Большая судьба маленькой женщины

Ревела бабушка, и дети ревели, когда их волоком тащили из курятника, чтобы отправить в детский дом. Это одно из первых ярких воспоминаний Александры Васильевны о детстве.

Маму, уже бездыханную, первой нашла она, семилетний ребёнок. Как позже выяснилось, умерла их мать от разрыва сердца. Много пришлось этому сердцу вынести: и реквизицию имущества их семьи, попавшей в одночасье в роковую категорию «зажиточных», то бишь – почти «кулаков», и гибель мужа на фронте Великой войны…

Александра Васильевна маму и папу не помнит. Осталась одна картинка из детских лет. Единственное её ощутимое свидетельство – что была семья, родня. На фотографии – три малолетних глазастика (Шурочка с младшим братишкой и старшей сестрой) и старенькая бабуля. Эта бабушка, мать их сгинувшего навеки кормильца, вмиг поняла, чем обернётся безвременная смерть снохи и сиротство детей. От изъятия своих кровинок советскими бдительными органами детнадзора спрятала она их, буквально зарыв под какими-то кулями в курятнике. Спрятала хорошо. Если б не всхлипы маленького брата, наверное бы не нашли. Детей, ревущих и цепких, оторвали от безутешной старухи и увезли в детприёмник города Кашин. Неделю искала их бабушка, неделю не ел и не пил пятилетний мальчишка, намертво вцепившись в рамину окна сиротского заведения. Невероятно, но руководству пришлось уступить упрямству детей и бабушкиным слёзным мольбам. И хоть потом пришлось пережить и бедность, и голод, ходить в заплатках и питаться клевером, зато – дома. И жили тогда так все.

Жили – не тужили. Пока смерть не забрала у них последнюю родную кровь – бабулю, и не оборвала последнюю связующую нить с семейным очагом. Вновь началась детдомовская жизнь, когда-то раз уже намеченная несчастной той неделей. Сначала Молоковский детдом, потом – детдом села Удомля, затем – переселение в спецдетдом в городе Вышний Волочок («спец» – специально для детей погибших на войне родителей). Это детдомовское бытие Александра Васильевна сейчас чаще всего и вспоминает, когда произносится слово «детство». Оттуда – её характер, привычки, судьба. Умение постоять за себя и за младшего брата. И она, девчонка маленького роста, но с громким отчаянным голосом, вышла из детдома председателем совета дружины. Поступила в педучилище городка Торжок, красивого города древних церквей. И все два года учёбы ждали её обратно нянечки и воспитатели детского дома, ставшего ей родным. Ждали теперь уже как коллегу.

Однажды к девчатам-студенткам в общежитие попала цыганка. На Шурин рубль нагадала она ей «да-а-альнюю дорогу, далёкие края, казённый дом, любимого мужа да двух сыновей». Посмеялись девушки над несбыточным предсказанием: тогда уже почти все они были распределены по местным и окрестным школам и педучреждениям. И тут приходит телеграмма из края мошек и болот, Богом забытой тогда глуши – Тюменской области. Тюмень нуждалась в молодых специалистах-педагогах, в том числе – начальных классов. А было это время романтичное и героическое, киношное, целинное. Конец пятидесятых… Как ни удерживала опрометчивую девушку сестра, как ни рыдала, ни предупреждала, решившаяся Александра попала в число трёх десятков добровольцев, которые отправились в отдельном вагоне, подогреваемые песнями и энтузиазмом, на Восток.

В Тюмени перед ними развернули карту. На карте кто-то участливый показал ей место с красивым наименованием: Новогеоргиевка. И намекнул, что до тамошнего райцентра проложена асфальтовая дорога. Всё это и определило выбор. Это потом на целую неделю юной учительнице пришлось застрять в Казанском, ведь дальше асфальта не было, начиналось бездорожье. С попуткой, в кузове грузовика, на громыхающих листах железа, учительница начальных классов прибыла в Новогеоргиевку. На тридцать с лишним лет.

Теперь они уже взрослые люди, «её дети» – бывшие ученики. Выросли и разлетелись, как в песне правильно поётся, кто куда. В Новогеоргиевке – Витя Мелехов, в Казанском – Люба Прощенко, где-то в Ишиме – Полукеевы… У всех сейчас своя жизнь и заботы, а у учительницы – память.

Среди бесчисленных наград и грамот Александра Васильевна с гордостью выделяет бумагу от самого министра народного образования тогда ещё РСФСР. И с не меньшей гордостью всегда подчёркивает, что в её трудовой книжке стоит лишь пара записей: «Принята на работу учителем начальных классов» (1959) и «Уволена» по выходу на пенсию (1995).

Бывший председатель совета дружины, председатель профсоюза, инспектор по охране прав детства, педагог с почти сорокалетним стажем, она и теперь свою активную позицию сохранила. Александра Васильевна Маслова – маленькая женщина с большой судьбой.