Несут меня кони

Текст Людмила БАРАБАНОВА

Иногда любопытно пристальней приглядеться к хитросплетениям судьбы, к тому, что сначала и не судьбой кажется, а просто хилой струйкой будничных происшествий. В 94-м году Марина снимала соревнования конников Екатеринбурга, а потом, много позднее, выложили эти снимки на своём сайте в Интернете. Вскоре не замедлил появиться ответ: модератор сайта Ассоциации рысистого коневодства «Содружество» Ольга Неклюдова просила Марину снимать для них забеги рысаков на Тюменском ипподроме. И года три назад Марина Радюк стала все свободные летние дни пропадать с фотоаппаратом на ипподроме. Ей всегда ассистировала дочь Женя. Пока она сама ловит моменты забегов где-нибудь на дальнем фланге поля, Женя отмечает в программке объявленные судьёй результаты. Однажды этот порядок сломался, Женя не смогла ей помочь, и Марине пришлось подойти к главному судье соревнований. Так лопнуло её инкогнито, так она познакомилась с Натальей Копыловой.

Верёвочка вьётся, струйка событий течёт, и теперь уж рукой подать до того островка, где и когда снимки Марины попадут мне на глаза. Уж тут всё грубо-зримо: мама главного судьи – моя школьная подруга Ирина Павловна, и именно она подбросит мне однажды кадр с ипподрома с вызывающей репликой «Что ты на это скажешь?» Сказать я долго ничего не могла и не один месяц вяло созерцала бег орловского рысака по дорожке, пока однажды не сбросила с себя оцепенение, не встретилась с Мариной и не посмотрела её фотоулов на мониторе ноутбука. Вот тут я и забегала. Тут и запрыгала. Неужели и мои сети уловили не опознанную никем добычу?

Но прежде хочу обратить внимание, что верёвочка могла порваться в любой момент. Допустим, не исчезни Женя по своим делам – ещё годы Марина бескорыстно несла бы свою службу на сайте «Содружество» в безвестности глубокого подполья. Словом, улов мой висел не единожды на волоске, и я могла не увидеть никогда этих безумных гонщиков, зависших подобно гигантским кузнечикам на фоне белесого неба. Не знала бы ни застрявших по уши в болотной жиже (кажется, что безнадёжно) бегемотов-тягачей, ни парящих в воздухе всадников над очередным барьером в конкуре.

У нас принят стандарт - описывать личность человека в социальном формате: диплом, должность, место работы. А диплом вот какой: повар. А место работы - кондуктор автобуса. Это поможет вам понять ситуацию? Подскажет, почему в свободные дни Марина с мужем Андреем, водителем маршрутки, и дочерью-школьницей не разгоняют уныние жизни посредством шопинга или компьютерных игр, не валяются перед телевизором с банкой пива на пузе, а едут на Воронинские горки, где крайне опасно даже вести съёмки этих камикадзе? Или отправляются на испытания внедорожников и возвращаются по колено в грязи и по горло в позитивных эмоциях. Марине интересней всего ловить движущиеся модели, те моменты странного зависания между небом и землёй, какие обычно ускользают от нашего замыленного глаза. Скорее всего, она мыслит так: если фотограф только повторяет реальность, зачем ему и аппарат брать в руки? Но это уже позиция творческого поиска, самовыражения посредством фотокамеры. Вот вам и кондуктор! Всё-таки человек рождается не для того, чтоб отозваться записями в трудовой книжке!

А как расскажет свою историю сама Марина?

В окошечке – дедушка с бабушкой

В нашей семье слово «рыбалка» - примерно то же самое, что звук полковой трубы для кавалерийской лошади. Андрей может сидеть с удочкой до посинения, а я наслаждаюсь только в часы клёва, но ведь рыбалка – это ещё и повод увидеть закат… Вот мы несёмся по шоссе на своей «Ниве», и каждый ловит свой кайф: Андрею только бы поддать газа, а мне – крутить головой на 180 градусов. «Стой!» – кричу. Но уже проехали очередной сюрприз, какого-нибудь суслика возле норки. «Что ты раньше-то не сказала?» - упрекает Андрей. И мы несёмся дальше.

К примеру, на Тоболе, под Ялуторовском, среди живой прибрежной изгороди ждёт меня – не дождётся гротескный тополь с корявыми ручищами. Однажды вышло так, что мы поехали к этому тополю и действительно оказались на Тоболе, но только… в районе Ярково. Перебираемся на пароме на другой берег – рядом с дорогой топкая низина камышовых зарослей. Какое для меня разочарование! Выбрались на дорогу, пока не засосало, и увидели вскоре указатель на Ялуторовск. Рванули туда, хотя дорога эта в сущности закрыта. С той поры мы шутя зовём эту трассу «короткой дорогой», потому что она почти не уступает по протяжённости расстоянию от Екатеринбурга до Тюмени. Дело даже не в том, что в конце концов я встретилась со своим тополем. На этой «короткой дороге» я, помнится, кричу: «Стой, филин!» Андрей затормозил и спрашивает: «И как ты его только углядела?» Однако, как ни крути, Canonом филина не схватишь. Андрей говорит: «Всё, надо покупать настоящий фотоаппарат». И вскоре купил мне «зеркалку».

Теперь о том, почему я вижу то, что он пропустит. Тут заслуга моего деда, Александра Александровича Новикова. Мы постоянно собирали с ним грибы. А третья охота, как назвал её Солоухин, не сводится только к полному или пустому лукошку. Ты начинаешь всматриваться, чем, к примеру, отличается подкопытушек от волнушки. У волнушки есть бахрома по краям шляпки, к тому же концентрические круги розоватого (а не лилового) цвета. Эта практическая наблюдательность потом тебе пригодится. Ведь только острому глазу откроются невидимые сокровища.

Чем только я ни обязана своему деду! Родилась я недоношенной, постоянно болела в раннем детстве, и дед отдавал мне всё свободное время: возил с собой на Чёрное море или в «Берендей», турбазу главка «Трубопроводстрой», где он работал.

У нас с дедом был общий альбом: на одном листе разворота рисовал он, на другом – я. Он любил шить на ручной машинке самые простые вещи (наволочки, трусики, пододеяльники) – и я туда же. Он не расставался с фотоаппаратом «Сокол», и я часами сидела с ним в ванной, проявляя и печатая снимки. Дед подарил мне первый фотоаппарат «Ломо», совсем простенький, с мягким фокусом. Учил: «В этом окошечке ты должна увидеть нас с бабушкой». Позднее на смену «Ломо» пришли «Смена», «Зенит». Дед сначала делал для меня все настройки и смеялся надо мной, что я кинулась снимать и небо и землю, всё без разбора. Может, фотография меня выручала и в конно-спортивных группах, где у подростков вечно возникают какие-то конфликты. А я снимала подруг, лошадей, тренеров и всем дарила карточки. Кто же будет со мной ссориться?

Словом, если говорить о детстве, то в окошечке моей памяти и стоят крупным планом дедушка с бабушкой.

Разговоры о лошадях

Часть первая: Влеченье, род недуга

-Всё-таки любопытно: как у городского ребёнка возникает влечение к лошадям?

-Этот интерес пробудился у меня с малолетства. Однажды в детском саду нас свозили на ипподром. С той поры я изрисовывала альбом за альбомом: кони, кони, кони… Наконец терпение моей мамы лопнуло, она дала мне денег на автобусные билеты, и я сама покатила на моторный завод, где на спортивно-конной базе «Рубин» учили детей верховой езде. Мне было тогда 11 лет. Пятый класс.

Меня сразу же посадили в седло. Испугаться я тогда не успела, потому что у меня возникло странное чувство: я потерялась в пространстве. Лошадь шла по кругу, и я не могла сориентироваться, вперёд она бежит или назад. Наверное, так я переживала совершенно новый способ перемещения в пространстве.

-Меня волнует-интригует навязчивая идея: человек и лошадь в городе. Как складываются их отношения, в каких рамках возможна их привязанность друг к другу. Про собак вроде бы я больше знаю…

-Собачники говорят: «Чем больше я узнаю людей, тем больше мне нравятся собаки». С лошадниками – та же история. Вот какое-то время я жила в отрыве от конюшен, и когда моя дочь приходила после занятий домой, я ловила ноздрями непередаваемый запах конского пота, опилок, навоза, который пропитывает и одежду, и амуницию в сумке. Кто-то брезгливо отбросит от себя такую сумку, а для меня её ароматы приятней, чем от духов «Шанель №5». Я просто тихо завидовала своей дочери.

-Человек, выходит, способен упиваться контактом с животным, но есть ли намёк на взаимность?

-Когда стоишь с лошадью рядом и кладёшь ладошку на её мягкий нос, ощущаешь живое трепетное тепло, то при этом таешь без остатка. Однако и лошади это, видимо, приятно, иные даже сами тычутся тебе в ладонь. Однако не жди, что лошадь выразит тебе радость при встрече, подобно собаке. Максимально, на что можно рассчитывать, - это если она узнает тебя после разлуки. Впрочем, не очень долгой. Год или полтора. Как узнает? По тембру голоса, по интонациям, то есть по тем сигнальным опорам, через которые идёт управление лошадью. Иные лошади могут даже откликнуться в качестве привета призывным ржанием.

-По крайней мере, память у лошади есть. Но ведь всаднику приходится управлять лошадью, подчинять своей воле…

-Я всё-таки не тренер, не наездник, а всего-навсего чокнутый любитель. И мой весьма скромный опыт не позволяет высказываться категорично. Но я бы всё-таки разграничила две принципиально разных ситуации. Первая: лошадь и человек живут в постоянном общении. Человек кормит, чистит, убирает денник. Это хозяин, с которым ей приходится считаться. Совсем в другую ситуацию попала я, когда пришла девчонкой на конно-спортивную базу. За нами не закреплялась одна и та же лошадь. Доходило даже до того, что на всю группу выделяли одно-единственное животное. Более того, постоянно менялись тренеры. Один тренер учит выездке, другой сразу начинает готовить к конкуру – преодолению препятствий. Вот почему с базы «Рубина» я перешла на базу Школы олимпийского резерва (её для удобства называют по старой памяти «учхозом», хотя она давно перешла в областное подчинение). С «учхоза» - снова на «Рубин», но здесь царил уже такой упадок, что нам не хватало даже спортивной амуниции. И вот я села в кавалерийское седло, взяла в руки поводья деревенской уздечки и почувствовала сильный дискомфорт: конструкция седла не позволяет прижать ногу к боку лошади, и длительное напряжение мышц кончается сильными потёртостями. После большого перерыва я снова оказалась в Школе олимпийского резерва, а там снова тренер сменяет тренера… Словом, моя связь с лошадью прерывистая, линия пунктиром, а постоянна только любовь к этим животным.

Перевал Кваркуш

Раньше я в своей голове связывала горы только с альпинизмом, ни о каких горах даже не помышляла. А тут Андрей предлагает махнуть на Северный Урал. Прошлым июлем вышло так: надоело всем дома торчать, забросили с вечера в машину шмотьё, а в три утра выехали. На этот раз ехали через Ирбит, так короче, а раньше добирались через Екатеринбург. Но тогда получилось у нас нечто вроде разведки. Цель нашего путешествия – перевал Кваркуш, река Жиголан, берущая исток с родникового водопада. Как описать нетронутую прелесть северной природы? Вода – родниковая, хвоя – ядрёно-зелёная, черника крупнющая, хотя и не такая сладкая (из-за высокой влажности), а тропинку, по которой мы карабкаемся к перевалу, никто не залил асфальтом. Иной раз возникнет соблазн свернуть с тропинки за черникой, да кто его знает, не угодить бы в расщелину. Продвигаться вверх много легче, чем спускаться вниз, чтоб увидеть водопады. При движении вверх ты, по крайней мере, опираешься на четыре точки.

Не думайте, что мы одни такие шустрые. На стоянке внизу плотность туристов не меньше, чем на черноморском пляже. Знаю, что любители экстрима приезжают сюда в мае, когда от снеготаяния тропа превращается в горную речку. Приезжают на «Уралах», в болотниках, в спецодежде, защищающей от сырости. Видимо, майская красота стоит того. Слышала, что в этих местах (между прочим, Пермской области) собираются основать заповедный парк. А едем мы на своей «Ниве» до Североуральска, здесь у нас привал у знакомых. Оставляем ненужные городские вещи, загружаемся продуктами - и вперёд, сто километров на север. Тут уж начинается палаточное житьё, пока не кончатся продукты.

По дороге в Североуральск заскочили в Серов, к моей подруге Виолетте, я нашла её через Интернет. Мы общаемся с ней на равных, хотя ей всего 18 лет. В её конюшне, рядом с Красавчиком, который достался им по дешёвке, недавно появилась породистая кобыла Блэкбери. Не отказала себе в удовольствии – прокатилась на ней просто так, без седла. О целебном дыхании гор скажу коротко. Андрей после микроинсульта не обходится без таблеток. А тут как приехали к перевалу Кваркуш, обнаружили, что он оставил таблетки в Североуральске. Ну, делать нечего, карабкались и так. А когда вернулись к себе на стоянку, давление у него было 120 на 80. Как у космонавта.

Разговоры о лошадях.

Часть вторая: Кто главный?

-Как я понимаю, Марина, Вы пережили немало горьких минут в своих странствиях по спортивным базам, и всё-таки свою одиннадцатилетнюю дочь привели заниматься именно конным спортом...

-Базу Школы олимпийского резерва ощутимо и зримо расширили и усовершенствовали. И как раз мой последний тренер Елена Владимировна Самусева (Зубенко) ведёт Женю все эти три года. Проблема у нас в семье была в другом. Я-то считала, что Женю подстерегает опасность превратиться в лодыря, застрять в трясине компьютерных игр, которые дают мнимое чувство собственной значимости. Но бабушка Нина оказалась категорическим моим противником. Да ещё и отец Жени Игорь Анатольевич подливал масла в огонь, ссылался на мнение господина Невзорова, что все конники – садисты. С Игорем-то было всё понятно: он боялся лошадей панически, и доводы господина Невзорова служили только ширмой. Конечно, я настояла на своём. Неужели я отдам своего ребёнка какому-то виртуальному болоту? Тем более что по своему опыту знаю: общение с лошадью вырабатывает терпение, самое нужное для жизни качество.

-А не страшно было?

-Не скажу, что я уж такая бесстрашная. Когда Женя сказала, что они готовятся к прыжкам в конкуре, напряглась, конечно, но виду не показывала.

-Я имею в виду опасности, так сказать, на ровном месте. Всё-таки лошадь порой сбрасывает седока…

-…или кусает наездника. Надо приглядываться, присматриваться к нраву лошади. Ведь есть такие несчастные создания, которых молотили с жеребячьего возраста. Такая лошадь шарахается от самого безобидного жеста всадника. Обезумев от страха, она несётся не чуя ног, для неё это самое надёжное средство защиты. Тут никакое управление ею невозможно. Хотя, знаете, можно пострадать даже от лошадиной ласки. Когда две лошадки играют в поле, они покусывают загривки друг друга. И даже если сорвут при этом клок шкуры – это не больно. А вот если жеребец станет играючи покусывать шею или плечи своего хозяина, он сорвёт (в лучшем случае) лоскуты кожи. Вывод: соображать приходится. Если жеребец почешется своей мордой о твоё плечо, это безопасная ласка. А других вольностей не позволяй, будь начеку. Это тебе не собака, хотя бывали случаи, что и домашняя собака загрызала детей хозяина (при неправильном воспитании, конечно).

-Получается, что мы не всегда способны догадаться о настроении животного, прогнозировать его реакцию?

-Отвечу таким примером из опыта своего ученичества. У моей подруги в соседнем деннике стоял спокойный конь Дайхан. Вот надо его снаряжать к езде, а он не даётся. Только подруга подносит к его зубам трензель (удила), как Дайхан прижимает уши к затылку, что на конском языке означает: «Не лезь». Если пренебречь таким предупреждением - укусит. Подруга зовёт меня на помощь, и я спокойно седлаю Дайхана. Зато уже на самом занятии конь легко повинуется подруге, а мои команды абсолютно игнорирует. Видите, мы далеко не всё можем объяснить. Ясно, что надо полагаться на свою интуицию. Конь-то чувствует слабака мгновенно и порой сбрасывает его, чтоб показать, кто здесь главный. А потом, бывает, придёшь на другой день уверенный и спокойный – и он просто шёлковый, просто твой лучший друг.

-Но ведь сносно приноровиться можно только в длительном союзе…

-Купить и содержать лошадь в городе – удовольствие дорогое. Накладно даже не столько купить, сколько содержать.

-Всё-таки меня задело упоминание имени Александра Невзорова, которого помню ещё со времён петербургской передачи «600 секунд» -Весь мир конников, ветеринаров – лучше сказать, конной индустрии, шокирован его идеями. Невзоров уверяет, что объезжать лошадь с трензелем – садизм, что конники-спортсмены – просто душегубы. На закрытом форуме своей виртуальной школы он демонстрирует, как в управлении лошади избежать воздействия железа, то есть трензеля. Спору нет, у трензеля есть свои негативные стороны, но воздействия на пучки нервных окончаний лошади, которые он предлагает, намного пагубнее, они вызывают у животного нестерпимую боль.

Скажем, господин Невзоров показывает на модели, что трензель в работе ломает челюсть лошади. И на его модели действительно челюсть сокрушается, но челюсть-то выполнена из папье-маше. А челюсть живого существа снабжена мышечным корсетом и связками, которые играют роль амортизаторов.

Не хочу даже подробней говорить на эту тему. На всех сайтах конников идёт нескончаемая полемика. Александр Невзоров способен взбаламутить тех, у кого ещё нет способности к анализу, то есть он своими идеями опасен прежде всего для подростков. Его фильмы, его виртуальная школа – это вклад в собственное величие.

-Не знала я, что в конном содружестве так кипят страсти по нравственному поводу. И в водовороте этих страстей самые активные слова: взаимопонимание, доброта, садизм, тщеславие… А как это сопрягается с реальностью?

-Есть такой сайт «Эквихелп», куда люди кидают информацию о лошадях, которым нужна помощь. И в фонд «Эквихелпа» постоянно вливаются добровольные пожертвования. Находятся люди, готовые вкладывать деньги туда, откуда они не вернутся никогда. Кстати, на нашей учхозовской конюшне стоит старый конь Обруч, заслуженный ветеран, и одна женщина взялась его содержать и ухаживать за ним. А жизни для коня, как Вы понимаете, нет без движения… Словом, в процессе общения с лошадью большинство людей меняется. Становятся добрее, вот что.

Подарок

Наездники появляются на ипподроме в 7 утра, а я приезжаю дважды на неделе уже после девяти, когда иных рысаков уже вывели из конюшни и запрягают. Владимир Станиславович Шевченко, старший по первому отделению, разрабатывает график работы с каждым рысаком. Без моциона они обойтись не могут (разве что травмированных пускают в леваду). И трёх пар рук для всех коней не хватает. Вот мои полузабытые навыки вроде и пригодились. Поехала верхом - чувствую себя мешком с опилками. Слишком долго не садилась в седло. Предложили сесть в качалку. Вроде страшновато, но надо попробовать. Если с лошадью общался, всё-таки что-то сообразишь по ходу движения. Да мне пугливую лошадь никто и не предложит пока. Кстати, пугливых конники называют весёлыми, внешняя их задорная пугливость идёт от элементарного внезапного страха, от него лошадь и пускается в рысистый галоп. «Ладно, если ты сам голову потеряешь, а вот если рысака загонишь – это уже серьёзно», - шутят конники.

Все трое наездников проявляют недюжинное терпение, помогая мне оседлать или запрячь коня. Я ведь хожу сюда только второй месяц и делаю всё крайне медлительно. Однако езжу ли в качалке или верхом – всё равно это радость, дающая силы. Наверное, можно объяснить по-другому: идёт какой-то энергообмен с животным. Возможность общаться с лошадью, кормить, чистить, работать её – неожиданный подарок, который предложили мне работники ипподрома, увидев в моих фотографиях бесконечное восхищение стародавним другом человека.

Послесловие

Ни одну человеческую судьбу нельзя описать адекватно. Даже собственную. Возможны только версии. В любом жизнеописании неизбежно возникает огромная масса балласта: встреч, которые не случились; детей, которые не родились; открытий, которые не произошли. И, конечно, этим балластом пренебрегают - бесплотные тени надежд. Однако порой в этих полузабытых эпизодах и ничтожных подробностях бытия как раз и таится ключик к очевидному. Марина редко вспоминает, что когда-то она ходила в художественную школу, но споткнулась там о свою абсолютную неспособность рисовать лица людей. Конские морды – пожалуйста. Но по программе конские морды не требовались. Словом, она получила лёгкую психическую травму, не взяв очередное препятствие в образовательном конкуре.

Девочка не вписалась в формат программы, смирилась с поражением, но врождённое чувство прекрасного куда спрячешь? Оно пробивается сквозь щели обыденки, беспокоит, гонит из дому. Мне кажется, Марина ищет драгоценное среди ничтожного. Но ведь это задача всякого художника и поэта.

Пожалуй, странно, что она никогда не искала признания, что-то другое её грело и заводило. Недаром она выбрала себе на сайте в Интернете «никнэйм» ЁЖИК В ТУМАНЕ.