Тик-так, или Грустная история о времени

Часы ходили. Мало того – время они показывали с точностью до минуты. Прибитые кое-как к стволу берёзы под открытым небом, они отстукивали секунду за секундой, час за часом, отсчитывая срок пребывания Рината и Ольги здесь, среди старых могил.

О том, что на старинном иудейском кладбище поселились бомжи, в редакцию сообщили связисты. Окна их офисов выходят прямо на эту тихую обитель.

Точнее, тихой она была, пока её не облюбовали бездомные. И очень быстро та часть кладбища, где ещё сохранились целые склепы, стала превращаться в мусорную свалку. На мемориальной территории, расположенной в центре города, чуть ли не ежеднево раздаётся теперь отборная брань, то и дело вспыхивают драки, постоянно горят костры.

– Да это же полнейший беспорядок!– взывал ко мне голос из трубки.

– Да, это беспорядок, – согласилась я и задалась вопросом: кто должен этот беспорядок ликвидировать? Задалась и задала заместителю директора МУП «Ритуальные услуги» Владимиру Шестакову. Он в ответ разъяснил, что их предприятие обслуживает семь городских кладбищ, в том числе и еврейское, на котором, кстати, давно уже не хоронят.

– В наши обязанности входит только вывоз мусора, чем мы по мере необходимости и занимаемся, – рассказывает он, показывая для убедительности документы, подтверждающие его слова.

– А бомжи, с ними как же быть? – не сдаюсь я. – Ну, это ведь работа полиции, это она должны наводить порядок, – непреклонен Владимир Александрович.

И я набираюсь решимости: беру с собой надёжного защитника в лице фотокорреспондента и отправляюсь туда, где тикают часики Рината и Ольги.

Но это мы потом увидим и механизм, и людей, чьё время он отмеряет. А пока кладбище как кладбище. Нет только привычных крестов, а на немногих сохранившихся оградках кованые звёзды Давида. Полуразрушенные склепы, полузасыпанные осенней листвой осколки надгробий. Здесь всё, конечно, запущено, но относительно чисто – нет здесь ни засохших венков на могилах, ни привычных примет действующего погоста – пакетов с мусором.

Вот и тропинка. Идём вглубь. И попадаем… Это похоже на кадры из фильмов, рассказывающих о мире, пережившем глобальную катастрофу. Но мы не в кино, а во вполне реальной небольшой коммуне, обитатели которой обустроили свой быт на совесть.

Здесь есть старая мебель, вполне приличная, хоть и разрозненная, посуда, кое-какая кухонная утварь. Матрацы и одеяла по-хозяйски развешаны для просушки. Есть даже литографии в рамках – для красоты и полноты иллюзии домашнего счастья. В центре теплится очаг, потихоньку накаляя чайник.

В предвкушении файв-о-клока по-местному двое. Мужчина и женщина. Опухшие физиономии, лоснящаяся от грязи одежда, наповал бьющий запах – всё говорит о том, что они здесь давно и надолго. Парочка не агрессивна и в разговор вступает даже с охотой.

Эти истории похожи одна на другую, и сколько уже мы, журналисты, их выслушали. Жил себе человек – работал, имел семью. И вдруг что-то случилось… Здесь у каждого свой вариант падения, но исход один – подвалы, кладбища, холод и нищета.

Ринат считает, что жизнь его пошла наперекосяк, когда они с матерью продали дом под горой и пере­ехали в Ханты-Мансийск. В Тобольске-то у него была и стабильная работа (водитель пассажирского автотранспортного предприятия), и друзья. А вот там не заладилось с самого начала и закончилось плохо. Местами не столь отдалёнными.

Отбыл срок. Мать, не дождавшись сына, умерла. Жилья нет… Ринат падал всё ниже и ниже. Решил вернуться в Тобольск, но и родном городе оказался никому не нужным.

– Только вот Ольге, – говорит он, показывая на подругу дней своих суровых. – С ней мы живём с 2005 года. Живут – это, конечно, сильно сказано.

Собирают и сдают стекло­тару и пустые банки на цветмет. Питаются, чем придётся. Пьют всё, что горит. Одним днём живут, не думая о том, что будет завт­ра. А часики тикают.

Почему на кладбище? В подвале, по их словам, было хуже. Сантехник, за мзду пускавший туда бомжей-постояльцев, набивал небольшое помещение под завязку – до 15 человек ночевало. Днём они кантовались, где придётся, так как в подвал нужно было приходить только с наступлением темноты и уходить, пока жильцы дома ещё не проснулись.

– Но скоро опять в подвал пойдём – холодно становится. Уже договорились с одним сантехником, – говорит Ринат.

Обращаем внимание на то, что неподалёку та же картина: кострище, закоптившийся чайник, остатки пиршеств и, несмотря на холодное время, рой мух. Старые паласы, изношенная обувь, на верёвке одежда, пригодная для разного сезона, намокшая и отяжелевшая.

Через пролом в стене склепа виден закутавшийся в рваные одеяла человек... Он спит. Октябрь. Центр города. Старое кладбище. Тобольское время – 13 часов 48 минут. Тик-так.

Вера ХОХЛОВА Юрий ПОПОВ (фото)

_Руководитель пресс-службы МО МВД России «Тобольский» Анастасия Гулина прокомментировала ситуа­цию: – Конечно, мы работаем с этими представителями социального слоя. Патрулирующие город полицейские при обнаружении лиц без определённого места жительства доставляют их в дежурную часть. Здесь их ставят на дактилоучёт и предлагают обратиться в специализированную социальную службу. Зачастую эти люди отказываются от предложенной помощи и возвращаются на улицы города. Обитателей кладбищ мы не можем привлечь к ответственности. Нашим законодательством не предусмотрено наказание за бродяжничество. А жалоб от собственников-землепользователей не поступало. _