Букет резеды

Ну что, Вася? Это и есть твои комнатные цветы?

Белобрысый Егоров, опустив голову, держал в руках консервную банку из-под компота с наспех засунутым в неё пучком резеды, только что сорванным на близлежащей клумбе. Отчитывать и стыдить Васю, как это сделал бы иной педагог, Раиса Борисовна не стала. Она понимала, что нет и никогда не было в доме у Васи этих самых комнатных цветов, которые каждый из нас должен был принести в класс в начале сентября. Банка с резедой заняла своё место на подоконнике. Скромные белые цветы источали неповторимый запах осени. Комнатные же совсем не пахли...

Это сейчас школа № 13 поражает своим ремонтом, внутренней отделкой помещений. А тогда, в далёком 1964-ом, здание по Ремезова только строилось, а старое, что находилось рядом с кинотеатром «Октябрь», было переполнено. Поэтому мы, четвероклассники, учились в старинном 2-х этажном здании на территории кремля – монашеском корпусе. Это было удивительное время. Сами того не осознавая, мы каждый день прикасались к истории. Удивительным оно было ещё и потому, что рядом с нами был чудесный педагог – Раиса Борисовна Шумилова.

...Она не была нашей первой учительницей, а вот первым Учителем – да. Хрупкая, большеглазая, с удивительным голосом она пришла к нам во втором классе и до пятого была для нас всем. Вела математику, пение, физкультуру, была классным руководителем (в те годы в 4-х классах все предметы вели разные учителя). Для неё же мы были её первыми учениками. – Запишем условие задачи. К доске пойдёт... – голос Раисы Борисовны зaглушил гул вертолёта, садящегося на газон возле школы. 30 с лишним мальчишек и девчонок, сорвавшись с парт и обгоняя друг друга, устремились к распахнутым окнам. Забыв про всё, мы с интересом разглядывали стальную махину и людей, прилетевших в ней. И не было ни единого учительского окрика, возвращающего нас за парты. Ну а задача? Её мы решали потом. Пусть и продлился урок, слегка сократив перемену.

У Раисы Борисовны «любимчиков» не было. Мы все были для неё равными и одинаковыми. Её удивительной учительской любви с лихвой хватало на всех: и на отличницу Тоню Яландину, и на непоседу Серёжу Касьянова. Она любила всех нас, и мы платили ей своей детской любовью, такой простой и бесхитростной.

Детская память – вещь цепкая. И хотя отчасти мы, дети 60-х, были слегка зажатыми, мягкими и пушистыми назвать нас трудно. Порой и огорчали своего педагога. Но не помню, чтобы она сердилась на нас, негодовала. Трудно объяснить, откуда в ней, такой юной, пришедшей к нам со студенческой скамьи, присутствовали не по годам учительская муд-рость и прозорливость, чувство такта.

Удивительно, но неуспевающих и второгодников в нашем классе не было. Как это удавалось Раисе Борисовне, наверное, только сама она знает. Математику мы любили все. Готовых методических пособий в помощь педагогу «Как заставить полюбить ваш предмет» никогда не было и не будет. У каждого преподавателя свои секреты. А если их нет совсем, тогда и урок становится ученикам не интересным. Секреты у Раисы Борисовны были. Один из них: в каждом ученике видеть личность.

Она умела раскрепощать нас, в чём-то закрытых и чуть-чуть наивных. Ей было так важно, чтобы каждый ученик имел возможность полного самовыражения и самораскрытия. И, обладая особым духовным зрением, давала нам эту возможность. Постепенно, шаг за шагом она открывала нам мир, такой многосложный, многоцветный и такой огромный и манящий.

...Уже прозвенел звонок, известивший, что урок русского языка закончен. Свёрнутая записка, написанная Алёшкой однокласснице, благополучно переданная через несколько рук, вот-вот должна была достичь заветной парты. Но надо же такому случиться! Строгая Нина Васильевна сумела её перехватить. Развернув и прочитав мальчишечье послание, седая учительница, поправив очки, строго взглянула на притихший класс.

– Так вот чем мы занимаемся на уроках! А ну встаньте!

В классе запахло грозой. И мы бы встали, не появись Раиса Борисовна – ведь началась перемена. Быстро оценив ситуацию, молодой педагог взяла из рук Нины Васильевны злополучную записку. Не любопытствуя, свернула её.

– Извините, Нина Васильевна, мы разберёмся сами.

И разобрались. После её ухода девчушка получила из рук классного руководителя переданную лично ей записку, а класс сделал вывод: никогда нельзя читать чужие послания.

После уроков мы не спешили домой. На заповедной территории кремля не было ни одного уголка, куда бы мы не совали свой нос. Интересно нам было всё: от пушек возле краеведческого музея до надгробных плит у Софийского собора. А как здорово было кататься на ранце или портфеле с Прямского взвоза! Дух захватывало!

Уроки физкультуры зимой назывались у нас «мятьем боков». Из-за отсутствия спортзала, одевшись потеп-лее, занимались на улице. Все 45 минут мы вместе с Раисой Борисовной носились на морозе, барахтались в снегу. И трудно было порой разобрать, кто тут учитель, а кто ученик...

В педагогику не идут за деньгами. Не та профессия. Школа не прощает фальши. Дети никогда не поверят учителю, единожды слукавившему. Не будет доверия. А педагогу, потерявшему доверие учеников, в школе делать нечего. Давно став взрослой, я поняла, как же нам повезло с Раисой Борисовной. Ведь мы доверяли ей полностью, порою открывая самые сокровенные детские тайны. И это доверие было взаимным.

Пусть сегодня говорят, что школа стала совсем другой. И пусть сейчас в прайм-тайм по Первому каналу идёт скандальный сериал «Школа» режиссёра Валерии Гай Германики, так про наше образование и нашу школу никто ещё не снимал. Да, действительно, школа сейчас не та, что была раньше, учителя и ученики порой не вмещаются в привычные стереотипы. Откуда это? Да время другое, поймите же! А школа, она живой организм. Меняется жизнь, меняется школа. Но всегда были, есть и будут у нас настоящие учителя, способные безоглядно растворяться в своей профессии, в своих учениках.

Из промозглого, загазованного, с вечными пробками и беспрерывными сигналами клаксонов, такого далёкого и любимого мною Владивостока, раскиданного по сопкам вокруг незамерзающей даже зимой бухты Золотой Рог, снова оказалась в родном Тобольске.

Стою у заснеженного здания монашеского корпуса. Время его ничуть не коснулось – в старину строили надёжно, на века. Вот только двери входные сейчас другие. За этими белокаменными стенами много лет назад так счастлив был наш класс со своей любимой учительницей.

Закрываю глаза и на несколько секунд вижу себя маленькой девочкой с торчащими косичками. Одна я знаю, что было тогда в Алёшкиной записке. Я да ещё Нина Васильевна.

Где-то надрывно урчит бульдозер, расчищая снежные завалы. Те же окна, крыша. И только на подоконниках нет тех комнатных цветов и букета скромной резеды...

Светлана Биркович (Полуянова)