Ну, Евдоха, ты даёшь!

В маленькую деревеньку Осиновку еду с удовольствием, знаю, что моя старенькая бабка Анюта ждёт не дождётся. Деньки-то стоят солнечные и весёлые, а грибов лесу видимо-невидимо. Знай, лукошко подставляй. Поэтому бабулька тревожится: упустишь время, грибков добрых не возьмёшь - перерастут.

Так и есть, подхожу к её маленькому домику, а на лавочке бабка Анюта сидит. Точно, с раннего утра ждёт меня:

• Галюнька, здорово, родная! Ты чё так ноне замешкалась, вон уже Прасковья с Евдохой с первой зорькой в лес отвалили, а мы с тобой к обеду еле навымнули. Ох, и любите вы, городские, поспать да понежиться, - сокрушалась бабулька и оправданий моих никак не принимала: – Давай скоренько сымай свои жин- сы да надевай робу. Са-пожнёшки-то мои тебе ладно будут?

Тут уж во всём старую Анюту слушаю, перечить ей ни-ни, и так провинилась, не поспешив к зорьке утренней.

… В лес зашли и вправду чуть ли не к обеду и только завернули на лесную тропинку, а навстречу с полными корзинами грибов еле плетутся соседки бабки Анюты - Прасковья с Евдохой. Увидев их, она так и присела от удивления.

• Ну, Евдоха, ты даёшь! Тепереча ты мне не говори, что поясница у тебя бо- лит, это с больной-то спиной да столько грибов нахапать! Чай, ползала не разгибаясь, а? - выпалила одним выдохом бабулька. Евдоха, соседка бабки Анюты, моложе её на два года – всего-то 79, но, несмотря на небольшую разницу в годах, бабка Анюта верховодит во всех делах. Прасковье же под семьдесят, но она самая молчаливая и кроткая среди своих соседок.

• Ты чё, Анютка? Жаба чё ли тебя задавила, что я столько грибов наломала? – съязвила в ответ Евдоха. – дак ить грибов-то в лесу столько, что можно сидя на заднице зараз корзину нахапать. Иди уж, твои грибы в лесу остались.

Евдоха и Прасковья, не останавливаясь, прошли мимо нас, а бабка Анюта вдруг, как ни в чём не бывало, крикнула вслед:

• Бабы, мы через часок-другой дома будем, вы там баньку сварганьте. Ох уж сёдне попаримся!

• Вот с ентого и начинала бы, - не оглядываясь, ворчала Евдоха, - а то зенки свои на грибы вытаращила. Ух, завидуща какая, а сама счас не только корзину напластат, но и подол своей юбки наполнит! Для чего думашь Прасковья в лес сёдня таку широченну юбку надела? Э-э, я енто давно заметила, для чё она её надеват. Юбка-то ей от матери досталась. А мать уж поди лет сорок как на том свете, - закончила свою короткую речь Евдоха и тут же, не оборачиваясь, крикнула бабке Анюте:

• Так чью баньку-то топить: твою али мою?

• А каку хошь, ту и топи, моя-то, однако, быстрей нагревается и без угару, - как бы между делом ответила бабка Анюта и склонилась за подберёзовиком.

Бабка Анюта говорит, что грибы собирает не все. Опомнившись от их обилия в Авдотьиной корзине, она призналась:

• Для меня самый хороший гриб – сырой груздь, остальное всё так себе, только на жарёху. Так что пойдём-ка, Галюнька, в берёзовую рощу.

И бабка так приударила вперёд, что я еле-еле за ней успевала.

Пробежав ещё чуток, остановилась, как вкопанная. Передо мной дивная картина: берёзки, вытянувшись, как свечки, стоят себе, красавицы! Ровные, словно сделанные по линейке, опушки. Действительно, берёзовая роща! И лишь погибшие и вырубленные деревья да кое-где высокий подрост ивы нарушают этот живописный пейзаж.

• Галюнька, чё рот-то раззявила, а? Хорошо тут у нас, сама не налюбуюсь, - остановилась на мгновение и бабка Анюта. – А ты шибче воздухом-то дыши, чуешь ароматы лесные? Но и груздочки-то тоже собирай, а то так и простоишь с раззявленным ртом, - заметила мне бабулька и показала своё лукошко, где один к одному лежали маленькие аппетитные груздочки.

• И вправду Евдоха сказала - наши грибы никто не срезал, - во весь свой беззубый рот засмеялась она и склонилась за очередным грибком.

Я, очнувшись от этой бе-зумной красоты, погляде- ла вокруг: среди травы расположились небольшие островки, покрытые опавшей листвой. на первый взгляд они очень ровные, но если внимательно приглядеться, видишь бугорки слегка приподнятых листьев. А под ними… вот они, красавцы-груздочки: маленькие, ровненькие, и сколько их!

Большое лукошко быстро наполнилось.

• Куда ещё-то срезать, баба Анюта? – кричу я. Она уже еле тащилась ко мне с полной огромной корзиной, а впереди, по самые колени, висел мешок, смекалисто сделанный из широкой юбки. Он тоже был полон грибов.

• Ну чё, скольки времечка-то уже? - бодро спросила меня бабулька.

• Да полтора часа ещё ходим, - отвечаю ей.

• И ладно, в самый раз, давай-ка вон под той берёзкой сядем, отдохнём, а? Чё-то устала я маленько, - мы плюхнулись с бабкой в траву среди берёз и забыли обо всех тревогах, навалившись на моё плечо, она тихо запела:

• Полюбить тебя больше нету сил, - и, не допев, громко расхохоталась:

• Да кака же силушка в мои-то годы на любовь! Полюбить-то уж и вправду ни к чему, а вот за грибочками сходить я ещё могутная. Вставай, Галюнька, и пошагали - бабы, однако, баньку уже приготовили.

Бабка Анюта так проворно побежала по лесной тропе, как будто по городскому асфальту, нигде не запинаясь. Еле успевая за ней, я трижды цеплялась за сухие сучья и турманом летела в траву вместе с корзиной, а баба Анюта, как молодка, заразительно хохотала и приговаривала:

• Ты думаешь, откель у нас, деревенских, силы столько? Да природа нам её даёт. Посмотришь на енту благодать, и жить охота.

…Евдоха с Прасковьей баньку натопили, веники берёзовые приготовили и во дворе у бабки Анюты стол накрыли. - Ну как, все разом пойдём париться, аль ты, Галюнька, не вытерпишь таку жару? – прищурив маленькие озорные глазки, спросила меня бабка Анюта.

• Конечно, все разом, - ответила я, а душа перевернулась от страха. Знаю, что они так друг друга в парной веником полощут, что глаза на лоб лезут, а потом еле живенькие из парной вываливаются. Но на этот раз парились в меру, видно, меня щадили.

После баньки сели за стол, выпили по рюмашке Евдохиной медовушки, которую она готовит по особому, своему, рецепту. Приятная истома разливалась по всему телу и от баньки, и от медовухи, и от бабулек, которые незаметно учат тебя жить и силушку вселяют.

Галина михайлова