Как бревно превращается в рулон

Запах мокрого дерева пропитывает одежду, застревает в носу, першит в горле… На Тюменском фанерном заводе он повсюду, а давние сотрудники его даже не замечают. – Разве здесь чем- то пахнет? – говорит технолог Татьяна Голякова. – Я ничего не чувствую! Для Татьяны Тимофеевны воздух, пропитанный запахом дерева, давно стал привычной атмосферой. Раньше она работала на заводе «ДСП-250», который делал древесно-стружечные плиты, в 2000-м перешла на «фанерку». А три года назад вернулась на старое место: в бывших цехах «ДСП-250» обосновался расширившийся завод. – Ну, вообще-то, старым это место называть нельзя, – уточняет Голякова. – Новое предприятие, новое оборудование, совершенно другой вид продукции. И все же сердцевина производства – работа с деревом – осталась прежней. Впрочем, технолог говорит, что пришла в лесную промышленность не из любви к древесине или изделиям из нее, а потому, что по своему складу она – очень деятельный, активный человек. И в Тюмени, которая богата лесными ресурсами, всегда есть работа по этой специализации. То, что завод не стоит на месте, можно понять, просто оглядевшись по сторонам. Народу на линии немного, зато бревна – как живые. Сначала они попадают на раскатной стол: толкаются, перекатываются, гулко, недовольно шумят – словно люди на регистрации в аэропорту. По одному проходят через узкое окошко-турникет и замирают на цепном транспортере. Дальше их «раздевают» – снимают верхнюю одежду-кору, исследуют металлоискателем, чтобы гвозди или другие металлические предметы не повредили оборудование, и отправляют на раскряжовку. Дамир Каримов семь лет провел за пультом оператора. Он следит, чтобы все «пассажиры» ехали по транспортеру ровненько, дополнительно досматривает бревна, если сомневается в металлоискателе. Его рабочее место – за стеклом и металлической сеткой: бревно может ненароком выскочить из-под пилы. Каримов управляет станками на пульте, как играет на пианино, – быстро и не глядя на «клавиши». Щелк, щелк, – звучат рычажки, тут же за стеклом к ним добавляются протяжный стон дерева и визг пилы. Не устают ли пальцы после дня, проведенного за инструментом? – Привык уже, – отвечает оператор. – Первое время только тяжело было – учился всему сам. Но меня всегда тянуло к технике. У слесаря-наладчика Станислава Третьякова, все-таки, был наставник. – Вон он стоит, – говорит Третьяков. И показывает на темный металлический агрегат. – Первый станок, на котором я работал еще на старой площадке! Сейчас слесарь управляет итальянской линией лущения сырого шпона. Татьяна Голякова называет это место самым ответственным на заводе. Здесь бревна – уже не пассажиры, а рулоны бумаги. Нож заходит в тело дерева, машина раскручивает заготовку, и на транспортер раскатывается длинный узкий лист светлого шпона. Наладчикам надо знать, на какую глубину запустить нож, видеть, когда с дерева сняты остатки коры, и следить за исправностью станка. С высоты операторской кабины разглядеть, правильно ли станок разматывает бревно, можно, наверное, только поработав здесь несколько лет. Зато невооруженным глазом видно, что сначала шпон идет с дырками, неровными краями, а посередине – чист, как лист бумаги. На этом этапе в дело вступают женщины – укладывают шпон по стопочкам, в зависимости от количества в нем дыр-заколин. Отправляют на сушку, позже сортируют и формируют пакеты. По словам Голяковой, женщины более внимательны, чем мужчины, назубок знают ГОСТы, допустимое количество выпавших сучков… К тому же листы – легкие. Сортировщица Ольга Трофимова раньше работала с другими бумажными рулонами – была кондуктором в автобусе. За семь месяцев на заводе поняла, что здесь ей нравится больше. – Я люблю двигаться! Чем быстрее бегаешь, тем для меня лучше, – говорит она. – К тому же на заводе – дружный коллектив, а я еще и подругу свою привела! Вместе с Еленой Гагариной они выбирают, какие листы отправить на починку, а из каких можно сразу делать фанеру. За спиной у девушек огромное пространство цеха. Оно покрыто отдельными кусками шпона, как лужайка – опавшими осенними листьями. Это сушатся некондиционный шпон. – Дополнительная сушилка нам край, как необходима, – говорит Татьяна Голякова. – В естественных условиях сушим только «рвань», но вообще-то это пространство предназначено для техники. Новое оборудование, в том числе сушилку, завод уже заказал. Продолжается расширение производства. По плану, к 2015 году предприятие должно выдавать до 120 тысяч кубометров фанеры в год. Кроме увиденного нами оборудования, установлены новые прессы, котельная, которая работает на отходах производства, линия ламинирования фанеры… В прошлом году начали самостоятельно заготавливать древесину на арендованных участках (более 200 тысяч гектаров). И все-таки грядущий День лесника не считают своим праздником: «Мы занимаемся производством, а не охраной лесов». – Запах клея, смол я могу различить, – говорит Татьяна Голякова. – А дерева – нет. Потому что дышу им.