О моём отце, Иване Ивановиче Кузнечевских

В сентябре 1939 г. он был призван в пятую стрелковую дивизию, в апреле 1941 г. направлен на сборы в сапёрный батальон, где был до июня 1941-го. Батальон сразу бросили отражать внезапно напавшего врага.

Моя детская память сохранила мало воспоминаний отца о войне, да и были они редкими и скупыми. На вопросы о войне он неизменно отвечал: "Лучше вам этого не знать!"

В той огненной мясорубке моего тридцатилетнего отца пленили после неравного боя. Отражали атаки врага с двумя винтовками на целый взвод. Кто-то стрелял, кто-то бросался в атаку с криком: "За Родину!", "За Сталина!" А в душе у всех было: "Господи, спаси и сохрани!"

В этом бою отца и ещё нескольких солдат ранило и контузило. Их подобрали и унесли в селение две полячки, но затем всех забрали немцы - в концлагерь, название которого я не помню. Там до января 1945 года, пока не освободили наши войска, мой отец жил в аду.

Помню из его рассказов, как готовили побег, но неизменно находился тот, кто выдавал их. Опять были побои, травля собаками, гибель товарищей... Об условиях жизни в таких лагерях знают все по книгам и художественным фильмам. И это чудо, что отец остался жив.

Всю жизнь моя верующая мать Марья Никоновна молилась за здоровье то ли Ивана Никифорова, то ли Ивана Никифоровича. Оказывается, в концлагере был врач из Москвы с таким именем. Он возглавлял санитарный барак и взял моего отца санитаром. На вопрос немцев, почему взял такого сухощавого мужика, а не верзилу для тяжёлой работы, врач ответил одним словом: "Сибиряк". И вот благодаря этому человеку отец выжил в плену.

Он вернулся домой в октябре 1945 г., много работал. В 1955 г. с делегацией от Тюменской области он был направлен на выставку ВДНХ в Москве, тогда и смог встретиться со своим спасителем - врачом. Как жаль, что не знаю деталей этой встречи, но вся наша семья, все семеро детей очень благодарны этому человеку.

Холод, голод, побои сказались на здоровье отца, всё время болели ноги. Помню, как он говорил о вечерних и дневных проверках, мечтал дойти при построении до заветной щепочки на земле, чтобы постоять на ней босой ногой, хотя бы чуть-чуть... А как гордился отец, что он русский!!! Когда открылся второй фронт, в лагерь стала поступать помощь от союзников. Получали эту помощь французы и поляки, а русские не получали. И, по словам отца, ни один из этих голодных, умирающих людей не брал помощь, пока её не дадут русским. Это пример самого высокого интернационализма того времени.

После освобождения из плена отец был направлен в стрелковый батальон автоматчиком, дошёл до Берлина. Вернувшись в родное село, он работал в сельском хозяйстве пастухом, кузнецом, бригадиром полеводческой бригады, трижды избирался депутатом сельского Совета. Жил "на виду", "на людях", как говорили раньше. Не секрет, что в то время "из плена" звучало как приговор. Не обошло это и отца.

В конце 50-х годов отец работал на зерноскладе. Посевное зерно "некондицию", было решено отдать на корм свиньям. Испорченное зерно вызвало падёж скота. Отца как вредителя посадили на восемь месяцев в тюрьму. И пока не пришёл результат анализа из Свердловска, объясняющий причину гибели животных, отец был в тюремном заключении. Никого не волновало, что дома осталось семеро детей и больная жена. Как забрали без объяснений, так и отпустили без извинений. Такое недоверие очень ранило отца.

Уходил на работу он рано, приходил поздно. И было великой радостью, если прокатит нас на дрогах или в кошёвке. Ну, а если за хорошее поведение посадит на маленький мотоцикл, выданный в качестве премии, - это было счастьем.

Как-то незаметно выросли в семье трое довоенных детей и четверо послевоенных, сыграли золотую свадьбу с мамой, Марьей Никоновной.

И также незаметно ушли наши старики. Только теперь, когда их нет, а младшему брату уже 55 лет, я понимаю, что ушло то поколение замечательных людей, которое дало нам жизнь, сохранило её, оставило нам чистое небо, нашу землю.

Уже будучи больным, отец радовался покупке сыном машины. Его последней просьбой было: "Свози меня на мои поля". Молча смотрел отец на поля, дороги, у реки постоял. И, как бы прощаясь, сказал: "Ну вот и всё..."

Вскоре отца не стало. Закончился его жизненный путь, но память осталась. И гордость за него, за нашего папку "кузнечат".

Теперь мы посещаем его могилу, обо всём рассказываем ему. И как-то непроизвольно сложились стихи как клятва, как обещание, как признание в любви нашему папе.

Посвящаю моему дорогому отцу Ивану Ивановичу Кузнечевских, участнику Великой Отечественной войны, труженику:

К тебе, отцу и ветерану,

Пришли сегодня снова мы.

Тебя поздравить с Днём Победы

И окончанием войны.

Войны, которая полвека

Назад закончилась для нас,

И нет на свете человека

Сегодня без печали глаз.

Ты, папка наш, был молод, весел,

Когда Отчизну защищал,

И многих стран холодный ветер

Тепло души твоей ласкал.

Но ты домой к нам возвратился,

К своим полям, лугам, лесам.

И тихо Богу помолился

И то тепло отдал всем нам!

Как жаль, что было не под силу.

Нам сохранить тебя от ран.

Лишь только плакать на могиле

Под силу дочкам и сынам!

Прости нас, папка наш любимый,

Всегда ты с нами будешь жить!

И образ силы нерушимой

Мы будем вечно все хранить!

За жизнь спасибо и за праздник,

Лежи спокойно, наш солдат,

Нам повезло, что ты наш папка,

Спасибо, папка "кузнечат".

Нина ЕСКИНА (Кузнечевская).