Оборона на «Клейтоне»

воспоминания

…Волки были почти рядом. Наверное, шагах в тридцати. Их смутные серые тени перемещались между редкими молодыми березками.

Видеть волков помогали их горящие глаза. С каждым движением их окружение становилось все ближе и ближе. Мы в это время занимали круговую оборону. Центром стала зерноочистительная машина марки «Клейтон». Сложили на нее несколько лопат, металлические совки для зерна. Потом я помог забраться наверх бабке Наталье. Подал ей верную собачку по кличке Самбер и встал на «сортировку» с берданкой в руках. Волки неторопливо приближались!..

Нет-нет, это было не поле брани. Это, скорее, поле битвы за урожай. В тот тяжелый военный год наш колхоз «Коллективист» сумел вырастить и убрать хороший урожай зерна, особенно пшеницы. Вся пшеница с урочища Шаврина будка должна была сдаваться государству, через пункт заготзерна на станции Кармак. Но Кармак находился за версту от Будки, а наша деревня Гилево — за четыре в другую сторону. Перевозка каждого мешка зерна — за девять верст. А на чем возить? Единственная колхозная полуторка ушла на фронт вместе с шофером, да и лучших коней мобилизовали в Красную армию.

Правление колхоза приняло муд-рое решение: оборудовать в поле зерноток под соломенной крышей. Там хранить, обрабатывать и сдавать государству зерно, перевозя всего на расстояние одной версты. Но назначенное государству зерно нужно строго охранять. Взрослые мужчины на фронте, вернувшихся по ранению садили на технику. Женщины работали на зернотоке не жалея сил, вечером рвались домой, к детям, к хозяйству и домашнему скоту. Поэтому охранять в поле зерно ночью доверили 12—14-летним мальчишкам, назначая по два человека.

Примерно за две версты в стороне от нас был еще ток. Но там постоянно дежурили братья Кокшаровы: Степан и Петр. А у меня напарники часто менялись: то Петя Французов, то Митя Щербинин. Забегая вперед, скажу, что вывоз зерна затянулся до конца ноября.

В тот злополучный вечер никто из моих напарников на дежурство не пришел. Бригадир Гордеич успокоил меня, сказав, что поедет в деревню и обязательно привезет кого-нибудь. И привез! Нашу соседку, бабушку Наталью, которой тогда лет было больше, чем сейчас мне. С ней прибыла маленькая собачка Самбер. Ну, что делать! И с таким караулом нужно охранять зерно! Бригадир для поднятия духа назвал меня по имени-отчеству, пожелал спокойного дежурства и уехал.

С наступлением холодов сложно стало с обогревом. Сидеть у костра опасно, крыша-то соломенная, да и ничего не видишь вокруг, а тебя у огня издалека видно, как на картинке.

Поэтому спасались в соломе или на кучах самосогревающих отходов, попеременно дремали. Ночь в ноябре уж очень длинная, а в поле холодно. Если кто-то подходил или подъезжал к зернотоку, мы вскакивали. Я, держась в тени от луны, передернув затвор старой берданки, громко окликал: «Стой! Кто идет? Стрелять буду!» Морозной ночью щелчок затвора далеко разносился, и на окрик немедленно отзывались, как правило, члены правления, проверяющие посты.

…Так и в эту ночь, мы, выбрав удобные для наблюдения места, по очереди сменяли друг друга. Собачка неутомимо гонялась по току за грызунами. Вдруг она поджала хвост и бросилась к моим ногам. Что ее встревожило? Внимательно огляделся. Никого нет. Вдруг заметил мерцающий огонек у недальних березок. Удивился, кто это там курит? Потом сверкнул второй, третий огонек. Понял: волки!

Если бы со мной был кто-то из парней, то быстро бы залезли на самые высокие столбы крыши и там постарались отсидеться. Но бабка и собачка по столбам лазить не могут. Пришлось занимать оборону на «Клейтоне», а он высотой всего полтора метра.

Волки медленно приближались, наиболее сильные и наглые выступили вперед и переглядывались, как будто решали, кто начнет?! Два прыжка — и с нами покончено! Развязка близка!

Перехватил ружье за ствол, чтобы отбиваться им, как дубиной. Вся трагедия состояла в том, что у меня не было ни одного патрона. И хитрые волки об этом, видимо, догадывались. Ведь не было даже запаха пороха от давно не стрелявшего ружья.

Противостояние длилось секунду, вторую, третью… Вдруг волки забеспокоились и начали отступать на шаг, на два от нас, а потом гуськом ушли в лесные заросли. Только тут мы услышали громкий говор, стук копыт и скрип полозьев. Просто волки услышал шум раньше нас.

Правление колхоза, оказывается, организовало ударную вывозку зерна на государственный склад. Первые подводы прибыли задолго до рассвета. И за двое суток непрерывного труда закончили эту работу.

Со временем, анализируя те события, пришел к выводу, что мы сами способствовали невольной наглости волчьей стаи: разговаривали негромко, двигались бесшумно. А надо было громко разговаривать, кричать, петь, колотить железом о железо, крутить ручку громыхавшей решетками сортировки и разжечь хотя бы маленький костер. Век живи, век учись!

С бабушкой Натальей встретились через два года после войны. Не потерявшая чувство юмора старушка, увидев у меня в руках костыли, со смехом сказала: «Ой, Витюшка! Мы и в сторожа не годны. Не только мне, но и тебе теперь на сортировку не забраться!»

Автор статьи: Виктор ПАСЕЧНИК

Рубрика: Человек