Десять лиц Даниеля Дефо и тобольское приключение его главного героя

В 1660 году в Лондоне в семье торговца мясом Джеймса Фо родился мальчик. В пресвитерианской церкви он был крещён и наречён Даниелем. Когда малец основательно подрос, то, вспомнив о фламандском происхождении, вернул к фамилии родовую приставку «Де» и стал Дание­лем Дефо. И вот эта фамилия уже нам хорошо знакома.
Даниеля Дефо мы знаем в первую очередь как писателя-романиста. Однако этот человек был весьма универсален.
Более пятисот произведений различных жанров. Политические темы. Религия и философия. Мистика, криминал, брачные взаимоотношения – всё интересовало Дефо. И именно его считают зачинателем экономической журналистики, жанра сложного, доступного не всякому, даже талантливому, человеку.

А ведь первоначально писатель получил приличное духовное образование и готовился стать пастором… Затем судьба привела его в ряды повстанцев герцога Монмута, выступившего против короля-католика Якова II. Это «восстание с вилами» завершилось знаменитым сражением при Седжмуре, повстанцами проигранном. И в этой бойне принимал участие Даниель (ещё Фо). А трагические перипетии её впоследствии описали и Артур Конан-Дойль, и Рафаэль Сабатини.

Был Дефо и торговцем, предприняв в это время единственные путешествия в своей жизни – в Испанию, Португалию и Францию. Был промышленником… Вот только кирпичный завод, которым он владел, приносил только убытки.

Тайны и туманы

За многие дела брался Даниель Дефо. Даже мускусных кошек разводил, но сбыт их пахучих выделений парфюмерной промышленности успеха предпринимателю не принёс. Вспоминая эти времена, он писал: «Тринадцать раз становился богат и снова беден».

Включившись в политическую жизнь и став приближённым лицом короля Вильяма III, Дефо серьёзно улучшил свои дела, да вот беда – монарх неудачно свалился с лошади и умер. И при королеве Анне воспрявший Даниель подвергся репрессиям. Его политические памфлеты стали причиной казни у позорного столба.

Наказание это считалось символическим, но ритуал общественного поношения нередко заканчивался увечьями, а то и смертью. Ведь приговорённый, забитый в специальные колоды часами стоял, прикованный к столбу, и каждый мог кидать в него, чем хотел. Обычно в ход шёл бытовой мусор, но, случалось, и камни летели… Дефо стоял у позорного столба 29, 30 и 31 июля 1703 года. В него швыряли тухлыми яйцами и прочей мерзостью, но были и сторонники, бросавшие к ногам писателя цветы.

В тюрьме Дефо пишет «Гимн позорному столбу», обращаясь к выносящему приговоры государству: «Но кто родился Человеком быть, твою надменность стерпит, и униженья боль не ощутит…»

Не ощутив боль унижения, памфлетист вскоре дождался помилования и даже королевской дотации. Поступив на государственную службу, он начал выпускать газету «Обозрение», а вскоре занялся деятельностью, за которую впоследствии был даже назван шпионом.

Приняв активное участие в слия­нии английского и шотландского парламентов, Дефо умудрился вновь попасть в тюрьму, на этот раз за не­уплату долгов. Он был избавлен от уз стараниями высокого покровителя, но этот, 1713, год стал для литератора-политика несчастливым. Едва освободившись, он вновь попал на нары (или, что там у них в Альбионе). На этот раз по требованию русских дипломатов – за то, что в одной из статей назвал императора Петра I «сибирским медведем».

Дефо наспех принёс свои извинения и был освобождён. А через неделю снова был арестован по обвинению в государственной измене.

Такая это была жизнь, полная инт­риг, злоключений, грязной и непримиримой борьбы, схваток с применением оружия. Полная тайн.

В 1719 году Даниель Дефо был отлучён от политики и журналистики. И в том же году за два месяца создал прославившего его на весь мир «Робинзона Крузо».

Раз – книга,
два – книга

Не только прославившего, но и изрядно обогатившего. Отлично продав первую книгу о моряке из Йорка, Даниель Дефо как настоящий англичанин и предприниматель с ходу, за несколько недель, написал вторую.
«Дальнейшие приключения Робинзона Крузо, составляющие вторую и последнюю часть его жизни, и захватывающее изложение его путешествий по трем частям света, написанные им самим» – вот такое длинное, в духе тех времён, название у этой второй части «Робинзона» (у первой, впрочем, ещё длиннее).

Продолжение «Робинзонады» не стало столь же популярным, как её яркое начало. А в нашей стране так и вовсе (с 1935 по 1992 год роман на русском языке не переиздавался). Но для нас оно интересно в первую очередь тем, что в нём рассказывается о том, как неутомимый путешественник Крузо оказался в Тобольске.

Не сразу, конечно… Робинзон Крузо мыкался по свету ни много ни мало – десять лет и девять месяцев. Он странствовал по Южной Америке, посетил остров, на котором когда-то сражался сначала с одиночеством, а затем с индейцами-каннибалами. Затем отправился на Магадаскар и в Индию. На этом пути похоронил верного Пятницу… И всюду он творил добрые дела, всё организовывал и муд­ро устраивал. В общем, вёл себя как истинный британец.
Затем этот великолепный Крузо попал в Китай и решил идти по сухопутью – караванной тропой через Азию и Сибирь к Архангельску. Ну а уж там по морю и прямиком в Анг­лию. Этот сложный маршрут просто не мог пролечь мимо Тобольска. Это прекрасно знал Дефо, уже много лет не покидавший пределы родной страны, да и вообще, дальше Испании не бывавший.

Welcome to Tobolsk

На пути к сибирской столице высокопросвещённый Крузо продолжал свои «этнографические» наб­людения. Дефо пишет весьма снисходительно от его имени: «Проходя через эти города и селения, мы убедились, что только эти гарнизоны и начальники их были русские, а остальное население – язычники, приносившие жертву идолам».
Высокомерный британец делает неутешительный вывод: «Из всех виденных мною дикарей и язычников эти наиболее заслуживали названия варваров», но затем, очевидно, припомнив свои островные страхи, вносит корректное дополнение: «С тем только исключением, что они не ели человеческого мяса, как дикари в Америке».
И уж конечно, герой Дефо не был бы англичанином и протестантом, если бы, став очевидцем языческого обряда «в одной деревне близ Нерчинска», он не вмешался: «Я подъехал к этому идолу, или чудищу – называйте, как хотите – и саблей рассёк надвое его шапку как раз посредине, так что она свалилась и повисла на одном из рогов, а один из моих спутников в это время схватил овчину, покрывавшую идола, и хотел стащить её».

Как хотите, принимайте этакое «миссионерство» и «культрегерство», но сим актом герой Дефо не ограничился: «Весь вечер мы мешали горючий материал – водку, порох и другие легковоспламеняющиеся вещества, захватили с собой смолы в горшке, и когда стемнело, пустились в путь». Крузо и его христианские друзья «пригласили» и местных жрецов: «Всех этих мы взяли в плен, связали им руки и заставили стоять и смотреть на гибель их идола, которого мы сожгли с помощью принесенных нами горючих веществ».

Что было бы с англичанами в реальности, отважься они на такое, мы с вами представляем. Ну а в книге, явив сибирякам-язычникам пример истинного человеколюбия, Робинзон с караваном благополучно унесли ноги.
«Со мной не случилось ничего замечательного до самого Тобольска, столицы Сибири».

Хорошее
общество

Нельзя не заметить, что, описывая устами своего Крузо нравы, быт и обычаи встреченных им народов, Даниель Дефо обычно был весьма высокомерен. Но этой спеси почти не встречаем мы в той части книги, где описана зимовка в Тобольске.

«Я решил перезимовать в Тобольске, рассчитывая найти в этом городе обильную провизию, тёплое помещение и хорошее общество». И верно рассчитывал Робинзон: «Всего замечательнее было то, что я нашёл хорошее общество в этом городе, расположенном в варварской стране… Неудивительно: Тобольск служит местом ссылки государственных преступников; он весь полон знати, князей, дворян, военных и придворных… Я познакомился с несколькими аристократами и не без приятности проводил с ними долгие зимние вечера».

Вспомним, что эти строки ложились на бумагу в Лондоне, а стало быть, хотя бы часть англичан полагала, что таковой и была жизнь нашего городка в начале XVIII века.

Бытовых подробностей в рассказе о Сибири мы находим немного, причём Дефо удалось почти избежать пресловутой развесистой клюквы, коей баловались многие, писавшие о дальних странах с чужих слов.

Разве что лошади, которых, по мнению писателя, зимой в Сибири держали в каких-то «подземельях»… Ну, или «мясо буйволов», сплошь и рядом пожираемое тоболяками. Хотя нельзя исключать и вольности англо-русского перевода*. Да, вот ещё что: «Пили мы воду, смешанную с водкой». Вот уж где ерунда-ерундовская! Кто это у нас на Руси (в Сибири тем более, а в Тобольске и подавно) воду станет водкой портить!!!

«В общем, жили мы очень весело и хорошо» – такой вывод о своём тобольском житье-бытье делает Робинзон Крузо… И даже за одни такие добрые слова о нашем городе достоин он памятника в Тобольске. Будь на то моя воля, так и фразу сию я бы на постаменте того памятника высек.

Кому он мешает?

Вот ещё о памятнике… Мне он нравится. Многим тоболякам – тоже, а уж подавно туристам, подавляющее большинство которых бывает крайне удивлено фактом причастия Тобольска к творчеству Даниеля Дефо.
Он, конечно, не совсем достоверен, ибо Пятница до Сибири не добрался. Ну и место расположения скульптурной группы, на мой взгляд, выбрано не очень удачно. А так – славная, весёлая, нестандартная композиция, в отличие от той же «упряжки лошадей», которых в российских городах накопировано не меньше десятка голов.

А вот один весьма уважаемый мной тоболяк не раз публично выражал неудовольствие «памятником Робинзону»… Ну да, имеет право. Он имеет, а Крузо стоит себе – мёрзнёт среди снегов.

Вот, скажем, тюменцы... Даже не имея никакого отношения к Робинзонаде, они достаточно активно пытались в своё время развивать эту тему.

Ещё в 2004 году весьма уважаемый филолог из областного центра организовала поездку 25 тюменских школьников и студентов по «Робинзоновым местам». Так они, помнится, даже нашли «дом Робинзона Крузо», рассказав об этом журналистам. Информационное агентство NewsInfo цитировало тогда педагога: «В Тобольске недалеко от музейного комплекса мы обнаружили старый домик, внутреннее убранство которого полностью соответствует описанию того дома, в котором жил Робинзон Крузо».

Насчёт «полностью соответствует»… Во второй части лишь два фрагмента «тобольского» текста дают описание. Читаем: «Печь в моем доме была совсем не похожа на английские открытые камины, которые дают тепло, только пока топятся. Моя печь была посреди комнат и нагревала их все равномерно; огня в ней не было видно, как в тех печах, которые устраиваются в английских банях». И еще: «Правда, в комнатах было тепло, так как двери в тамошних домах закрываются плотно, стены толстые, окна маленькие с двойными рамами».

Что сказать… Любой старый сибирский дом (пусть и немного их осталось) соответствует этим описаниям.
А ведь был ещё и тюменский крае­вед, который просто-таки оспаривал Даниеля Дефо, написавшего: «У моего спутника был верный слуга-сибиряк, который в совершенстве знал местность и вёл нас окольными дорогами в обход главнейших городов и селений на большом тракте, таких как Тюмень, Соликамск и др.». Современный исследователь приводил множество аргументов в пользу того, что Робинзон Крузо побывал-таки в Тюмени… А хитроумный Дефо (шпион и англичанин), по его мнению, предпочёл это просто скрыть из своей анг­личанской хитрости.

Нам вот ничего придумывать не надо. Что написано в 1719 году пером, не вырубишь никаким топором. И скульптура на одной из главных улиц города тому свидетельством.

* М.-Л.: Издательство ACADEMIA, 1935 пер. с англ. З.Н. Журавской