«Сафари» для нелюдей

Ой и великий же был тот человечище, что вымолвил мудрейшие слова о том, что молчание золото… Выйдешь, бывало, вечерком на улицу, периметр оглядываешь, птичек слушаешь, о вечном задумываешься… И – на тебе! Прорисовывается в полумраке шатающийся силуэт с опережающим продвижение и ни с чем не спутываемым амбре... Ну, промолчи, язви тя в душу, глазёнками полупай вслед, да и далее в сущность мироздания окунайся! Не-е-е-е… Обязательно ляпну что-то невпопад да с подковырочкой! Ну… Со всеми вытекающими последствиями: как минимум – полтора часа невнятной лекции о превратностях жизни; а максимум – тикаю за ворота, дабы люлей не огрести…

Говорили мне люди добрые, советовали – коли видел чего, так и знай себе потихонечку, нечего языком трепать да смущать население, а не видел – слухами пользуешься, так тем более помалкивай в тряпочку. Однако ж: язык мой – враг мой… Тем паче, что есть такое интересное наблюдение: ежели мы чего-то сами не знаем, да не видели – то это вовсе не означает, что этого нет. Взять к примеру природу нашу окружающую – хоть и самые брехучие в мире рыбаки считаются, а вот их беседам о том, что карпа в местном озере на удочку ловят – верю беспрекословно. Это всё – более благозвучные примеры, а вот на днях повстречался я с дружком хорошим, да с тоской другому его рассказу поверить пришлось…

Снегу нынче нахлобучило – по самое ни хочу… Это в посёлке, а в лесу да в полях – чуть помене, но тож достаточно. Нам то что: лопаткой покидал, трактор с гребешком пролетел – и ходи себе ровненько, а зверью тяжко приходится – проваливается, ни пробежать, ни прыгнуть. Ладно тем, кто массу тельца малую имеет, – зайцу там иль лисичке – они даж по слабому насту проскочат, а вот кабану да косуле – хоть тоннели рой… И находятся ж, прости Господи, выродки средь заезжего да и местного населения, что не гнушаются такой бедой воспользоваться! Это ж в ранешние времена (да и нынче из тех настоящих охотников, кто с головою дружит и стрельбу без разбору не чинит) по зиме на лыжи вставали да десятки вёрст отмахивали, чтоб косулю узреть, а потом ещё столько же, чтоб добыть её - одну единственную, да к тому ж холостую. Да, бывало и загоны устраивали, но вперёд, чем стрельнуть, на сто раз просматривали – не дай Бог в самку на сносях выпалишь: мало того, что её да дитя погубишь, так ещё друзья – товарищи застыдят вусмерть. А у животины этой аккурат на январь – февраль выпадает самое развитие детёныша, получается – душу, и белого света не видевшую, губишь…

Нынче, увы и ещё раз увы, у некоторых злыдней, другого слова и не подберу, ни жалости, ни совести не осталось, ибо выдумали они вовсе не людское «сафари» с косулями: выезжают на охоту на нескольких снегоходах, два – три помощнее да побыстрей на выходе из леска становятся, а те, что потяжелее да послабже – в загон идут… Зверье, напуганное громыханием и рычанием техники, выбегает на простор, в сугробах тонет – тут его, тёпленьким, и расстреливают в упор изуверы… И ведь самое то примечательное – отнюдь не те бойню ведут, что обеднели да оголодали вконец, а те, у которых холодильники да морозильники и без того от припасов ломятся. Да куда ж вы, прорвы, запасаетесь?! Да никуда! Им убийство само по себе удовольствие приносит…

Много у нас развелось структур природоохранных, да, уж простите за прямоту мою, слишком уж кабинетные они стали – всё больше из окошка за окружающей флорой и фауной наблюдают да в отчётах ошибки ищут, чтобы штраф выписать да бурную деятельность показать. А в зиму да мороз браконьеров ловить… Тут уж припоминают и сокращение великое, и множество районов им в присмотр дали – не успевают, и техника – старенькая… Одна надежда на вас, люди добрые, осталась, а потому обращаюсь с просьбой к вам и превеликой, и нижайшей – уж не позвольте вы душегубам красоту природную до конца известь! Знаю, что и жить вам с ними в одном селе, а потому шибко сомневаюсь, что, узрев, как такая банда на браконьерский промысел собирается, вы быстренько в соответствующие органы сообщите, а потому, уж не сочтите за труд, подойти да к совести их призвать. Может, и посмеются нахалюги над этим, а вдруг да шевельнётся в ком остаточек жалости и дрогнет карабин в самку беременную нацеленный…