Подземное явление, или кому нужен баян?

Сергей СУРАЗАКОВ (фото автора)

Спускаюсь я на днях в новый подземный переход Тюмени, микрорайоновскую “подземку”, чтобы перейти на другую сторону улицы Пермякова, вдыхаю знакомый, неведомо откуда взявшийся здесь запах метро, поминаю добрым словом губернатора Тюменской области В. Якушева, А. Закиева и прочих, приложивших усилия к строительству этого чуда граждан, любуюсь зеркальным блеском гранитных плит и никелированных поручней и вдруг слышу откуда-то снизу вступительные аккорды баяна известной советской песни Эдуарда Колмановского на стихи Евгения Евтушенко...

“Ну вот, уже началось, – подумалось мне, – без “бременских” музыкантов ни один подземный переход в мире не работает. А чем мы хуже в самом деле?”.

И действительно, посредине, скажем так, залы, между колоннами, стоял почтительных лет господин в поношенном полупальто и, раздвигая меха инструмента, то и дело вдохновенно закатывая глаза и запрокидывая назад голову, самозабвенно пел:

...Да, мы умеем воевать,

Но не хотим, чтобы опять

Солдаты падали в бою

На землю горькую свою.

Спросите вы у матерей,

Спросите у жены моей,

И вы тогда понять должны

Хотят ли русские, хотят ли русские

Хотят ли русские войны...

На голове его была кепка, на ногах – до армейского блеска начищенные ботинки. “Отставной военный, не иначе”, – подумал я, остановившись, и с любопытством стал разглядывать это новое “подземное явление”. Тем временем спешащие мимо по делам горожане прилежно доставали из своих кошельков и карманов бумажные «десятки» и прочую мелочь и, чуть нагибаясь, на ходу бросали в раскрытый футляр музыканта. Мельком взглянув в “кассу” баяниста, я с удивлением отметил, что там собралась уже достаточно приличная сумма.

Закончив песню, он дружелюбно обратил свой взор в мою сторону. – Чем могу помочь? – как-то по-особенному душевно, как мне показалось, спросил он.

– Здравствуйте, – сказал я, до-ставая из сумки по привычке блокнот с ручкой. – Я из газеты, можно задать вам несколько вопросов?

...Валерий Будейкин вернулся в Тюмень в 2001 году. Он профессиональный музыкант, в прошлом преподаватель оркестрового дирижирования. Родился в Башкирии, в городе Салавате, в 1955 году. В 1966 году мама привезла его в Тюмень. Здесь он окончил сперва музыкальную школу, затем музыкальное училище, а потом Челябинский институт культуры. По распределению уехал в Барнаул. Работал там преподавателем культ-просветучилища. До начала новейшей истории России, то есть до 1991 года, успел побывать артистом Государственного оркестра русских народных инструментов “Сибирь”, а с наступление рыночных отношений в Стране Советов заделался настоящим “бременским” музыкантом и подался в за-граничное “турне”.

Уличным музыкантом в составе разных самодеятельных коллективов побывал в Бельгии, Люксембурге, Испании, Португалии, Германии, Франции...

В 2001-м вернулся в Тюмень. Работал в музучилище какое-то время, а когда оркестр там почему-то разогнали, ушёл... в охрану.

– Я шлагбаум поднимал в “Автограде”, – признался мне Валерий. – Ух, как я возненавидел эту работу! Отупеть можно от еже-дневного ничегонеделания!

И вот однажды, когда мера терпения превысила все допустимые внутренние возможности, Валерий плюнул на “Автоград”, достал со шкапа свой любимый инструмент и снова шагнул с песней на улицу. Теперь уже тюменскую.

Даже зимой, в лютую стужу, нёс Будейкин искусство в массы, культуру, так сказать, в народ.

– У “Рентала”, где была моя основная точка, подавали по-разному. А мне ведь много не надо, так, на “покушать”. Я выйду, 10-15 минут поиграю – 100 рублей.

– Ну, а здесь-то, в “подземке”, какой у вас “навар”? – распирало меня журналистское любопытство.

– Здесь люди ещё ко мне не привыкли. За два часа в день – 1000-1200... – Неплохо, – удивился я, прибрасывая в уме, сколько же в месяц он может тут “срубить”, если будет играть по 8 часов в день с перерывом на обед.

Словно прочитав мои мысли, Валерий добавил:

– Но я ленивый. “Штуку” беру и – домой.

– Уличная шпана не беспокоит?

– Да нет пока.

– А конкуренция? Кроме вас, здесь ещё кто-нибудь играет?

– Два гитариста, одна флейтистка – вот и вся конкуренция. Тут недавно мент подходил, майор в камуфляже, здоровый такой. Я испугался вначале. “Ну, всё, – думаю, – сейчас либо погонит, либо деньги начнёт вымогать”, а он говорит: “Можно с вами тут мой племянник-гитарист поиграет?”. Я отвечаю: “Можно, но только после 17 часов”.

Вечером, вернувшись в общежитие, Валерий погружается в полнейшее одиночество. Семья его осталась в Барнауле.

– Если бы не телевизор – с ума бы сошёл, – грустно говорит он. – А почему вы не вступите в какую-нибудь музыкальную группу, всё веселей, а?

– Да что вы, кому нужен баян...