О публике, о музыке и о талантах

Музыкальный фестиваль Дениса Мацуева – снова в Тюмени. И снова он поражает зрителей. В самом разгаре гастролей Мацуев, который выступает и в качестве исполнителя, и в качестве арт-директора фестиваля, решил поделиться с тюменскими журналистами своими впечатлениями, мыслями и планами. – Денис Леонидович, как прошли первые два концерта? Какие у вас впечатления о тюменских слушателях? – Я всегда говорил, что Сибирь для меня – родные края, здесь – родная публика. На таких почти родственных, дружеских взаимоотношениях и выстраиваются все мои региональные фестивали. Во многих городах России я побывал по 10-15, а то и – 20 и более раз. Поэтому каждый региональный фестиваль – не случайно родившийся ребенок, а запланированный. И я безумно ему рад. Могу утверждать с полным знанием дела, что филармоническая жизнь в России бьет ключом. Залы переполнены, публика изголодалась по настоящему искусству. Все свои фестивали, а их у меня уже десять – и в России, и во Франции, и в Америке, и «Крещендо» - строю по одной модели: зову участвовать в них своих друзей. Например, Владимира Спивакова с его филармоническим оркестром, потрясающих певцов Хибла Герзмава и Василия Ладюка, моих друзей-соратников по джазу. И каждый раз у фестиваля новое лицо, мы готовим много сюрпризов и импровизаций. И, конечно, обязательный элемент каждого фестиваля – отбор молодых талантов фонда «Новые имена». – Как вы относитесь к перспективе создания в Тюмени симфонического оркестра? – В Тюмени должен быть большой симфонический оркестр. Я говорил об этом еще два года назад. Тюмень заслуживает этого, и готова. Сольная музыка, камерные оркестры – это прекрасно, но когда на сцену выходит большой оркестр, все воспринимается совершенно по-другому. Кроме того, большой коллектив – это и совершенно другие возможности для репертуара, это огромный толчок и трамплин для музыкального развития. И я знаю, что губернатор поддерживал идею создания в Тюмени симфонического оркестра. Публика у вас уже много чего повидала. Но филармоническое детище, которое создал Михаил Бирман, – уникально. За эти годы Тюменская филармония стала одной из ярких запоминающихся точек на карте России. И я уверен, что филармоническому оркестру здесь – быть. – Возможна ли работа симфонических музыкантов вахтой? На этот вопрос ответил директор филармонии Михаил Бирман: – Думаю, что это исключено. Оркестр должен базироваться здесь. Все программы и планы должны выстраиваться на месте. Мы не можем зависеть от привозных музыкантов. Конечно, есть такие примеры, когда оркестры приезжают только на фестивали, есть молодежные оркестры, которые собираются один раз в сезон. Но нам нужен постоянный! Необходима постоянная концертно-симфоническая практика. – А что в настоящее время в Тюмени есть для создания оркестра, кроме инструментов? – Есть самое главное – Евгений Шестаков, который готов приступить к своим обязанностям, как только будет дана команда, и Михаил Бирман – тот костяк, на котором будет строиться ваш симфонический оркестр, - снова взял слово Денис Мацуев. - Но надо еще провести всероссийский конкурс, объявить бюджет оркестра, который должен быть не менее, чем президентские гранты в Москве и Санкт-Петербурге. Симфонический оркестр стал бы визитной карточкой региона. С ним начнется совсем другая музыкальная жизнь. – У нас есть достижения в олимпийском спорте, есть спортсмены высшего разряда и музыканты высшего разряда, а низовое звено – страдает. Духовая школа в Тюмени, например, в довольно сложном положении… – И не только у вас. По всей стране дефицит духовиков огромен. Это наша боль. Думаю, не за горами времена, когда будем легионеров приглашать. А что делать? Другого выхода нет. До революции, например, в наших консерваториях по специальности «духовики» преподавали иностранцы: французы, австрийцы, немцы. Думаю, не только исполнителей-легионеров, но и преподавательский состав придется приглашать. И национальность здесь не имеет значения. Во многих оркестрах мира такой подход практикуют. Ничего зазорного в этом нет. – Вы всегда так быстро играете? – Когда выходишь на сцену, не думаешь о том, как будешь играть. Есть, конечно, план, стратегия, но интерпретации возникают на концерте. Когда ты на сцене, не следишь за тем, играешь быстро или медленно, – думаешь, прежде всего, о музыке. Концерт Чайковского, например, – стремительный и виртуозный, и играть его надо так, как писал Петр Ильич. Но он писал так, что пианисту не всегда удобно играть. Чайковский был гениальным композитором, но не был пианистом. Если сравнить концерты Чайковского и Рахманинова, то у Петра Ильича написано гениально, но антипианистично. И это уже проблема солиста, как он со всем этим справится. Рахманинов, наоборот, писал для себя, потому что был гениальным пианистом, поэтому у него, как говорят музыканты, «все написано по пальцам». – Кого из стипендиатов фонда «Новые имена» вы в этом году пригласили в свою большую семью? И что ждет тюменцев, которых вы выбрали? – За творчеством каждого молодого исполнителя мы пристально следим. Но это не значит, что завтра у них начнутся по сто концертов в сезон. Это очень опасно, они находятся в самом начале пути, им надо развиваться постепенно. Вундеркинд – очень хрупкое слово, с которым надо бережно обращаться. Еще пять лет назад говорили, что русская исполнительская школа чуть ли не умерла. Это неправда! Публика стала заложником злополучных законов, по которым существует шоу-бизнес: соберет – не соберет. Во всем мире есть такая проблема. Публика, конечно, хочет видеть и слышать знаменитые имена. Но есть еще огромное количество уникальных музыкантов, которые должны играть на сцене. У нас уже 120 человек прошли через «Крещендо», теперь они играют по всему миру и имеют огромный успех. Сегодня они стали основными участниками филармонических абонементов. – Гастрольные нагрузки у исполнителей сегодня огромные. Как хватает сил их выдерживать? – Без постоянных поездок, без метания туда-сюда, уже, наверно, и невозможно. Мравинский, например, делал по 12 репетиций к каждому концерту. Сейчас такое нереально. Бывает, что у тебя только одна репетиция до концерта. Безумное время, безумный темпо-ритм, но мне нравится он, я чувствую себя в нем хорошо. И все-таки хочется заняться серьезными репетициями. У нас – творческая атмосфера, постоянный репетиционный процесс, в котором рождаются удивительные ансамбли и выдающиеся оркестры. – У кого-то есть силы работать в таком ритме, а у кого-то – нет… – Музыкант, как любой творческий человек, – тонкий и ранимый организм. Кто-то выдерживает этот ритм, кто-то нет. Но это не значит, что все должны в нем существовать. Выдержать напряжение – не главное. Если ритм подкрепляется мощным, глубоким творчеством, только тогда он имеет смысл. Количество ради количества все гасит. И даже если человек не успевает, не значит, что он плохо играет. Тонкий организм и нервная система не всегда справляются с такими нагрузками. – Любите ли вы общаться с публикой? – Мне очень нравится общение в формате «глаза в глаза». Во время концерта представляешь публику как единое целое, а после – очень интересно знать, что думают зрители. Хочется слышать не только похвалы, но и понимать, что понравилось, что не понравилось, почему, и что хотелось бы им услышать в следующий раз.