Сибирская икона

Чем дольше живём мы на белом свете, тем дороже для нас старые вещи и фотографии, как память об ушедших близких людях. Я храню старую иконку, в память о бабе Ане, писана она на простой деревянной доске.

Ей, наверное, лет двести, и она просто вся обросла историями. Какой богомаз писал её, как она попала к бабе Ане? Икона была сильно потемневшей от времени, и только светлым пятнышком выступал на ней центральный лик, по двум верхним углам – лики Святых. Главное лицо – лицо аскета, худое. Как мог простой деревенский богомаз так выписать лицо и глаза? Это как отпечаток с живого лица, довольно тонкая работа.

Я обратилась в нашей Троицкой церкви к молодому отцу Владимиру, спросила, кто на иконе, и почему нет нимба? Он объяснил, что это икона Николая Чудотворца, а в верхних углах Иоанн Креститель и Пресвятая Богородица. А нимба нет, потому что на иконе когда-то был киот (это пластина с прорезями для лица и рук), и его почему-то сняли. Думаю, ну что делать – киот мне смастерить некому, нарисую-ка я его сама акриловыми красками, и нарисовала, уж как сумела.

Икона эта была перед моими глазами с самого начала моей жизни, она висела в переднем углу, баба Аня указывала на неё и говорила: «Бог-то всё видит». Я таращила на икону глаза и думала: «О, как это он может всё видеть?».

…На дворе были послевоенные, нелёгкие 50-е годы. Однажды моя матушка собрала все иконы в доме, выбросила их и сказала: «Нету никакого Бога, мы ему не нужны!». Но эту икону баба Аня не отдала. Потом матушка, конечно, каялась, снова веровала в Бога, в конце концов всё равно мы к нему возвращаемся. Я помню, как баба Аня говорила, что эта иконная доска была истоптана сапогом деда Евгения, видимо, во время ссоры. Она указала ему на икону, мол, Бог-то всё видит, тот совсем разозлился, сорвал эту доску со Святыми, бросил на пол… Это ещё в 30-е годы было, атеизм, безверие цвели махровым цветом. Супруга деда к атеизму была равнодушна, она была вовсе неграмотна. Как-то раз я решила рассмотреть иконку под лупой и увидела, что следы от сапога правда есть, она вся во вмятинах. От деда иконе досталось.

Дед Евгений был человек с приключениями. В районной газете уже печатался рассказ о нём, как тот пошёл в хлев кормить своего строптивого барана и тут же угодил в навоз. Рассказывала мне об этом его дочь, моя тётя Тоня, от неё же я услышала ещё одну историю… Это было ещё до войны. Дед работал тогда в сельсовете кассиром. Контора находилась на улице Кузнецова, напротив школы. Однажды у деда было много работы, и он задержался допоздна. Возвращался домой через старое кладбище, где сейчас новый хоккейный корт, а тогда там ещё хоронили. Было уже темно, он шёл среди старых могил, и вдруг перед ним, как видение, встал большой белый крест… Бежал дед с того места не чуя ног, рядом с кладбищем были его дом и огород (мы так до сих пор и живём на том месте: я – его внучка, а рядом другая внучка – Надежда). Еле держась на ногах, он наконец предстал перед своей семьёй, с безумными от ужаса глазами. «Крест какой-то, -- говорит, -- там появился, откуда?». Тут он узнал от своей жены, что в этот день на том самом месте как раз хоронили. У всех на глазах брюки с деда сползли, это он от шока в один момент похудел, живот его ввалился, и ничего уже не держалось на нём. Еле деда успокоили.

Жизнь деда оборвалась вскоре после войны. Он убился. Работал тогда в заготконторе, которую называли в народе пушниной, это был деревянный двухэтажный дом по улице К. Маркса, с очень крутой лестницей. Этот день он провёл в больнице и под вечер зашёл на работу, а там был юбилей, ему подали штрафную, потом ещё… Оступившись, он скатился с лестницы и разбил голову. После двое его детей и сама баба Аня пошли работать в ту же контору.

Сильно пьющим дед не был, ему приходилось много работать. Когда его комиссовали с войны (с Дальнего Востока, из-за сильной простуды), он ещё с дочерью, моей матушкой, работал в детском доме для сирот из Ленинграда, помог освоить ей счётное дело. Почему случилась эта трагедия? Из-за иконы? Может быть. Несколько лет назад я случайно уронила икону Богоматери с полки, прямо в церкви, просила строго не наказывать. Нет, вскоре и грянуло… «Программу» Бога баба Аня передала мне, сама того не сознавая, и «программа» сработала. Потом уже, в 70-е годы, когда я училась в училище культуры, мы изучали атеизм, и пятёрки были. И однажды я увидела дурной вещий сон, испугалась и пошла в церковь, впервые в жизни. Про атеизм я даже не вспомнила, мне было не до того – сами понимаете. Сколько было тогда церквей в области? Две? Три? Была Пасха, в церкви сияли свечи, народу было столько, что я еле протиснулась. Подошла добрая женщина и помогла поставить мою свечу, я в этом ничего не понимала. Вскоре встала проблема с моим здоровьем, и я попала в больницу. Помню второй вещий сон после операции: скальпель полз по мне, как змея, я с трудом его с себя сбросила. Так и выкарабкалась с Божьей помощью.

Такая вот непростая икона хранится в моей семье…