Старость без радости

С каждым годом становится всё меньше тех людей, которые не только воевали во благо Победы, но и работали в тылу. Слушая рассказы живых свидетелей того времени, мы можем окунуться в далёкие события Великой Отечественной войны и узнать, как вместе с односельчанами и всем нашим народом они пережили военное лихолетье.

Я решила рассказать о судьбе одной замечательной женщины. Даже не верится, как этой маленькой, хрупкой старушке, с удивительно светлыми, добрыми глазами, удалось пережить столько невзгод, что хватило бы не на одно поколение...

Сейчас она ютится в маленькой, однокомнатной ветхой избушке. От самого жилища веет унынием, так как давно здесь не было ремонта. Это видно по окнам с обшарпанной краской, старой печкой, которая, наверняка, чадит. Разве в таких условиях пожилые люди должны доживать свой век? Единственное, на что обращаешь внимание, за что цепляется взгляд — это ковры ручной работы. Их здесь огромное количество, они удивляют своей цветовой гаммой и сложными орнаментами – пестрым, бесконечным, петляющим узором по краю полотна. Моя догадка подтверждается — это рукоделие самой хозяйки. Знакомьтесь - Матрена Григорьевна Буровцева.
Труженица тыла, вдова участника Великой Отечественной войны проживает со своей, теперь уже единственной дочкой. Она одна из детей осталась в живых, остальные уже ушли из жизни. Сегодня у Матрены Григорьевны мало что всплывает в памяти, годы берут свое, ведь прожито немало - 92 года. Беседовать с ней было немного затруднительно – пожилая женщина плохо слышит, поэтому разговор состоялся с ее дочерью Людмилой Петровной Масляковой.

Матрена Григорьевна Буровцева родилась 21 марта 1920 года, в селе Калмакском. В семье было четыре девочки. Моя героиня ходила в школу, как и многие ребятишки, но закончила только два класса, так как жили очень бедно, нечего было обуть и одеть, пришлось бросить учебу и идти работать. В те годы почти все вокруг жили трудно, впроголодь, приходилось не жить, а выживать. На коровах боронили и пахали огороды, поля. Детства не видели, зато голода, холода и нужды досталось им на две жизни.

Повзрослев, Матрена вышла замуж за Петра Ефимовича Буровцева, у них родилось шестеро детей. Потом мужа забрали на фронт.

-То время помнится тяжелым испытанием, - говорит Людмила Петровна. - Начинаю вспоминать мамины рассказы, слезы появляются сами собой. Бывало, найдет картошину и несет ее домой - сама не ела, а все, что добывала, отдавала нам. Весной и летом было, конечно, проще, выкапывали корни, толкли лебеду, собирали зерна – все это становилось едой. Люди помогали - кто что даст. О хлебе только мечтали. Папе на фронте тоже приходилось не сладко, иногда ели даже мышей, лишь бы не умереть с голоду.

На селе дни и ночи трудились все, от мала до велика, за мизерную выдачу по трудодням. Вместо мужчин в колхозах оставались женщины, работали   за себя, отцов, мужей, братьев. У каждого в семье кто-то воевал, все желали своим трудом хоть как-то облегчить их фронтовую участь.

Матрена Григорьевна мыла полы в школе, носила воду, топила печи. Честно и добросовестно трудилась на маслозаводе... Но все равно еды не хватало, и голод детей заставил пойти на отчаянный поступок. После смены она спрятала под одежду 50 граммов масла... А на выходе ее поймали и осудили на два года. Людмила Петровна говорит, что хорошо зарабатывать её мама стала тогда, когда начинала ткать паласы и ковры, которые получались удивительно красивыми.

Трудная жизнь, тяжелая работа, испытания на прочность… Сколько бед и невзгод пришлось перенести. И потерь немало… Ведь нет ничего страшнее, когда родителям приходится хоронить своих детей. Моя героиня - глубоко верующая, это видно по иконе, которой отведено самое светлое место, - божница заботливо украшена нарядным «рушником».

В своем роду Матрена Григорьевна не одна долгожительница - ее тетя, Прасковья Дмитриевна, умерла уже на сто первом году, вторая тетка, Анна Романовна, дожила до 90 лет, и Настасья Романовна, мама Матрены - до 85 лет.

…Мы так много говорим о поддержке людей старшего поколения, что за обилием высокопарных речей забываем ее оказывать и порой не замечаем, что старики остаются без человеческого участия.