Я помню вас, вакаринцы

Шёл 1955 год. Тобольский учительский институт преобразуют в педагогический, и нас, выпускников исторического факультета, организованно переводят на заочное отделение Тюменского пединститута и распределяют по школам области. Меня направляют в Вакаринскую семилетнюю школу Казанского района. В отделе образования меня сразу предупредили: деревня эта особая, жители – переселенцы с Украины, Белоруссии. Хотя живут здесь уже полвека, но сохранили свой язык, обычаи, нравы. Войдёшь в доверие – хорошо, не войдёшь – придётся уезжать.

Попала в деревню не сразу: шли дожди, и окружённая болотами и лесами моя деревенька была недоступна. Только через неделю добралась до места назначения на тракторе. Внешний вид населённого пункта меня поразил. Сама деревня большая – в 3 улицы, а дома неказистые, редко пятистенки, в основном избы. И главное, что меня удивило, – крыши домов ярко зеленели. Как узнала позднее, они были крыты дёрном и в зависимости от времени года меняли свою окраску: зимой белели, летом желтели, осенью от обильных дождей зеленели. А люди, как оказалось, жили здесь замечательные, трудолюбивые, дружные, весёлые, доброжелательные. Да, быт, нравы, обычаи были особые, для меня непривычные. Первое время я плохо понимала их язык – смесь украинского, русского, белорусского, но очень скоро освоилась и бегло пересыпала свою речь словечками по-вакарински.

Встретили меня хорошо. Коллектив педагогов небольшой, но дружный, в основном молодёжь. Возглавляла его молодая девушка, ненамного старше меня, но деловая, умная, требовательная к себе и окружающим – Степанида Николаевна Баранова.

Отношение к учителям в деревне было не просто уважительное, а, я бы даже сказала, почтительное. Я убедилась в этом в первые же дни. Весть о том, что приехала новая учительница, разнеслась быстро. Вскоре меня знал и стар, и млад. Бегу я однажды в школу, а навстречу мне – седой дед с бородой. Увидев меня, остановился, снял головной убор и поклонился. Я остолбенела. Меня, девятнадцатилетнюю девчушку с косичками, так почтительно приветствует пожилой человек! Эта встреча произвела на меня большое впечатление и заставила задуматься: ведь дед так уважительно приветствовал не меня, а учителя в моём лице. Значит, надо очень постараться, чтобы оправдать это доверие.

И я старалась. Подготовки было много, но я любила детей, любила историю, много читала в школьные и студенческие годы, и мне хотелось дать как можно больше знаний этим сельским ребятишкам.

Поднялось на крыло поколение, которое принято называть «дети войны», выросшее без отцов, познавшее все тяготы военного времени, голод, холод. Днём парни и девчата трудились на полях и фермах, а вечерами все собирались в клубе. Было кому и танцевать, и петь. А пели они замечательно, и у нас сложился лучший в районе хор. Душой, творческим ядром художественной самодеятельности были учителя, медработник Аннушка, библиотекарь Лида. Каждый старался внести свою лепту, исполнял что умел, к чему лежала душа. Я в школе, в институте увлекалась танцами, поэтому ставила танцы и танцевала на сцене сама.

В результате общих усилий готовился концерт, и каждое воскресенье в клуб собирались все жители деревни, читалась лекция, ставился концерт, а в заключение – танцы. Одним словом, скучать было некогда. Наверное, потому и авторитетен был педагогический коллектив, что он не только учил детей, но и жил жизнью села, стремился сделать её более интересной и содержательной. Учителя, кроме всего прочего, работали вместе с колхозниками на току, в поле, лопатили хлеб, копали картошку, белили клетки на фермах. И вакаринцы воспринимали нас как своих, приглашали на все семейные вечера, праздники, торжества. А готовились эти праздники сообща. Вот о дружбе и взаимопомощи в этой деревне хочется сказать особо.

В Вакарино семейные праздники (крестины, свадьбы, проводы в армию) готовили все вместе. Каждый нёс что мог: зелень, колбасу, яичницу. Так всем миром помогали друг другу. Выпивку готовила хозяйка, но пьянство у вакаринцев было не в чести. Я не припомню случая, чтобы пьяный парень пришёл на танцы. Да с ним бы ни одна девушка не пошла танцевать.

Дружно отмечали праздники, дружно делали заготовки на зиму, особенно колбасы. Осенью шёл забой скота, свиней. Собиралось несколько семей в одном доме. Роли чётко распределялись: одни колют, снимают сало, которое здесь было особенно популярно, другие моют кишки, третьи готовят приправу – лук, чеснок. Потом мелко рубят сало и мясо, набивают ими кишки и колбасу эту подвешивают в сенях на жёрдочку. Работа спорится, и всё с шутками, песнями. Сделают в одном доме – переходят в другой. Так же дружно шла заготовка капусты.

Так незаметно, в делах и заботах, пролетели 2 года, и моя жизнь круто изменилась. Степаниду Николаевну взяли в аппарат райкома партии, а на место директора она порекомендовала меня. Новая должность налагала большую ответственность и меня не привлекала, но моего мнения и согласия никто и не спрашивал, назначили – и всё.

В маленькой школе должность директора объединяет в одном лице ещё и завуча, и организатора воспитательной работы, и завхоза. И если в постановке учебно-воспитательной деятельности я больших трудностей не встретила, поскольку у Степаниды Николаевны было всё отлажено, учителя знали свои обязанности и добросовестно их исполняли, то в хозяйственно- финансовых делах меня ждали большие проблемы. Сколько нервов тратилось во время поездки за зарплатой! Это сейчас просто: перечислил бухгалтер деньги на карточку – и всё, а тогда каждый директор получал зарплату в роно наличными и вёз её в школу. Происходило это после аппаратных совещаний. Уже вечер, а до дома 45 километров, из них половина лесом. Жутко было: и волков боялась, и людей. Ведь все знали, что за зарплатой поехала. Но ни разу никто не обидел, не напугал.

Другая забота – заготовка дров. Школа отапливалась дровами, а ещё лично каждому из 8 учителей положено было доставить 20 кубометров дров. Деньги на эти цели роно выделял летом, а кто будет вести заготовку дров, когда лес покрылся листвой и полно гнуса? Самое благоприятное время – весна. Думала я, думала и решила организовать субботник. Приближалась Пасха, а вакаринцы соблюдали все религиозные праздники, и каждому хотелось что-то купить, а денег в колхозе не давали. Подсчитала, сколько надо средств, чтобы рассчитаться за весь объём, взяла свои, скопленные для поезди на сессию, деньги, маленько заняла и объявила ребятам, что завтра субботник по заготовке дров, а рассчитываться буду прямо в лесу наличными за каждый напиленный швырком кубометр. Утром пришла в деляну, а там уже вовсю кипит работа. Вакаринцы целыми семьями вышли на заготовку дров. Я только мерила готовые поленницы и рассчитывалась. В полдень приехал бригадир, отчитал меня за сорванный рабочий день в колхозе (шла подготовка к посевной), сказал, что сообщит о моём самоуправстве в райком. Вернулась домой вечером, замысел мой удался, дрова заготовлены, но меня ждала телефонограмма: вызывают в райком для объяснений.

Шёл 1958 год, ещё свежи были в памяти сталинские репрессии, но что делать. Утром села на велосипед, поехала в райцентр. Сижу в приёмной райкома, душа в пятках. Вызвал меня первый секретарь райкома партии Фёдор Яковлевич Стрекалёв, выслушал, пожурил, что с бригадиром не посоветовалась, но не наказал, а на августовской учительской конференции даже похвалил за оперативность.

Но директорствовала я только год. Приехала комиссия из роно с методической проверкой. Уроки истории посетила директор Казанской школы Лидия Арсентьевна Иванова. Ей мои уроки понравились, а Казанской школе как раз нужен был учитель истории, и она предложила мне перевестись в её школу. Я с удовольствием согласилась и очередной учебный год начала уже на новом рабочем месте. Так закончилась моя вакаринская одиссея.

И сейчас, когда у меня за плечами 55 лет стажа, я с благодарностью вспоминаю педагогический коллектив Вакаринской школы, где я делала свои первые трудовые шаги и состоялась как учитель. С благодарностью вспоминаю трудолюбивый, дружный, богатый душой вакаринский народ, который помог мне понять подлинное предназначение учителя.

Спасибо вам, вакаринцы, за уроки. Они мне очень помогли на моём жизненном пути.