Все мы знаем, почем он, покой, И почему фунт крестьянского лиха

Кедровый бор, богатая рыбой речка, лес, который летом накормит, а зимой обогреет, пашенные угодья, пастбища, сенокосы – среди этого природного изобилия стоит Бушмина, родная деревня Ольги Тимофеевны Байдашиной (Мингалёвой), о которой мой сегодняшний рассказ. Биография её сходна с биографиями десятков и сотен её ровесников, чьё детство и юность пришлись на годы войны. Родилась она в 1930 году. И была из троих детей старшей. До войны семья Мингалёвых жила довольно справно. Мать и отец работали в колхозе, держали своё большое хозяйство. В зиму всегда был крепкий запас мяса, картошки и прочей огородной мелочи, а также лесных даров. По кадке, а то и по две насаливали грибов, бочками мочили бруснику, мешками запасали кедровых орехов, которые имели хороший спрос на базаре, а значит, приносили в дом копейку.

Но когда в 41-м проводили на фронт отца, остались без своего главного кормильца и добытчика, пошла нужда за нуждой. Находилась Оля и по миру, прося хлебушка Христа ради. И не только, кстати, она, много было тогда таких, и детей, и старух, кто ходил с сумой по деревням. И народ подавал, хотя в ту голодную пору редко кто и сам ел досыта.

В 43-м пришла на отца похоронка. Некого стало ждать, не на кого надеяться. Окончив на начало войны всего три класса Бушминской школы, больше за партой девочка так и не бывала. В тринадцать лет она уже стала колхозницей. Наравне со взрослыми работала на мётке, крутила веялку на току, пилила в лесосеке дрова, возила сено с лугов.

В шестнадцать колхозное начальство определило её в доярки.

С той поры вплоть до самой пенсии тесно связана с фермой. Только вот место жительства поменяла со временем. А получилось это так. В 50-м году весной были они с подружкой направлены от колхоза в райцентр на стройку. Возводился кирпичный дом для конторы Берёзовской МТС. Для чего шёл кирпич с разбираемой колокольни вагайской церкви. И девчата были за грузчиц, за подсобных рабочих. Отведя свою трудповинность, обе должны были вернуться в родное хозяйство. Но, поняв преимущество труда, где и деньги платились, и выходные предоставлялись, а в колхозах, там всё ещё приходилось горбатиться за пустой трудодень, девчата решили остаться в Вагае насовсем. Однако время то было довольно строгое и подобных «невозвращенцев» могли даже привлечь к суду, что нередко и делалось. Подружку спасло от этих «репрессий» срочное замужество, а что её саму, Ольга Тимофеевна не знает и до сих пор. Может, просто жалость правленцев, давших возможность девушке устроить свою судьбу. Хотя за ней дважды посылали со строгими наказами младшего брата. Но она на эти увещевания не поддалась.

Замуж же вышла только в 1954 году. И вот тоже судьба, наверное. Муж, колхозный тракторист, жил в деревне Берёзовке. Ферма рядом, под боком. И Ольга Тимофеевна, оставив свою стройконтору, возвратилась в привычную колхозную колею.

Я знаю О.Т. Байдашину с середины 60-х, когда стала работать на племстанции при райсельхозуправлении. Потом, когда образовался совхоз «Большевик», меня перевели туда главным зоотехником по племработе, затем главным зоотехником. А Ольга Тимофеевна уже ходила тогда за телятами. Таким образом, нас постоянно сводила работа. Чем мне запомнилась эта женщина? Прежде всего своим исключительным трудолюбием и высокой ответственностью. Получив телят от доярок в месячном возрасте, а когда даже раньше, выхаживала их на первых порах, как детей. В яслях было чисто и сухо, стенки клеток побелены. Малышам давался обрат, обязательно подогретый. Умело оберегала молодняк от кишечных расстройств, поила настоем трав. Тамбур её отсека зимой всегда был набит сухим и душистым сеном, а летом подвяленой травой, потому что телятам до определённого возраста сырую «зелёнку» ещё не дают, на пастьбу не гоняют. За травой, кстати, она постоянно ездила сама. «Утром едешь на дойку, - вспоминает техник-осеменатор Г.А. Байдашина, что всю жизнь проработала на Берёзовской МТФ, - и с тракторной тележки видно: Ольга машет уже литовкой у ближайшего колка или где-нибудь за посевами, что идут вдоль дороги». И как следствие всего этого была и высокая сохранность телят в её группах, почти 100 процентов.

Механизации тогда в телятниках особой не было, только подвесные вагонетки, на которых вывозили наружу навоз со двора. Всё остальное делалось вручную. Группа 40 голов. Кормили два раза в сутки. Так находишься с вёдрами, что порою ни рук ни ног. Выходных всю зиму не знали. Только в летнюю пору на пастьбе – а пасли все группы на «острове» - подменяли друг друга.

Крестьянское дело, как известно, нелёгкое. Но если в полеводстве особенно напряжённы две страды – посевная и уборочная, то в животноводстве эта «страда» круглый год. Как они успевали всё, наши бабы двужильные? На работе и дома? К той же Ольге, помню, зайдёшь и не сдержишься, ахнешь. В доме пять мужиков: свёкор, муж, ребятишки росли – три парня. Это ж сколько стирки за всеми, ежедневной готовки. Во дворе скотины полно, огород 20 соток… Как управить всё это? Но всегда у неё в доме пахло свежей стряпнёй или свежими щами. Готовить она мастерица – шаньги, булочки, пироги – всё по высшему сорту.

И супруг, что отметить надо, был таким же трудягой, сутки мог пропадать на поле. В совхозе их очень уважали. Имена того и другого не сходили с Доски почёта. Оба отмечены высокими правительственными наградами. У Константина Степановича несколько медалей и орден Ленина. У Ольги Тимофеевны - медаль «За доблестный труд в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг.», бронзовая медаль ВДНХ СССР, которую вручили ей в Москве, орден Трудовой Славы 3 степени. А сколько знаков «Победитель соцсоревнования» (1974, 75,77,78,79 годов). Два знака «Ударник пятилетки». И целые стопы почётных грамот.

Про деревенский непривередливый народ, к которому, как веточка к живому дереву, относится моя героиня, один из советских поэтов написал:

На фермах трудится и в поле,

Не вылезая из сапог,

И всех своих напастей, болей

Он не выносит за порог.

Гудят ветра, грохочут грозы,

Кругом дремучие места.

Но здесь, как всюду, горьки слёзы

И сладки девичьи уста.

Сейчас, на исходе восьмого десятка, всё это, конечно, очень сказывается: и голодное детство, и непосильный ребячий труд, и эти резиновые сапоги, что не снимались ни в хлябь, ни в стужу.

Сгибают спину не только годы, но и горькие невосполнимые утраты. Давно схоронила мужа, а ещё раньше - одного из сыновей, самого младшего. Старший живёт при матери. А поскольку молодой хозяйки в доме нет, приходится старой матери всё нести на своих плечах. Бывает, что и свалится под этой нелёгкой ношей. Тут вот как-то пришла её попроведать – лежит наша безотказная работница, глаза грустные-грустные. Что-то ноги, мол, отказали, видно, всё, уж конец приходит… «Да ты что, - говорю, - Тимофеевна, дорогая, вон, весна подступает, огород тебя ждёт. Помнишь, осенью также донимал тебя бруцеллёз, а потом попила лекарства да поделала аппликации и смогла картошку копать. Поправляйся давай, вставай!»

А на днях навестила снова. Вместе с Галиной Алексеевной Байдашиной. Мы же все в одной ветеранской организации и друг друга из поля зрения не теряем. Повидались, поговорили, всё не так одиноко нашей старой подруженьке.

Но что главное увидали – на окошках стоит рассада. Это значит, что человек вновь нацелен на жизнь.

Александра БЕЛЬСКАЯ, председатель «первички»

Фото из семейного альбома: Ольга Тимофеевна с семьёй.