Горячие вопросы вечной мерзлоты

Ямал готовится к неординарному событию – 25-29 июня в Салехарде пройдет X Международная конференция по мерзлотоведению «Ресурсы и риски регионов с вечной мерзлотой в меняющемся мире».

В работе конференции примут участие ученые разных стран – не только тех, где имеются районы вечной мерзлоты, но и таких экзотических, как Непал и Гана. Это говорит о том, что вопросы криосферы Земли давно уже перестали быть узкими и стали общемировыми. Своим мнением, насколько эффективно совместно изучать проблематику вечной мерзлоты, осуществлять общие проекты в настоящем и заглядывать в будущее планеты, поделился профессор университета Аляски Владимир Романовский.

– Чем вас вдохновляет вечная мерзлота? С чего началось увлечение этим объектом?

– По образованию я геофизик, заканчивал кафедру в Московском государственном университете. Специализация у меня была – морская геофизика. Так бы и занимался этим направлением, но во время практики на корабле на Черном море выяснилось, что мой организм подвержен морской болезни. Вот что тут поделаешь! Однако вскоре заведующий кафедрой мерзлотоведения (и декан факультета) Владимир Алексеевич Кудрявцев решил усилить свое направление геофизикой. И сделал мне соответствующее предложение. За несколько дней я прочитал его книгу о предмете, мне понравилось. Подумал, что приложить свои знания будет интересно и даже несложно, ведь многие методы изучения мерзлоты пересекаются с геофизикой. В результате поступил в аспирантуру, защитил диссертацию. Позднее закончил еще и факультет вычислительной математики и кибернетики. Меня привлекла возможность решить многие «мерзлотные» вопросы, используя имеющийся геофизический аппарат, а также математические методы.

С тех пор и занимаюсь геофизикой в мерзлоте. И довольно счастлив.

– А как появился в вашей жизни Фэрбенкс?

– До 40 лет вся моя жизнь была связана с МГУ. В 1992 году все стало сложно, не было возможности бывать в полевых условиях, полноценно заниматься наукой. Подал заявку в национальный фонд США, но в результате получил приглашение приехать на Аляску в университет в качестве аспиранта. А я тогда уже в МГУ был доцентом, преподавал. Пришлось начать с нуля. Учил язык, упорно трудился. Через 3,5 года защитил диссертацию. Теперь я профессор. Занимаюсь мерзлотой.

– Вы уже достаточно давно живете на Аляске. Насколько интересен вам этот уголок планеты в плане изучения мерзлоты?

– Прежде всего Аляска хороша тем, что здесь имеются все зоны мерзлоты, но, в отличие от Сибири с ее громадными территориями, они представлены компактно. Прекрасное место для изучения. Почти всю работу делаем вдоль дороги, которая идет через регион с севера на юг – так располагаются в основном наши наблюдательные участки. Хорошая логистика, небольшие затраты на передвижение. Лишь иногда используем воздушный транспорт, чтобы добраться до труднодоступных мест. И, что крайне важно, на Аляске имеется весьма сильный геофизический институт, который находится в составе Университета Аляски, где изучаются практически все арктические дисциплины. На небольшом пятачке (население в нашем городке всего 40 тысяч) 10 тысяч человек так или иначе связаны с университетом. Каждый четвертый житель Фэрбенкса – ученый или студент нашего университета. Работы – комплексные, включают в себя также вопросы экологии, состояния экосистемы, развития инжиниринга.

– Название предстоящей конференции – «Ресурсы и риски регионов с вечной мерзлотой в меняющемся мире». О каких рисках и в каких регионах вы, ученый и человек мира, полагаете, надо говорить в первую очередь? Где вопросы сохранения вечной мерзлоты стоят особенно горячо?

– Сейчас мерзлотная наука и ее исследования действительно являются горячей темой в связи с климатическими изменениями на планете. Большая часть территорий, по крайней мере в высоких широтах, связана с криосферой. У льда есть конкретный температурный рубеж, он физически четко обозначен. Лед тает со всеми вытекающими последствиями: тающие ледники, тающие огромные ледяные щиты Антарктики и Арктики. Это важно не только для жителей конкретных регионов, но и всей планеты.

Надо понять, что все процессы взаимосвязаны. Так, существует обратная связь между карбоновым циклом и мерзлотой. Карбон (углерод) выключен из цикла до тех пор, пока находится в мерзлом состоянии. Накопление природного карбона идет постоянно, особенно интенсивно его накопление происходило в виде различных органических останков во время последнего ледникового периода. Если мерзлота начнет оттаивать – карбон опять попадет в цикл, и продуктом его переработки станет углекислый газ или метан, который может попасть в атмосферу и тем самым увеличить парниковый эффект. Этот процесс, конечно, обратим, но… в пределах десятков тысяч лет. Нам же важен период человеческой жизни, двух-трех столетий.

Выбросы в атмосферу углерода вызывают не только такие натуральные источники, о которых мы только что сказали, но и промышленные процессы. В частности, сжигание углеводородов. Такой вид человеческой деятельности превосходит по объему естественное поступление углерода в атмосферу, но зато может регулироваться самим человеком. Превращение же углерода в углекислый газ или метан при оттаивании мерзлоты – процесс неконтролируемый, что, бесспорно, чревато негативными последствиями. Это по-настоящему горячая тема. Научное сообщество понимает, что мерзлота – важный компонент планеты, и потому надо держать руку на ее пульсе. Следует отметить также влияние оттаивающей мерзлоты на инфраструктуру, хотя это более актуально в региональном аспекте. Новая инфраструктура, которая создается на мерзлоте, так же, как и инфраструктура, созданная в прошедшие годы, подвержена влияниям всех изменений, происходящих в мерзлоте. Впрочем, региональный аспект в этом процессе достаточно условный: в свете значения добычи углеводородов и цен на нефть налицо общемировое значение.

Нельзя забывать, что негативных примеров взаимного влияния мерзлота – человек много. Человек недостаточно разумно с ней обращается, мерзлота – платит. Пока мерзлота стабильна – она является ресурсом, который многое облегчает, например, транспортировку, строительство. Сохранение ее имеет большое значение. Но чтобы ресурс работал, надо минимизировать риски. Для этого нужно хорошо знать объект исследования и уметь с ним обращаться.

– Насколько реально и эффективно совместно изучать проблематику вечной мерзлоты ученым разных стран? В каких научно-исследовательских проектах участвуете лично вы?

– Не только реально, но и необходимо. Все эти районы довольно удаленные, добраться до них сложно и недешево. Совместная работа ученых разных стран и объединение ресурсов эффективно в смысле концентрации средств и знаний. Проблемы ведь не знают политических границ. Нужно объединяться. Такие примеры есть: в рамках международного Полярного года (он официально проходил в 2007-2008 гг.) самым большим достижением, на мой взгляд, была как раз интернационализация исследований полярных регионов, появление двухсторонних и многосторонних проектов разных стран. Например, в проекте «Термическое состояние мерзлоты» приняли участие больше 20 стран. Мне довелось представлять в этом проекте Аляску и Россию. На самом деле Полярный год протянулся гораздо дольше 12 месяцев. Более того, совсем скоро в Монреале пройдет по нему заключительное совещание: «От знаний – к действию». Важно не потерять многих наработок, контактов, что, в общем-то, непросто. Ведь в рамках этого официального события было обеспечено повышенное внимание к теме, а также осуществлялось достойное финансирование. Сейчас ресурсы потихонечку исчезают. Но сотрудничество следует продолжать. Одним из вопросов в Салехарде станет и этот – о готовности правительств разных стран финансировать данные программы. В целом на конференции намечается обсудить немало актуальных проблем.

– Случалось ли вам бывать на Ямале? Чем привлекает этот регион? Есть ли некие профессиональные ожидания от его посещения?

– Был раз пять. Впервые – в середине 80-х, от МГУ. Два года подряд ездил в регион изучать мерзлоту. Четыре года назад вновь побывал в командировке на Ямале. Месяц назад приезжал в Салехард в связи с подготовкой к Международной конференции – требовалось оценить технические условия. Следует отметить, что все складывается замечательно – должна получиться хорошая конференция.

Ямал – очень чувствительный к изменениям район, особенно к потеплению климата. Это с одной стороны. С другой – сохранилось еще много подземного льда. Такая комбинация создает очень серьезную ситуацию. Могут проявляться разные последствия. Очень интересный регион. Актуально знать, что же там происходит с мерзлотой.

От конференции жду много актуальных докладов, встреч и обмена мнениями с маститыми учеными. Планируем провести переговоры с местной властью – как развивать наше сотрудничество в дальнейшем не только с точки зрения чистой науки, но и в плане вовлечения в исследования молодого поколения. Крайне важно заинтересовать детей со школьной скамьи. И мы уже начали эту работу: в апреле в Салехарде побывал мой коллега – профессор Института северной инженерии Университета Аляски Кенджи Йошикава, чтобы привлечь школьников к участию в Международном проекте «Мерзлотная трубка». Кенджи показал детям фильм о мерзлоте, рассказал много увлекательного. На территории школ Лабытнаног и Салехарда пробурили несколько небольших скважин, в каждой из которых установили по так называемой «мерзлотной трубке», которые позволяют фиксировать глубину промерзания и протаивания грунтов. Школьники будут дальше сами заниматься замерами, описывать свои наблюдения, выставлять данные на сайт. Очень интересная программа. Надеюсь на конференции обсудить и это направление. У нас большие планы.

– Что удается Ассоциации мерзлотоведения сделать в промежуток от одной конференции до другой? Какие вопросы решить, а какие поставить перед собой и мировым сообществом?

– Главное для Ассоциации – это все же проведение таких конференций. Организовать их –дело непростое. По окончании конференции в Салехарде необходимо будет сразу решить, где пройдет следующая через четыре года. Пока заявились Китай и Германия. Подготовка начнется сразу после этой конференции. В 2014 году намечено промежуточное совещание в Португалии (там нет практически мерзлоты, но эта страна активно работает в Антарктике) – регулярное общение в науке крайне важно. Нерационально замыкаться в маленьких группах.

Но есть у Ассоциации и текущая работа: рабочие группы определяют программные направления, встречаются, представляют научной общественности результаты исследований.

Что касается главных вопросов, которые намерены поставить ученые, то все относительно просто – наблюдать и поддерживать. Наблюдать за состоянием мерзлоты и предоставлять информацию всем, кто заинтересован в этой информации, например, биологам, химикам – всем, кто занимается карбоновым циклом, а также тем от кого зависит ее сохранение. И популяризировать науку, результаты исследований. Ведь, по гамбургскому счету, миссия ученых – быть полезными обществу, а конечная цель – отдача этому обществу результатов любых научных исследований. Ученые должны участвовать и в улучшении образования молодого поколения. В этом отношении пример с «Мерзлотной трубкой» вполне показателен. Заинтересовав школьников наукой, можно спровоцировать их интерес к жизни. Изучение мерзлоты, на которой они живут, изменит их сознание. Не суть дела, станут ли они все в будущем криологами, кто-то захочет посвятить свою жизнь генной инженерии или чему-то другому. Главное – процесс жажды познания мира запустится.

– Зачем обычным людям знать об этой сфере? Может, наука должна быть более рафинированной?

– Науке требуется развитие, и у нее действительно есть собственные отдельные задачи и интересы. Но когда наука работает только ради науки, я считаю, это неправильно. Направления науки должны зависеть и от запросов общества. Рафинированность – вина не только самой науки, но и другой половины общества, которая не хочет вникать в проблематику. Как донести результаты наших исследований, например, до строителей, которым кажется, что тем самым их жизнь осложняется? Такой диалог не всегда получается. Но находить общий язык с практиками необходимо. Идти навстречу друг другу. Кстати говоря, это не российская проблема. Общемировая.

Нельзя же все сводить только к практике. Наука должна иметь свою нишу. Сейчас кажется непонятным, как приложить некие новые знания, а через сколько-то лет на их основе произойдет прорыв в развитии цивилизации, как это было, кстати сказать, с компьютерами. И мир от этого только выиграл.

Для справки: Международные конференции по мерзлотоведению проходят с 1963 года. Вторая конференция состоялась в Якутске в 1973 году. С тех пор конференции проходили в различных странах каждые пять лет, а начиная с нынешней – раз в четыре года. И лишь сейчас, спустя почти 40 лет, она впервые с момента организации Международной ассоциации по мерзлотоведению (1983 г.), опять пройдет в России – стране, 65% территории которой находится в зоне вечной мерзлоты. На сайте конференции зарегистрировались около 600 человек. Больше всего поступило заявок российских исследователей, второй по численности ожидается делегация из США. Из Канады намерено приехать 22 ученых, из Германии – 18. Организаторами конференции выступают правительства Тюменской области и Ямала, Институт криосферы Земли СО РАН, Тюменский государственный нефтегазовый университет (ТюмГНГУ), Международная Ассоциация Мерзлотоведов.