – Фёдор, судя по всему, и был дедом Ивана Петровича. Подобно прежнему хозяину дома на Царской, Колокольников употреблял силы и время не только на коммерцию. С 1866 года он многократно становился гласным городской Думы, был членом управы, учётчиком, а некоторое время и директором Тюменского общественного банка. А ещё - членом комитета по обеспечению продовольствием бедных жителей Тюмени, членом попечительского совета реального училища, почётным блюстителем двух приходских училищ и дважды получал медаль «За усердие» – серебряную и золотую. Он фактически взял на себя содержание Крестовоздвиженской церкви, регулярно заботился о её благоустройстве и ремонте. За несколько месяцев до смерти он, зная, что «городские средства крайне истощены», пожертвовал на нужды Тюмени 6900 рублей.

В отличие от Иконникова, у Ивана Петровича было довольно сыновей, чтобы продолжить дело и преумножить состояние. А его предприятие к концу XIX века имело филиалы в полудюжине городов и включало не только чайную торговлю (в этой сфере Колокольниковы держали монополию на Ирбитской ярмарке до 1914 года), но и мукомольное производство, продажу сахара, сопутствующих товаров. В 1893 году, желая расширить торговые площади, Иван Петрович заявил о намерении построить каменную лавку на Хлебной площади, предложив интересное условие: «по истечении 30 лет лавка поступает в пользу города».

А что же дом Иконникова? В нём Колокольниковы не жили, с самого начала предназначив новому приобретению роль представительского здания, где помещались рабочие кабинеты хозяев, устраивались приёмы и званые обеды, заседало купеческое общество. Колокольниковы прекрасно знали, чем знаменит дом, и постарались усилить его мемориальный статус, отведя царским реликвиям самые почётные места. Той же цели служила и основательная реконструкция особняка, предпринятая в конце XIX столетия: стены приобрели дощатую обшивку и богатый деревянный декор, в котором усматривают сочетание элементов неоклассицизма, барокко и традиционной тюменской резьбы. Этот выбор знаменует, с одной стороны, возвращение к истокам, к старине и народности, с другой - демонстрирует, каким красивым и по-дворцовому пышным может быть деревянное убранство. Преобразились и интерьеры. Некоторые двери заменили арочными проёмами: точёные деревянные колонны в ионическом стиле, навершия арок украшены гипсовой лепниной, в картушах читаются инициалы «А.Н.» – Александр Николаевич. В некотором роде этот дом стал музеем ещё до исхода позапрошлого века – мемориальным музеем царственного гостя.

После смерти главы семейства решено было нажитый капитал не распылять. Мария, Дмитриевна, вдова Колокольникова, и трое его сыновей учредили товарищество «Торговый дом И.П.Колокольникова наследники». Старший сын Степан к этому моменту был уже зрелым человеком и заметной фигурой в городе. Хорошее образование, деятельная натура и склонность к вольнодумным идеям привели его в 1906 году в кресло депутата первой Государственной Думы, а в 1908-м – на скамью подсудимых. Петербургская судебная палата назначила Степану Колокольникову трёхмесячное заключение за распространение «воззвания к народу от народных представителей». Полагают, что именно этот факт биографии и не позволил ему получить полноценное почётное гражданство, о присвоении которого тюменская Дума не единожды ходатайствовала перед вышестоящими властями. Колокольников сохранил звание личного почётного гражданина, хотя по закону за нахождение под следствием должен был его лишиться. Однако Степан Иванович был не уличный горлопан с пачкой прокламаций за пазухой, а солидный предприниматель, уважаемый член общества, его капиталы и личная энергия активно служили городскому благу.

Если Колокольников-отец изрядную часть своих филантропических устремлений направлял на дела церковные, то его просвещённые дети предпочитали пестовать светское образование. Клану Колокольниковых Тюмень обязана появлением женской гимназии, образцового начального училища и, конечно же, коммерческого училища, которое возглавил Виктор Колокольников, четвёртый по старшинству сын Ивана Петровича. Трое из братьев Колокольниковых - Степан, Владимир и Виктор - получили образование в Москве, Виктор окончил два вуза – сельскохозяйственный и коммерческо-технический институты, занимал несколько общественных должностей, был членом городской Думы.

Он так и остался холостяком, а вот о жёнах Степана и Владимира стоит сказать особо. Много лет спустя один из служащих Колокольниковых, вспоминая доброе отношение Степана Ивановича к работникам, выдал ещё и такой пассаж: «Женился на англичанке и привёз из Англии повара и первый в Тюмени автомобиль». Как бы там ни было с поваром и автомобилем, а «англичанку» звали Марией Николаевной. Известно, что родилась она в Ишиме, числилась потомственной почётной гражданкой и, как осторожно допускают исследователи, могла происходить из знаменитого рода Голицыных. Это не кажется таким уж невероятным, учитывая, что среди друзей Степана Ивановича были и князья Голицыны, и князь Львов, которых позже он укрывал у себя от советской власти. Мария Николаевна преподавала в частной школе и в коммерческом училище, где, кстати, обучались дочери Антона Колокольникова Галина и Маргарита, – что разрушает представление о том, будто подобные заведения были доступны только мальчикам. У себя на дому Мария Николаевна завела «школу грамоты» для бедных детей, за свой счёт обеспечивала их учебниками, питанием, дарила подарки к праздникам. По её предложению, при тюменском обществе трезвости был открыт Дом трудолюбия. Правда, насколько действенной оказалась эта инициатива, призванная «отвлечь пролетариат от пьянства и разврата», мы не знаем.

Владимир Колокольников представлял интересы семейного товарищества в Челябинске, где и нашёл себе жену – Марию Аркадьевну Карпинскую, образованную девушку из интеллигентной семьи, выпускницу петербургской консерватории. Когда у Владимира обнаружился туберкулёз лёгких, семья, в которой было уже три дочери, перебралась в Крым, где в 1917 году Владимир и умер. В 1921 году Мария Аркадьевна вернулась, но не в Челябинск, а в Тюмень, к родне мужа, став одним из первых преподавателей организованной в городе музыкальной школы (см. «Сибирское богатство» № 4 (102) от текущего года).

Антон Колокольников, второй сын Ивана Петровича, большой тяги к наукам не проявил. Зато он преуспел на ином поприще: рано женился и произвёл на свет 11 детей, сполна обеспечив семейное предприятие наследниками. Ко времени установления советской власти его старшие дети были уже достаточно взрослыми, чтобы стать жертвами красного террора… В 1918 году красноармейцы расстреляли Ивана (22 лет) и Арсения (17 лет), а также их дядьку Ювеналия, младшего из сыновей Ивана Петровича. Но потомки других детей Антона Ивановича живы по сей день.

Потом город заняли белые, а 19 августа 1919 года в Тюмень вошла 51-я дивизия Красной Армии, и на время в бывшем купеческом особняке утвердился Василий Константинович Блюхер, даже не догадываясь, какую роль в судьбе дома ему предстоит сыграть.

Военный штаб уступил место советскому загсу, после чего здание досталось НКВД: сначала в нём размещался детский сад, потом ведомственное жильё. Но строились новые дома, ответственные работники получали хорошие квартиры, и настал день, когда из обветшавшего, уже негодного для проживания особняка отселили последних жильцов. Очень может быть, что в конце концов на месте деревянной развалюхи выросла бы очередная бетонная коробка. Ведь тогда на доме ещё не было заветной таблички: «Памятник федерального значения. Подлежит государственной охране». Сколько таких особняков сгинуло бесследно за последний век…

Новая жизнь старого дома

В 1979 было принято решение о создании музея Блюхера. Штаб комдива провёл на бывшей Царской всего два месяца, но именно его памяти дом обязан своим спасением. Первый советский маршал, герой Перекопа, неправедно погубленный, реабилитированный и возвращённый наконец из забвения, был в ту пору фигурой популярной. Три года спустя новый музей распахнул двери для посетителей.

И стены заговорили.

Рассказывали они не только о кровавых битвах гражданской войны, но и, потихоньку, исподволь, нашёптывали о жизни прежних хозяев дома. Сколько любопытства в своё время вызвала случайно найденная старинная фотография, сделанная со Знаменского собора, – на ней просматривается вся территория усадьбы, и хотя качество панорамного снимка не слишком высоко, расположение построек видно отчётливо. Данные копились и ждали своего часа. Музей же Блюхера между тем активно принимал посетителей и некоторое время, пока было закрыто на ремонт здание бывшей городской думы, выполнял функции общетюменского краеведческого музея. А потом настала его очередь меняться.

Это был первый в Тюмени опыт научной реконструкции деревянного особняка, подчёркивает заведующая. Над документацией работали специализированные проектные институты Москвы и Томска, тюменская архитектурно-реставрационная мастерская № 8 под руководством архитектора Анатолия Ставецкого. Курировал проект томский архитектор Геннадий Бардаков. Он строго следил за тем, чтобы работы велись с соблюдением старых технологий.

Татьяна Симоненко пришла в краеведческий музей в 1989 году. В это время ещё были целы конюшни Колокольниковых с толстенным столбом коновязи, стёртым на три сантиметра вглубь в том месте, где привязывали лошадей… Инженера-строителя со специализацией «реставрация памятников архитектуры» приняли в штат - следить за восстановлением нового музейного объекта, почти сразу сделали заместителем директора по строительству, а потом поставили заведовать музеем. Чтобы отвечала сразу за всё. Поэтому Татьяна Геннадьевна может в подробностях рассказать, как искали умельцев для каждого вида работ, как по описаниям воссоздавали интерьеры. Некоторые элементы были утрачены уже при последнем ремонте, который выполняли не профессионалы-реставраторы, а обычные болгарские строители.

В процессе реставрации выяснилось много интересных подробностей об устройстве дома. Во-первых, форма. Сруб выглядит ровным прямоугольником, но это визуальный обман, объясняет заведующая. «На самом деле здесь нет ни единой прямой линии. Улица Республики постоянно движется, и старый дом движется вместе с ней. Здесь всё гуляет, всё ходит, всё под углом. Сруб словно бы изломан». И попробуйте подобрать сюда доски для обшивки стен или рамы для окон. То и другое изготовляли вручную те самые умельцы с золотыми руками – оконные проёмы в доме все разного размера, старинные дверные полотна, хоть в основном и сохранились, нуждались в «протезировании», даже доски с конвейера для обшивки стен не годились. Восстановлением наличников занимался известный в городе резчик по дереву Вадим Шитов.

За бесхозные годы в доме накопилось много серьёзных проблем: требовала замены крыша, из-за постоянных протечек сверху сгнил фрагмент западной стены. Но прежде надо было позаботиться об укреплении фундамента. Как бы прочен и широк он ни был, двести лет - не шутка. Поэтому вокруг фундамента сделали бетонную обойму с армирующими металлическими вставками и «продухами» для вентиляции сруба, на бетон поставили стойки, сверху положили мауэрлатный брус, дощатую обшивку укрепили на берёзовых шкантах. Мауэрлат поддерживает новую крышу, освободив от нагрузки старый сруб, оказавшийся в своеобразном защитном футляре. Вскрывая перекрытия, выше основного потолка наткнулись на так называемый черновой потолок с изоляционным слоем из прокалённой земли, кусочков кожи и лесного мха. Всё это, к сожалению, пришлось убрать – крышу-то делали новую. Но потолок к ней подшили прежний, родной. Интересно, что для восстановления сгнившего участка стены использовали не современный материал, а старые, хорошего дерева балки, снятые при ремонте школы № 21. Доски пола в главном, жилом, этаже тоже сохранили, только отреставрировали, под досками обнаружились остатки гашёной извести, насыпанной некогда для сбережения древесины от влаги.

Пока шла реставрация, сотрудники музея работали над концепцией новой экспозиции и старательно разыскивали сведения о былых владельцах дома. Каждый внёс свою лепту, но основную работу по восстановлению истории купеческих семей Иконниковых и Колокольниковых проделала научный сотрудник Любовь Александровна Типикина. Евгений Альбертович Бушаров остался верен военной теме и собрал массу информации об участии тюменцев в больших и малых войнах – от японской в начале XX века до последних конфликтов в горячих точках. Кстати, военно-патриотическую линию в связи с домом можно проследить до Ивана Иконникова, который в 1856 году получил «тёмно-бронзовую медаль на Анненской ленте», – такой награждались купцы, пожертвовавшие «на воинские надобности» не менее десятой части своего капитала. А Колокольниковы помогали армии не только деньгами. Двадцатидвухлетний Виктор Иванович поступил вольноопределяющимся в пехотный полк и уже через год, в 1904-м, был отправлен в Маньчжурию, где шла война с японцами. Домой вернулся после тяжёлого ранения кавалером Георгиевского креста IV степени. В первую мировую Колокольниковы предоставили для госпиталя здание, которое прежде арендовали под коммерческое училище. С началом войны гражданской в особняке на Царской разместился «комитет помощи больным и увечным воинам русской армии», которым руководила Мария Николаевна: дом стал центром сбора денежных средств, медикаментов, перевязочных материалов, одежды, белья…

Белые, красные… Они были такими разными - обитатели старого дома, но под крышей музея, где не принято делить предков на правых и виноватых, место нашлось всем. Именно тогда и родилась идея ввести в экспозицию восковые фигуры, представляющие самых знаменитых людей, когда-либо переступавших порог особняка. Людей, которые олицетворяли собой ключевые моменты в истории дома, города, страны. Два поворотных события. Две эпохи. Два смысловых центра экспозиции… Однажды Татьяна Симоненко увидела по телевизору сюжет про Петербургский музей восковых фигур и поняла: это именно то, что нужно обновляющемуся музею. На питерских коллег вышли через Москву, но директор музея восковых фигур Евгений Гребенюк был категоричен: мы на заказ не работаем. Пришлось ехать и убеждать лично. И всё сложилось: тогдашнее руководство комитета по культуре выделило деньги на оплату работ, изготовление фигур контролировали сотрудники Русского музея, скульпторам удалось добиться максимального портретного сходства с архивными изображениями, а лицо Александра II было создано по его посмертной маске. Так в музее поселились молодой цесаревич, поэт и государственный деятель Жуковский и красный командир Блюхер. Остальное пространство дома посвящено рассказу о жизни семей Иконниковых и Колокольниковых. В экспозиции присутствуют четыре подлинных предмета, принадлежавших последним хозяевам особняка: два венских стула, столик с гнутыми ножками и зеркало, служившее некогда верхней частью комода. Но главным экспонатом музея является сам старый дом.

В 2006 году музей истории дома стал составной частью усадьбы, в которую вошёл Торговый дом Колокольниковых – каменное здание, построенное по образу и подобию знаменитых Елисеевских магазинов. Открытию предшествовали многолетние труды по передаче здания под крыло музея, оформление документов, налаживание контактов с меценатами, нелёгкая реставрация. Оригинально оформленная экспозиция (проект художника Кудрявцева) рассказывает о торговле и предпринимательстве в старой России.

Облик Торгового дома пока остаётся незавершённым: по периметру крыши не хватает металлических украшений в стиле модерн, над дверьми нет козырька, на окнах-витринах – маркиз. Оба здания усадьбы нуждаются в ремонте. И дело, как всегда, за сущей мелочью... «Памятники хороши тогда, когда они хорошо содержатся», - отмечает заведующая музеем. Хочется верить, что этот принцип, несмотря на парадоксальное своеобразие нашего времени, удастся соблюсти и впредь, и старый дом, как раньше, останется на страже тюменской истории.