Но на тех местех поставишася грады

Как архимандрит из Новгорода первым сибирским писателем стал

В рамках рубрики, Году литературы посвящённой, уговорились мы вспоминать тех людей, что словом своим Тобольск-град укрепляли. И самым первым из тех, кто оставил потомкам подлинно сибирские записи, до наших дней дошедшие, нужно назвать Киприана (Старорусенникова).

Церковный дипломат

Из прозвания Киприана ясно, что родом он из Старой Руссы. А становление его как священнослужителя и, если угодно, администратора пришлось на необычайно трудные для Руси и родной его Новгородчины времена.

Опричнина громила великий город, крепко помнящий ещё о былой своей независимости, в то время когда Киприан был неразумным дитём. И Иван IV, по прозванию Грозный, лично возглавлял тот поход… Что там ордынские набеги (от них Новгород в своё время уберёгся) – московиты истребляли новгородцев тысячами, разграбляя как личное имущество, так и храмовую утварь.

А как подрос Киприан физически и духовно, так стал архимандритом Варлаамо-Хутынского Спасо-Преображенского монастыря, что был в семи верстах от Великого Новгорода.*

Да тут накрыла Русь великая смута с польским душком. Шведы, по-соседски вроде бы, взялись помогать в борьбе с панским ставленником Лжедмитрием II. Однако, почуяв слабину, союзнички вскоре стали прихватывать новгородские земли, а 16 июля 1611 года атаковали и сам Новгород. И захватили-таки.

Ставка шведского командующего Якоба Делагарди расположилась в Спасо-Хутынском монастыре. Так что архимандрит Киприан поневоле оказался в самом центре разгоревшегося конфликта, из которого неясно было, как и выбираться. Митрополит Исидор и князь Иван Никитич Одоевский отрядили Киприана в Швецию, где тот должен был просить покровительства трёх корон, а королевича Филиппа звать в Новгород на княжение.

Так вновь возник было независимый Новгород, но на деле это была чистой воды иноземная оккупация с формальным присутствием в управлении князя Одоевского.

А архимандрит-дипломат в это время находился… в узилище. И шведы (те ещё союзники) пытали Киприана, желая вызнать государственные тайны российские. В заключении герой нашего рассказа пробыл до 1613 года, а затем возвратился в Новгород.

Шведская администрация там в это время настолько сжала львиные лапы свои, что многие новгородцы бежали под руку московского царя, первого из Романовых – Михаила Фёдоровича.

И Одоевский вновь поручил архимандриту Киприану дипломатическую миссию. С несколькими выборными от народа он явился уже перед московским царём, бил челом и клялся, что неволей целовал крест шведскому королевичу.

Михаил Фёдорович явил милость и обещал помощь. Послы отбыли с двумя грамотами… То была великая хитрость. Дело в том, что в одной, официальной, все новгородцы назывались изменниками, но была и другая, тайная. В ней Михаил Романов заявлял о высочайшем прощении вины жителям многострадального Новгорода.

Прощения, впрочем, дождались не все… После русско-шведской войны, завершившейся в 1617 году подписанием Столбовского мирного договора, в выжженном Новгороде в живых осталось менее 600 человек.

Сибирское назначение

На одних рубежах Русь православие отстояла и обратила серьёзное внимание за Урал, где вот уже 33 года стоял город Тобольск. В сентябре 1620 года на Московском Соборе патриарх Филарет и царственный сын его Михаил (оба Романовы) учредили Сибирскую и Тобольскую епархию.

8 сентября 1620 года новгородец Киприан хиротонисан (рукоположен) во епископа Сибирского и Тобольского с возведением в сан архиепископа, став первым предстоятелем Тобольской епархии. До места служения своего добрался Киприан только в мае следующего, 1621 года.

Дел в молодом городе и новорождённой епархии было, конечно, множество. Сохранилась переписка архиепископа с царём Михаилом, из которой можно в подробностях узнать об учреждении новых и укреплении уже действующих монастырей, устройстве храмов и совершенно бытовых заботах, выпавших на долю Киприана. 

А собственный жилищный вопрос архиепископа был решён запросто. Царь писал Киприану, что велел воеводе тобольскому Матвею Михайловичу Годунову: «…Тот двор, на котором он ныне стоит, очистить тотчас. А ему велено съехати на иной двор, покаместа тебе в Тоболску двор поставят».

Михаил Фёдорович в посланиях обращался к тобольскому архиепископу весьма уважительно – «ты, богомолец наш», писал о том, что «о нашем деле радеешь, и всяких людей нужу разсмотряешь».

Нужа (нужда) проявлялась во всём. По своему «ведомству» сетовал Киприан в Москву на большой недостаток в священнослужителях. Их или просто не было, а которые находились в городах-поселениях первосибирских, так те – «воры и бражники, да и быть им нелзе, толко быть им по велекой нужы, что переменить нечем». Не найти «перемену» и среди мирян – «наученых грамоте, нет же, ково в попы поставити».

Защитник слабых

Но работал человек. Просвещал, миссионерствовал, строил. При Киприане закончено строительство первого собора во имя Софии Премудрости Божией, построено множество церквей по епархии, основа­но несколько монастырей, в их числе и Знаменский в Абалаке… И, конечно, как принято сейчас говорить, хозяйственной деятельностью без устали занимался архиепископ. Киприановыми стараниями прирастал Тобольский архиерейский дом пахотными землями и покосами, заводил собственные рыбные ловли, шибко раздражая тем воеводу боярина Годунова.

Годунов нервничал не только от проявлений «конфликта хозяйствующих сторон». Дело в том, что посылке в Сибирь велено было архиепископу надзирать внимательно за делами тобольской администрации и если что – тотчас царю-батюшке докладывать.

И не только тобольской. Вот Михаил Фёдорович отписывает Киприану, что получил его доклад о жалобах на воевод от торговых людей Москвы, Устюга, Перми, Вятки «и многих розных городов», которые заявляют, что, когда едут они с пушниной из Мангазеи, то «от воевод им задержанье чиница». А задержание сие значит то, что «и на Березове, и в Тоболску, и на Тюмени, и на Япанчине, и на Верхотурье, и у Соли Камские, и у Соли Вычеготцкие товары у них роспечатывают и пересматривают, и что-де лутчие, и то выбирают на себя».

Вот ещё на что стоит обратить внимание, учитывая нынешние споры об уместности возведения поклонного креста на Чувашском мысу… Именно архиепископ Киприан сообщал государю об «утеснениях татар, и вагулич, и остяков во всяких промыслех и в рыбных ловлех». И о том, что дети боярские, и казаки берут у татар и остяков подводы без оплаты прогонов и «запасишка у них грабят». О других постыдных фактах.

И всё это, конечно, гнусность великая… Но именно православное духовенство тогда восстало на борьбу с ней, напрямую сообщая царю о том, что власть на местах не даёт хода челобитным по этим преступлениям, а, стало быть, покрывает их – «и воеводы тебе поманят, а после у них то ж делаетца».

И царь велел в ответ: «А которыя татаровя, и остяки, и черные люди, и пашенные крестьяне учнут вам на воевод и на всяких людей и в их насилствах бити челом, и ты б, богомолец наш, поимал у них челобитные и прислал к нам к Москве».

Тобольские писания

Но это мы всё деловую, так сказать, переписку вспоминали. Её, конечно, литературными памятниками назвать никак невозможно. Но возможно (необходимо просто) числить к ним Синодик, составленный для Тобольской Софии. Синодик в православии есть не что иное, как список имён умерших (погибших) для поминовения их во время богослужения. Но поминальный перечень, составленный Киприаном во второе лето своего пребывания в Тобольске (1622 год), имел особенное значение.

Тогда в нашем городе доживали ещё свой век отдельные соратники Ермака, очевидцы великого события, участники битвы за Сибирь. И вот этих славных ветеранов Киприан «повеле разпросити» о подробностях похода сорокалетней давности, о том, какие сражения, большие и малые, случились тогда, вспомнить попросил всех павших в тех боях поимённо. На основе этого «написания» и был создан Синодик, ставший фактически первой сибирской летописью.

Позднее Семён Ульянович Ремезов молвил о неких «татарских записях», на которые опирался Киприан. Но они нам неизвестны, а вот текст Синодика распространился широко.

Главной же идеей Киприа­новского Синодика стало утверждение христианства в Сибири. На местах капищ, там, где гнездятся дикие звери, «поставишася грады и соделашася святыя Божия церкви в прибежище православным Христианом, а во славословие Отцу и Сыну и Святому Духу».

Первый известный памятник древнерусской литературы тобольского происхождения является коротким, хронологически выдержанным пересказом истории покорения Сибири, давший хорошую основу последующим летописцам. Точен он или нет… Да так ли это важно теперь? Ведь на каждое событие есть разные взгляды. И участники тех больших сибирских дел имели право на свой.

И стоит, пожалуй, процитировать дословно финал Синодика, составленного Киприаном (Староруссенковым). Дабы проникнуться духом той великой эпохи:

«В четвертое же лето по сибирском взятье августа в 6 день приидоша вестницы от бухарцев торговых людей к Ермаку с товарыщи, что их Кучюм не пропустит в Сибирь. И Ермак собрашася с невеликою своею дружиною навстречю бухарцев. И доидоша близ Вагайскаго устья и обночевашесь на перекопи; и подсмотриша нечестивыя, и нападоша на станы их нощию. Но посланием Божиим оготовавшися день и приближишася на воинов внезапная смерть, на Ермока и с его дружиною. Ужаснушася от нечестивых и в бегство предложишась, а инем на станех побитым и кровь свою пролияша. Якову, Роману, Петру, Михаилу, Ивану, Ивану и Ермаку, еже изволи Бог живот свой скончати и кровь свою пролияти от нечестивых з дружиною своею безвестно, ве[чная память] б[ольшая]. Конец».

Иные пределы

В 1624 году архиепископ Киприан отбыл из Тобольска в Москву. Вскоре он был ставлен митрополитом Крутицким. Отметим, что занимавший сию кафедру по давней традиции считался блюстителем Патриаршего престола.

Впоследствии, в 1626 году, Киприан был переведён в Новгород, где стал митрополитом… Но тяга к творчеству, очевидно, не угасла в видном церковном деятеле. Киприан известен как автор канона и стихир во славу Ризы Господней, хранящейся в Успенском соборе Москвы и по преданию являющейся хитоном Иисуса Христа, снятом с него перед распятием. И более того, ряд видных исследователей считает Киприана автором (возможно, инициатором создания и «редактором») позднелетописной легенды «Сказание о Словене и Русе», произведения необычного, созданного как патриотичный миф об эпических предках русского народа.

Там много чего можно найти, в этом «Сказании …». Например, заявление о том, что Александр Македонский некогда даровал народу словенскому, колену русскому, вечно владеть землями «от моря Варяжского до моря Хвалынского». Да и ещё всякое.

Ругал это творение хорват Юрий Крижанич – богослов, писатель, историк, о котором мы в связи с Тобольском обязательно поговорим отдельно. Российский историк Василий Никитич Татищев заявил прямо: «Какого сей сказатель, или скорее враль, доверия достоин, я толковать сейчас не буду..».. Михайло Васильевич Ломоносов о некоторых постулатах «Сказания…» молвил мягче: «Вероятности отрешись не могу; достоверности не вижу». Карамзин Николай Михайлович назвал произведение новгородское «сказкой, внесённой невеждами в летописи».

И «Сказание о Словене и Русе» совсем было позабыли. Но вот в наши дни пришла мода на альтернативную историю, и к давней легенде, автором которой, возможно, был митрополит новгородский Киприан, вновь пробудился интерес. Её читают. Её цитируют. Её изучают.

Так, может, скажет внимательный читатель, и «Синодик» о событиях Сибирского взятия неправду рассказывает?.. Не думаю. Может, чего казаки (старые уже в то время люди) и присочинили. Может, и автор от себя в довес добавил значительности какой. Но в целом Киприанова сибирская история походит на правду. И в любом случае является она уникальным памятником русской литературы, созданном в Тобольске в 1622 году.