Честного имени возвращение

Сколько их, рождённых в далёкие тридцатые  годы прошлого века в семьях сосланных и репрессированных, живёт среди нас… Ялуторовчанка Зоя Фоломеева – одна из таких.

 - За что нас так наказали? - до сих пор недоумевает она. Вспоминая далёкие события, глаза бабули невольно наполняются слезами.

Семья Лошкарёвых во главе с прадедом спокойно жила и работала в деревне Мыс (сегодня – Петелино). Супруги, дочка и четверо сыновей, одним из которых был дед нашей героини Пётр, имели немаленькое хозяйство. Держали лошадей и коров, овец и птицу, выращивали хлеб. Излишки продавали.

Пришло время и Пётр привёл в дом жену Марью. Молодые поселились в родительском доме. В трёх комнатах жили одиннадцать человек. Места всем хватало.

Вскоре Петра призвали в ряды царской армии  на 25 лет. Служил он в Преображенском полку в Санкт-Петербурге. Потом за мужем, оставив на попечение свекрови маленькую дочь, переехала и супруга. В городе она устроилась служанкой в богатую семью. Когда началась гражданская война, Марья вернулась в Сибирь. Пётр в чине унтер-офицера до 1919 года сражался в составе войск Колчака. Во время отступления, видя, что плохи дела и оставаться в армии нет смысла, решил бежать домой. Дождавшись в заброшенном погребе, пока белогвардейцы уйдут, двинулся в сторону дома. Но скоро наткнулся на красноармейский разъезд. Солдаты забрали у беглеца оружие, тёплую одежду, но отпустили. А на дворе была почти зима.

До Мыса дед дошёл только весной. В исхудавшем и обросшем мужике родные едва узнали Петра. Казалось бы, всё закончилось хорошо, но кто-то успел донести на дезертира. Утром, когда сели за праздничный пасхальный стол, в дом ворвались комитетчики. Один из них выстрелил в Петра из нагана. Пули просвистели над его головой и впились в стену. Антисоветчика Лошкарёва забрали в каталажку и продержали там две недели. Подобные ситуации повторялись ещё несколько раз, но потом его всё же оставили в покое.

И снова дед стал трудиться на родной земле. Вместе с отцом и матерью жил сын Фёдор с женой. Исправно платили налоги и продразвёрстку. Однако их размеренная жизнь длилась недолго: наступил «чёрный» для Лошкарёвых 1929 год. За несколько дней они потеряли всё. Покосы и собственные поля, крупный и мелкий рогатый скот, да ещё купленная когда-то косилка – этого хватило, чтобы власти признали семью кулаками.

- Бабушке было больно смотреть, как приходили какие-то люди и выгребали из сундуков одежду и бельё, забирали кухонную утварь, уводили скотину, - рассказывает Зоя Фёдоровна. – Но всё же один сундук ей удалось спрятать, зарыв в промоине под яром. Были в нём самые дорогие для бабушки вещи: подвенечный наряд, два обручальных кольца и замотанный в клубок ниток золотой крестик. Его, спустя много лет, подарила Зое её мать Пелагея.   Бабушка  увезла этот сундук с собой в ссылку, и спустя годы он вернулся обратно на родину.

Лошкарёвых выселили на Северный Урал. Там парализованный на нервной почве Пётр Яковлевич прожил недолго. Через десять лет в ссылке родилась Зоя. Вместе с другими «врагами народа» они обосновались в посёлке Берёзовый Падун. Организовали свой колхоз. Мать Пелагея работала на ферме, отца во время войны забрали в трудармию.

С учёта ссыльных Лошкарёвых сняли лишь в 1947 году. Но жить в родную Сибирь не отпускали. Куда только ни писал отец! Даже Молотову и Сталину.

 Но ответ приходил один: «Уехать можно только на основании общего колхозного собрания». Народ, конечно же, был «против».

Зоя к тому времени подросла. Окончила четыре класса. Продолжить учёбу можно было только в соседнем селе, а оно не близко. Задумали тогда Лошкарёвы бежать. Сначала за Зоей по-тихому приехала тётя.

Через два месяца добрались до Мыса мать с братом и сестрой. А вскоре правдами и неправдами удалось перевезти уже слепую бабушку Марью. Следом приехал и глава семейства Фёдор.

Поселились Лошкарёвы в старом родительском доме. Он, обветшавший и заброшенный, дождался своих хозяев. Отремонтировали его, обновили.

Тем временем на отца завели уголовное дело за то, что самовольно уехал и вынесли приговор: «Год принудительных работ».

В родной деревне ребятишкам было более комфортно и вольготно.

- Набегаешься на улице, наваляешься на сене зимой, прибежишь домой, на тёплую печку залезешь и слушаешь бабушкины байки. А историй она нам много поведала, - улыбаясь, говорит Зоя Фёдоровна.

Сама она после десятого класса устроилась на МКК, прошла трудовой путь от рабочей до бухгалтера. На пенсию ушла в 45 лет по состоянию здоровья: зрение стало стремительно падать.

Свидетельство о реабилитации Зоя Фоломеева получила только в 2000-м. Случайно узнала, что такие выдают и написала запрос в Тюмень. А через полтора месяца пришли документы на мать, отца, брата Александра, сестру Галину и её имя. Эта справка и удостоверение репрессированной алого цвета напоминают об испытаниях, выпавших на долю её и семьи. А крестик, который удалось сохранить бабушке Марье, оберегает сейчас Зою Фёдоровну. Он тоже – память о тех далёких событиях.