Военные страницы биографии

Воспоминания Нины Новгородовой, участницы битвы под Сталинградом

70 лет минуло с кровопролитной битвы, унёсшей тысячи жизней, которая стала переломным моментом в Великой Отечественной вой­не. Нелегко было выжить в той нечеловеческой мясорубке. А потому каждый живой участник тех далёких событий сегодня на вес золота. Ведь никакой учебник, даже талантливо написанный, не заменит рассказ очевидца и уж тем более участника.

Тоболякам в этом смысле повезло. В нашем городе живёт участница Сталинградской битвы Нина Андреевна Новгородова, в гости к которой на правах давней знакомой я и напросилась. Недавно Нина Андреевна отметила 90-летний юбилей, во что мне, глядя на эту энергичную, волевую, не позволяющую себе раскисать и удивительно жизнерадостную женщину, верится с трудом. Да и как поверить, если она сравнительно недавно оставила преподавательскую деятельность. Новгородова – идеальный пример активного дееспособного долгожительства.

На фронт!

В её биографии военные страницы занимают особое место. Родилась моя героиня в селе Кочетовка Тамбовской области. До войны успела окончить школу, педучилище и два курса пединститута, курсы санинструкторов. Война грянула неожиданно. После первых серь­ёзных потерь на фронт стала рваться молодёжь, особенно когда в результате бомбёжек пострадали здание драмтеатра в Тамбове и железнодорожный узел. Стремилась попасть на фронт и Нина, но её не брали из-за близорукости. Сокурсницы убеждали девушку, что ей, мечтательнице, в какой-то степени человеку не от мира сего, там нечего делать, что она станет лёгкой мишенью для врага. Но Нина стоя­ла на своём.

Помог ей случай. Под Тамбовом формировался 25-й танковый корпус, и не хватало трёх санинструкторов. Только Нина с подружками Люсей Соболевой с истфака и Машей Мингалёвой с физмата узнали об этом, побежали в военкомат, не сказав ничего родным. Военная биография Нины началась с 30 июня 1942 года. Для мамы это было потрясением.

В составе 111-й танковой бригады новоиспечённые санинструкторы двинулись на Воронеж. Бои под Воронежем считаются началом Сталинградской битвы. Специфика танковой бригады была такова, что после 1,5 – 2 месяцев боёв приходило пополнение, так как прежние танки либо оказывались сгоревшими, либо серьёзно повреждёнными в боях. Нина не переставала удивляться: кто же на заводах делает эти танки, когда всё боеспособное население страны на фронте? Неужели женщины, старики и подростки?

Страшно ли ей, 19-летней девчонке, было на фронте? «Конечно, страшно, – не скрывает Нина Анд­реевна, – но только не днём, когда возилась с ранеными, а ночью, когда над медсанвзводом кружились вражеские самолёты с включенными прожекторами». Раненым оказывали первую медицинскую помощь, после чего на полуторках отправляли их в тыл, в военно-полевой госпиталь. Нина была покрупней других девушек, поэтому в основном её и отправляли сопровождать раненых. Ответственность была огромная, она полностью отвечала за них. Часто приходилось самой принимать решения, ведь посоветоваться было не с кем. Случалось, что госпиталь переезжал, и его надо было разыскивать, причём проявлять при этом максимум осторожности, так как можно было нарваться на фашистов. А на руках у неё были десятки раненых, в том числе тяжелораненые. Она боролась как могла за каждую жизнь, постепенно превращаясь из мечтательницы в прагматика. Она на­училась быть наблюдательной, в её сознании многое отпечатывалось, как на фотографическую плёнку.

В Сталинграде в январе 1943 года Нину приняли в члены коммунистической партии. Это было для неё большой радостью. Она и до сей поры не вышла из её рядов.

На поле боя

Нина перевязывала бойцов на поле боя. Приходилось оказывать помощь обгоревшим, обмороженным. Доставлять их в медсанвзвод помогали санитары.

Сталинградская битва была жес­точайшей, кровопролитной. Раненых было очень много. Не забыть Нине Андреевне, как однажды её отправили с двумя машинами раненых в медсанбат, расстояние до которого было неблизким. На одном из пропускных пунктов их задержали. Дальше ехать было опасно, так как в нашем тылу прятались группы фашистов.

Нине предложили разгрузить раненых и устроить их на ночлег в ближайшей деревне. Дома оказались пустыми. Хозяева, напуганные известием о близком нахождении фашистов, на время укрылись в лесах. Разместить раненых в домах, растопить печи Нине помогли старики, женщины и дети, вернувшиеся из леса. Они же помогли накормить раненых бойцов. Нина же металась из дома в дом, делая перевязки.

Кто-то распустил слух, что здесь и есть медсанбат, и повезли раненых машину за машиной. А в так называемом «медсанбате» из медперсонала и был-то всего один санинструктор – наша Нина. Не забыть ей, как один из офицеров, требуя, чтобы она приняла его раненых и совершенно не слушая её возражения, направил на неё угрожающе револьвер и бросил в лицо обидное: «Окопались тут в тылу». Обиду она проглотила молча. И вот всё затихло. На деревню опустилась ночь, да непростая, а новогодняя. Нина вышла за околицу, чтобы хоть минутку побыть одной, привести мысли в порядок. Взору её предстала чудная картина – большая луна, снегом укутанная бескрайняя степь. Казалось, этот белый снег замёл все ужасы войны.

Красота зимнего пейзажа и неимоверное напряжение, в котором девушка пребывала весь день, странным, а может, наоборот, естественным образом повлияли на Нину. Девушка возьми, да и разревись. «Да за что же мне это? Когда же эти ужасы закончатся?» – причитала она, всхлипывая. Видимо, этой самой разрядки Нине и не хватало. Утёрла она слёзы, да и пошла к раненым, заметив, что на душе полегчало. И вновь она собралась, как пружина, готовая справиться с любой критической ситуацией. С десятками, а может, сотнями раненых она продержалась двое суток, пока в стихийно образовавшийся госпиталь не подъехали врачи и медсёстры. За это она была награждена медалью «За боевые заслуги», потом были и другие награды, но эта, первая, осталась для неё самой дорогой.

Враг под Сталинградом был разбит. – Мы ехали по степи, где летом дует песчаный ветер, а зимой кружит метель. Снега в ту зиму было много, – вспоминает Нина Анд­реевна. – Мы с девчонками ехали в кузове полуторки под брезентом. Вдруг, прижавшись к кабине, через окошечко в брезенте увидели навстречу нам движущуюся чёрную ленту и странный шум. Эта чёрная лента особенно контрастно выделялась на фоне белоснежной степи. Стоял мороз. И когда лента приблизилась к нам, стало ясно, что это идут военнопленные. Смот­реть на них было страшно. Завёрнутые в какое-то тряпьё, одеяла, с пилотками на голове и платками поверх, в чуть ли не летних френчиках, в непонятной обуви, с жуткой тоской в глазах, они кое-как волочили ноги и совсем не походили на солдат гитлеровской армии, мечтающих завоевать весь мир. Чего они в тот момент были достойны, так это презрения и жалости.

Победа

По истории 111-й танковой бригады, считает Нина Андреевна, можно судить о всей войне. Долгожданное известие о Победе застало Нину в Праге, куда их танковая бригада была переброшена в ночь с 8 на 9 мая по просьбе чехо­словацкого народа, чтобы пре­до­твратить возможные диверсии, а фашисты, отступая, пригрозили взорвать Прагу.

– Казалось бы, война закончилась, – вздыхает Нина Андреевна, – а мы ещё несли потери. Я не перестаю восхищаться подвигом наших связистов, строителей пантонных мостов, всех тех, кто распутал неимоверно сложную сеть проводов и тем самым спас Прагу.

В августе 1945 года Нина Анд­реевна вернулась домой. Впереди её ждала долгая и интересная жизнь, полная научных и педагогических открытий, семейных хлопот и радостей, добрых дел на общественном поприще.

Анна ЩЕРБИНИНА