Мамочка – наш всепрощающий Ангел

Не надо мне высокопарных слов, каких-то чужих, не своих. О маме надо говорить просто и нежно. Моей маме, Найле Абушахмановне Сайдуллиной, в апреле исполняется 80 лет. Вот пишу эти строки и мысленно переношусь в своё счастливое и беззаботное детство, которое прошло на Севере, в городе Лабытнанги, что в переводе на русский означает «семь лиственниц».

В Заполярье мама попала в детстве. Во время войны, когда их семье жилось очень трудно и голодно. Деда сначала забрали в трудармию, где тот пробыл лето и зиму. Потом был на какое-то время отпущен домой, по болезни и истощению, а затем снова призван по повестке военкомата, но теперь уже в действующую армию. На Ленинградский фронт. Успел ещё написать домой два письма. А после пришло извещение, что рядовой Турушев пропал без вести.

И осталась бабушка вдовой с пятью детьми на руках, младшая из которых родилась, когда ее родителя уже не было в живых. Узнав об этой беде, с Севера приехал дядя Хамза, которого брат-фронтовик просил, если что, помочь семье. Он привёз продуктов и денег. И забрал с собой одну из племянниц, мою будущую маму, в Салехард.

Они с тётей Юмабигой работали в госбанке. Он - истопником, она - уборщицей. Двенадцатилетняя девочка, которая и дома уже знала всю работу, стала им неплохой помощницей. В деревянном двухэтажном доме, где располагался госбанк, топили 12 печей, для которых требовалось наготовить и натаскать не один воз дров. А вечерами мыли полы.

В городе, как и по всей стране, действовала карточная система. Взрослые получали на день по 500 граммов хлеба, а она как иждивенка - 250. Мама вспоминает, с какой радостью бегала в эти хлебные очереди. И получив на руки чуть не целую буханку (вес который в то время превышал 1 кг), приносила ее домой, обкусанную со всех сторон. Но ни тётя, ни дядя никогда ее не ругали за это.

Через два года дядя привез в Салехард ещё и племянника, младшего брата мамы. Стали получать полтора килограмма хлеба. А на приварок, как правило, покупали муку. По базарной цене. Выходило – стакан на ужин. Из этой муки варили болтушку. И какой же вкусный был ужин. Своих детей в семье дяди не было. И племянников здесь любили как родных.

Получив в 18 лет паспорт, мама стала работать уборщицей в том же госбанке, а тётя Юмабига перешла в истопники. Дядя же Хамза нашел себе работу в другом месте. А вскоре она встретилась с нашим будущим папой, Сайдуллиным Мачитом Сайдулловичем, который был родом из Тукуза. Но потом уехал на Север, спасаясь от голода. Молодожены переехали в посёлок Лабытнанги, устроились разнорабочими на лесобазу. И отработала мама на этой лесобазе более 40 лет. Из них 30 – в тарном цехе и десять с лишним – уборщицей.

Почётных грамот не сосчитать, благодарностей тоже. Фотография мамы не сходила с городской Доски почета. Она – ветеран труда Ямало-Ненецкого округа, ветеран федерального значения. В честь 100-летия рождения В.И. Ленина была награждена юбилейной медалью.

Нас, детей, в семье четверо, все – девочки. Я – старшая из сестер. И я благодарна своим родителям, что они всем нам сумели дать достойное воспитание и образование. Я окончила сначала Салехардское педучилище, а затем, работая в Осиновской средней школе, Тобольский пединститут, факультет русского языка и литературы. И детство своё я считаю очень счастливым. Несмотря на то что мама уходила на работу раным-рано и возвращалась поздно, она всегда успевала приготовить завтрак, обед. И всегда был семейный ужин.

А по выходным пекла баурсаки. И тогда в наш дом собирались все мои подружки с Обской (это улица, где мы жили), чтоб отведать вкусной стряпни.

В праздники мы ходили в клуб лесобазы. Это были такие волнующие моменты. Маму всегда выбирали в президиум, и я этим очень гордилась. А сестренок водила в центр посёлка, который потом стал городом, показать большую мамину фотографию на Доске почета.

И сама старалась быть первой во всех школьных делах – в учебе, художественной самодеятельности, пионерской работе, спорте.

Очень помнятся мне наши семейные субботы и воскресенья. В эти дни она обычно стирала, гладила, штопала, папа уводил нас на каток, где учил кататься на коньках, или ставил всех на лыжи, и мы отправлялись в ближайший лес, на прогулку.

Никогда не забыть, как приходил фруктовый сезон. К нам на Север приплывали в трюмах пароходов долгожданные дары юга. Сами наголодавшиеся в детстве, наши родители не жалели денег на питание, а на фрукты - особенно. Сливы, яблоки, виноград – всё обычно покупалось ящиками. Арбузы – мешками.

А мандарины и апельсины прилетали к Новому году грузовыми самолетами. Их давали в подарках.

И вообще, из своего детства мы все вынесли столько доброго, столько светлого и хорошего, что это согревает нас всю жизнь.

Я не помню ссор между родителями и чтоб нас за что-то ругали, а ведь было – было за что. Например, за то, что мы не хотели говорить на родном языке. А родители дома говорили только по-татарски. Нынче стыдно за это. Помню мамин мягкий укор: «Языков, дочка, много, и каждый из них хорош, но родной забывать нельзя». И ещё жалею о том, что, решая свою судьбу, не послушалась маминого совета. А она как предвидела, что не будет мой выбор ни надежным, ни счастливым. Но, наверное, это закономерно: мамины уроки начинаешь вспоминать, когда становишься мамой сама.

А я не только мама, но и бабушка четырех внуков и четырех внучек.

Но по-прежнему моя жизнь, мои заботы, огорчения и радости – это всё близко моей старенькой маме. Все мы делим пополам. И за всех болит ее сердце.

Вместе с ней мы ездили в армию, когда там служили мои сыновья, а ее любимые внуки.

Наша мама и бабушка, словно добрый Ангел для нас, неусыпный в своём внимании, неустанный в молитвах.

Как это сказано у чеченского поэта Мумада Шамсаева:

«В сердцах наших розы цветут,

Пока сердце матери бьётся».

Спасибо тебе, дорогая, за всё, и наш низкий земной поклон от детей, от внуков и правнуков. Живи, мама, долго!

Ниязбига САЙДУЛЛИНА, старшая дочь