Медиакарта
4:52 | 29 марта 2024
Портал СМИ Тюменской области

19 тысяч часов в небе

10:02 | 26 марта 2015
Источник:

Добрые, душевно щедрые и обладающие жизненным опытом люди делают мир красивее, чище. Встречи с ними незабываемы. Евгений Викторович Соколов – пилот гражданской авиации, постоянный читатель «Тюменской правды». Любимую газету выписывает много лет. Материалы на темы истории выстригает и складывает в папки. Как не встретиться с таким читателем?

Летать как сокол


Евгений Викторович родом из Владивостока. Его отец был военным. Перед началом войны родители переехали на Украину.

– В 41-м отца сразу забрали на фронт, – рассказывает мой собеседник. – Мы эвакуировались в Тюмень, где жили родственники. После революции их дом в Ялуторовске отобрали большевики. Бабушка и прабабушка снимали квартирку на Большой Заречной. И вот приехали мы: я, сестра Таня, мама в положении.

Вскоре в первом роддоме родился Витя. Флигелек, в котором поселились, был маленький. Но зато огород большой. Я надел буденовку и пошел знакомиться с мальчишками. «Ты чё – немец?» – спрашивают меня. – «Русский!». – «А чё у тебя звезда на буденовке зеленая?». – «Не знаю»...

Евгений полюбил Тюмень, город стал для него родным. Он окончил знаменитую 25-ю школу, в которой учился Юрий Гуляев и где преподавал любимый тюменцами учитель рисования Александр Митинский – основатель Тюменского отделения Союза художников СССР. Кстати, одна из акварельных работ Митинского досталась Соколову от семьи художника.

– Евгений Викторович, а почему вы выбрали профессию летчика? Фамилия подсказала? – спрашиваю.

– В десятом классе пришел к нам в школу представитель ДОСААФ, стал агитировать: «Кто мечтает стать летчиком? Записывайтесь в аэроклуб! Только для этого нужно согласие родителей». Я читал рассказы о жизни летчиков. Да, профессия для смелых, настоящих парней! Конечно, попросил у мамы разрешения.

Возле кинотеатра «Победа», на углу улиц 25 Октября/Орджоникидзе, в деревянном здании находились классы самолетовождения, теории полета, а в чердачном помещении стоял авиационный двигатель от У-2. Занятия проводились после уроков, три раза в неделю. Почти все предметы вел летчик Евгений Иванович Червоткин, фронтовик. Мы его уважали.

От первого ознакомительного полета на У-2 в аэропорту Плеханово почему-то осталось сумбурное впечатление. Помню только, что было здорово!

Когда учились в аэроклубе, нас предупредили, что если не комсомолец, в летное училище не возьмут. Мы дружно вступили в ряды ВЛКСМ. После школьного выпускного вечера нам сказали, что надо ехать в Курганский аэроклуб для прохождения практики. А у нас приглашения на выпускной в женскую 21-ю школу (тогда мальчишки и девчонки учились раздельно). Как хотелось сходить на вечер! Но нас поставили перед выбором: «Или девчонки, или авиация». Как в песне: «Ну а девушки? А девушки потом!».

Школа особых лётчиков


– В Кургане нас одели в обычную солдатскую форму, поселили в палатки вблизи аэропорта. Начались тренировки под руководством инструктора. И вот первый самостоятельный полет... Ни радио, ни какой другой связи на У-2 нет – ты один! Меня охватил восторг, и я запел: «Мы летим, ковыляем во мгле. Мы идем на последнем крыле…». Эту песню американских бомбардировщиков исполнял Леонид Утесов с дочерью Эдит. Как она мне нравилась! Пластинку, помню, выменял у одноклассника Стасика Довнаровича, отдал ему «Утомленное солнце». До сих пор храню этот «винил». Я громко пропел песню, достал из комбинезона булочку, оставшуюся от завтрака, с аппетитом съел. Сделал два круга над аэродромом и получил зачет.

После аэроклуба направили в 9-й ВАШПОЛ города Кустаная. Расшифровывается название так: 9-я военно-авиационная школа первоначального обучения летчиков. Я шутил: высшая школа подготовки особых летчиков. Занимались там в основном теорией да ходили в караул. Потом направили в Чугуевское военно-истребительное училище. Город Чугуевск знаменит тем, что в нем родился Илья Репин, это недалеко от Харькова.

Училище располагалось в старинном доме из красного кирпича. Раньше в нем было юнкерское училище, там учился мой дедушка Емельян Иванович Позняков. Он ходил по тем же лестницам, что и я, слушал лекции в этих кабинетах… Я испытывал смешанные чувства.

Дня через три наш полк отправили в небольшую украинскую станицу Купянск, где был военный аэродром. И снова ждали полетов. Никита Сергеевич Хрущев затеял перестройку в армии. Делал ставку на ракеты, авиация вроде как не нужна. Мы никак не ожидали увидеть в казарме бородатых курсантов в погонах. Оказалось, они уже пятый год здесь, все никак выпуска не дождутся. Уже поженились, к ним жены с детьми приходят, под окнами казармы поджидают. Бог ты мой, что же с нами будет?

Весной 1956 года нас переправили в Сталинград, в знаменитое Качинское военно-истребительное училище, потом – в Райгород (село в Волгоградской области). Там мы полетали на истребителе Як-11. После Качи – Батайское училище. Проучились год, нам говорят, что еще на год продляют обучение. Один за другим мы стали подавать рапорты об увольнении. Было опасение, что авиацию разгонят, а нас отправят в запас. Я решил устроиться инструктором в Куйбышевский аэроклуб. Там мне дали хороший совет: пока возраст позволяет, иди в гражданскую авиацию. Так я и сделал. С отличием окончил Краснокутское летное училище гражданского воздушного флота и в 1961 году пришел работать на Ан-2 в Тюменский аэропорт Плеханово. Сначала летал вторым пилотом, а с 1965 года – командиром экипажа. Вторым пилотом ко мне попал Владимир Ильич Шарпатов, сейчас он Герой России, депутат облдумы. Мне сразу понравилась его целеустремленность.

Бархатная посадка


– Евгений Викторович, куда пролегали ваши маршруты?

– В Рощино я летал на Ли-2. Поясню. У американцев это ДС-3 (Дуглас). В 1939-м СССР купил у них лицензию на его производство. Инженер Лисунов внес небольшие изменения в конструкцию, поменяли название. На Ли-2 я летал четыре года. Маршруты были на север: Сургут, Нижневартовск, Нефтеюганск, Тазовск… Перевозил пассажиров, почту, груз. Как раз шло освоение Севера. А с 1973-го по 81-й летал на пассажирском самолете Ан-24. Рейсы все и не перечислишь: Алма-Ата, Анапа, Сочи, Симферополь, Москва, Ленинград…

– А происшествия случались?

– На Ан-24 был отказ одного двигателя во время перелета из Тарко-Сале в Сургут. Сообщил об этом на землю. В аэропорту меня встречали скорая помощь, пожарные машины – все выстроились вдоль полосы. А я мяконько сел. Есть выражение «бархатная посадка», когда пассажиры не ощущают, как коснулись земли. Помню, в Рощино нас подняли ночью: «Надо лететь в Свердловск за комиссией Министерства гражданской авиации. Срочно!». Вскоре на Ли-2 мы уже были в Кольцово. Возвращаемся в Тюмень, на борту – чины большие, время позднее, знаю, что они спят. Думаю, надо классно сесть. И сел. Про бархатную посадку еще говорят – под «шорох твоих ресниц». Секрет мастерства заключается в том, что надо хорошо видеть землю и вовремя подтянуть штурвал. Самолет уже хочет сесть, но я его удерживаю. Сам не чувствую приземления, а самолет уже бежит. Реверс включаю, чтобы быстрее затормозить, при этом сильно гудят винты. Они переходят на отрицательный угол атаки. Вместо того чтобы тянуть, отталкиваются от воздуха, и происходит торможение.

Поскольку у меня спящая комиссия, я реверс не включил. А без него самолет долго бежит, скорость у него быстро не гасится. Думаю: ничего, полоса длинная, пусть катится. И они, мои пассажиры, проспали до тех пор, пока мы не выключили двигатель. Ко мне подходит один из комиссии: «Ну вы даете, командир! Никто не слышал, как сели».

В 1975-м была плановая проверка техники пилотирования. И тут снова сошлись наши пути с Владимиром Шарпатовым. Он окончил академию, его взяли инспектором в Тюменское управление, и Владимир проверял меня. Кстати сказать, лет семь подряд в День гражданской авиации, 9 февраля, Шарпатов организовывал встречи ветеранов-летчиков, так называемые шарпатовские посиделки.

– А с Вадимом Макаровичем Шитовым вы знакомы?

– Сейчас он художник-реставратор, Почетный гражданин г. Тюмени. Мы познакомились, когда он был бортоператором. У Вадима Шитова окладистая борода. Кто-то с улыбкой его представил: «Наш священник». Вадим сделал серьезное лицо: «А что? Да-а-а». Я с таким уважением на него посмотрел: «Ты где-то учился?» Он на полном серьезе: «Семинария, академия…». Бортоператорам можно носить бороду, летчикам нельзя.

...Пилот гражданской авиации первого класса Е.В. Соколов в небе провел 19 тысяч часов! Это 19 тысяч безаварийных налетов, за что ему вручен специальный нагрудный знак. Одним словом, АС!

Автор: Елена ДУБОВСКАЯ /фото автора/