Один день из жизни Ивана Гринченко

Летом текущего года ОАО «Тюменский издательский дом» совместно с районными газетами юга области начало работу над проектом «Согретые Сибирью», посвящённым 70-летию Победы в Великой Отечественной войне. Сегодня мы начинаем публиковать цикл рассказов о детях, оказавшихся на аромашевской земле во время военного лихолетья, отогретых душевным теплом сибиряков и выживших во многом благодаря этому теплу.

Встречая пожилого человека на улице или даже живя с ним в соседях, не всегда знаешь, как складывалась его жизнь, что ему довелось пережить, и какой жизненный момент в далёкие времена повлиял на формирование его дальнейшего характера.

Ребёнок пятилетнего возраста в состоянии запомнить день, полный ярких переживаний, на всю жизнь. Так случилось и с Иваном Борисовичем Гринченко.

...Где-то далеко шла война. В Сибири её эхо отдавалась эшелонами эвакуированных детей, непосильным трудом взрослых и чем-то ещё тяжёлым и безысходным, что понять ребёнку, росшему в этой обстановке, было не по силам. Ваня ходил в детский сад. Водила его туда мама – Устинья Алексеевна, которая работала няней в яслях, находящихся в другом конце села. Однажды зимним вечером воспитатель поинтересовалась у ребёнка, найдёт ли он дорогу до дома самостоятельно, помогла потеплее закутаться в нехитрую одежонку и отпустила его домой одного.

«Почему не пришла мама?» Эта мысль не давала Ване покоя всю дорогу, пока бежал к дому, впервые один по тёмной улице. Дом оказался пустым. Что делать? Вернувшись за калитку, чтобы идти искать маму, ребёнок понял, что одному в темноте ему страшно. Зашёл в дом, зажёг лампу, затопил печь и стал ждать. Какие мысли приходили к нему в это время и что переживал, Иван Борисович уже не помнит. Вскоре после непродолжительного шума в ограде открылась дверь в избу. Перенервничавший ребёнок бросился к матери и тут же остановился: на руках она держала два шевелящихся свёртка, а следом незнакомые тёти одного за другим заносили ещё детей.

– Вот, Иван, – впервые по-взрослому обратилась к нему мама, – это сейчас твои младшие братья и сёстры, и ты за них в ответе.

Спать в эту ночь легли поздно. Избёнка в девять квадратных метров, вмещавшая в себя из обстановки стол со скамейками, кровать и русскую печь, занимавшую значительную площадь, в одночасье превратилась в домашний детский дом для тринадцати детей ясельного возраста. С первых же минут их появления в доме Ваня стал для матери незаменимым помощником. Они вместе раздели, помыли, накормили и уложили спать уже переставших капризничать от усталости малюток. Место в избушке нашлось для всех. Дети заняли кровать, печь и полати. Чтобы с последних никто во сне не свалился, Ваня, как старший, лёг на крайних досках.

На следующее утро он проснулся уже взрослым. На работу мама уходила рано, и одной ей увести, увезти и унести тринадцать детей было невозможно, сын помогал ей и в этом. Быстренько одевали первую «партию», и он на санках доставлял её в ясли (благо, они находились недалеко). Затем уже вместе с матерью приводили туда остальных. В детский сад с этого дня Иван стал приходить и уходить самостоятельно, как взрослый. У него появилась забота, и тёмная улица пугать перестала, с того памятного дня он, как и мама, стал няней для тринадцати малышей, и, оставив их в яслях, самостоятельно шёл в садик с гордо поднятой головой.

День за днём проходили недели, месяцы. Длинными зимними вечерами Иван, как настоящий старший брат, мастерил для младших игрушки.

– Сейчас их, конечно, никто бы так не назвал, – проглатывая горький комок, подкативший к горлу, говорит Иван Борисович, – а как они тогда радовались каждой новой деревянной поделке... И я вместе с ними – получилось!

.....

Полный текст статьи читайте на страницах газеты "Слава труду"