Среди холодных скал музыка звучала

«Тот городок был мал, как детская игрушка. Не знал он с давних пор болезней и нашествий. На башне крепостной ржавела молча пушка. И стороною шли маршруты путешествий…» Ага, это стихи, точнее даже – песня*. Понятно, что городок из этой простой песенки – сказочный. Но как-то очень он походит на родной мой Тобольск. И маленький, и пушки имеются, и маршруты многие ой как мимо прошли. Там, в песне, по сонному городку прошёл однажды музыкант «с мелодией простой». Здесь, в Тобольске, во все времена немало было (и есть) людей играющих и поющих.

Сегодня разговор пойдёт о Владимире Мишарине.

Земная слава, как известно, неизбежно проходит, и сегодня народились поколения, которым эти имя-фамилия не говорят ни о чём. Впрочем, сам Мишарин с равнодушием неожиданным для человека, проведшего большую часть жизни на сцене, замечает:

– Это раньше «в переулках каждая собака знала мою лёгкую походку», а теперь, конечно, уж не так. Да, может быть, оно и к лучшему… Года-то, они того… К суровой прозе клонят. Впрочем, на концерт к 60-летию зал в «Синтезе» собрали без особенных рекламных усилий. Значит, помнит ещё кое-кто.

Поймав цитату из есенинского «Озорного гуляки», я припомнил реалии недавнего прошлого и осведомился – правда, что немудрящая песенка группы «Альфа» на стихи сии была в советское время запрещена? В.М.: «Не рекомендована к исполнению» – примерно так тогда формулировались запреты в циркулярах идеологических отделов. И последствия для нарушителей этих «нерекомендаций» могли быть серьёзными… Но мы нарушали, конечно».

Что ж, неплохой, по-моему, примерчик из жизни для тех, кто сегодня ратует за цензуру. Ведь совершенно безобидный текст. И совершенно свободно включался этот «Московский озорной гуляка» почти во все сборники. Для интереса обращаюсь к домашней книжной полке. Вот пример – С. Есенин. «Стихотворения и поэмы». 1969 год. Издательство «Детская литература»… В «Детской литературе», стало быть, печатать было можно, а со сцены петь – нельзя.

Но они «нарушали, конечно»… Они пели.

Как сейчас помню – 80-е годы прошлого века, модное кафе «Встреча». Стеклянные стены-вит­рины от пола до потолка, дым столбом. Незатейливая кухня, немудрёные напитки и ненавязчивый сервис. Но зал полон. Творческая интеллигенция и бандиты, милиционеры и строители «Нефтехима», речники и вертолётчики, врачи и их пациенты, местные и командировочный люд.

За барабанами – Александр Конев, бас-гитара – Сергей Парахин, клавиши – Сергей Домрачев, гитара-соло Юрий Юрлов, у микрофона – Владимир Мишарин.

На улице зима. За углом «Встречи» негостеприимные тобольские хулиганы «прессуют» очередную жертву. В зале – музыка.

Загулявшие со стипендии студенты растягивают на вечер «огнетушитель» кисленького «Ркацители» и ловят вибрации, едва заслышав первые такты «По дороге разочарований». Слово «регги» в Тобольске слышали тогда только фарцовщик Сеня и военный комиссар (без комментариев), но музыка-регги звучит в студёном городке, отзываясь эхом где-то там – на Ямайке.

Молодой, но уже крупный врач заказывает вторую бутылку «Советского шампанского» для своей спутницы и для неё же просит исполнить вечно чайного цвета «Эти глаза напротив». И Мишарин поёт… Поёт, не пытаясь перещеголять в чём-либо легендарного Абадзинского. Поёт по-своему – про какие-то особенные, только им виданные глаза.

Мнения златозубых ребяток, по случаю холодов сменивших неизменные кожаные куртки на лётные «демисезонки», разделились. Часть дерзкой компании, надышавшись парами ароматной «Пшеничной» ишимского производства, хотела бы услышать «Собачью шерсть» заграничной группы «Назарет». Другие, затуманившись взором, просят: «Володя, давай «Таганку».

Володя, конечно, «даст» и «Таганку», и «Hair of the dog», но сейчас он решает петь для души. И тогда над притихшим залом несутся совершенно крамольные по тем временам слова про Яшку Вахрамеева, полёгшего под ударом «красной шашки», про ставших сегодня анекдотическими персонажами поручика Голицына да корнета Оболенского и другие.

Вот, слышишь иногда сейчас и думаешь – ну что такого особенного было в так называемых «бело­гвардейских романсах»? Поэзия?.. Музыка? Ну обычный кабак с медведями да цыганами. Но слушали ведь! Внимали с почти священным трепетом, представляя, очевидно, какую-то неведомую изысканно-благородную Россию, потерянную навсегда, а затем и оболганную лучшими мастерами агитпропа. И остались от неё только случайные картинки из старинных журналов, отдельные книги, избежавшие цензурной резни, художественный фильм «Бег» с Брусенцовым – Высоцким да эти вот песенки.

«Кто сберёг свои нервы, тот не спас свою Честь», – повисла над залом последняя фраза-нота очередного романса. И тогда, как в хорошем советском кино, поднялся из-за стола «хозяин» подгорного тира-сарайчика по имени, конечно же, Георгий. Пожал музыкантам руки. Скупым движением положил на клавиши десятирублёвую купюру (обычный «парнас» – 3–5 руб­лей). Тихо что-то шепнул на ухо солисту.

И Мишарин запел «Тбилисо»… И все – и представители творческой интеллигенции, и бандиты, и милиционеры, и строители «Нефтехима», и речники, и вертолётчики, и врачи с пациентами – все слушали эту песню о прекрасном городе. И, наверное, это и была дружба народов… А десятка была с Лениным.

Тот подзабытый уже шелест советских купюр вернул меня в суровый сегодняшний день. Владимир, порядочно, наверное, тогда зарабатывали на песнях?

В.М.: «Зарабатывали нормально, так ведь и тратить немало приходилось. Все эти трёшки-пятёрочки в большинстве своём уходили на аппаратуру и инструменты. В те же восьмидесятые у меня микрофон был за тысячу двести, более-менее приличная гитара стоила три–четыре тысячи рублей – за такие деньги можно было квартиру купить. А я для того, чтобы было где жить, устроился на «Тобольск-Нефтехим». Квартиру получил уже через год, но отрабатывал за это потом ещё семь лет. Вот так – вся музыка только после смены. А всё, о чём вы вспомнили, примерно так и выглядело. Репертуар у музыкантов был обширнейший. Всю советскую эстраду пели (кроме совсем уж патриотических), всё новое, что появлялось, в том числе и западное. И для себя, и на случай заказа. Подходит такой, продвинутый, как сейчас говорят, клиент и спрашивает: «Юрайя Хип» знаете? «Июльское утро» споёте? А мы что – не вопрос. И тот же «Назарет» пели, «Роллингов» с «Битлами» само собой.

И тут же нужно было перестроиться и лезгинку сыграть или «Мер сиро ашуна» – здесь бывали в точности, как в знаменитой «ресторанной» сцене из фильма «Мимино», ситуации».

Ресторанное музицирование – один лишь этап в певческой жизни моего собеседника. Началась она рано – запел Володька ещё до того, как пошёл в школу. На радость родным, близким и соседям лихо воспроизводил песни, которые услышал по радио, которые крутили патефоны и радиолы в его родном Кондинском. Уже тогда набрал репертуар от Сергея Лемешева до Робертино Лоретти.

А во втором классе под руководством педагога Зината Захаровича Азанова стал заниматься вокалом, приступил к изучению нотной грамоты, осваивал инструменты – баян и трубу. И уже тогда другого жизненного пути, кроме ведущего на сцену, для себя и не представлял.

Важным этапом этой путь-дорожки Владимир Мишарин считает обучение на дирижёрско-хоровом отделении культпросветучилища (ныне колледж искусств и культуры им. А.А. Алябьева). Кстати, многие из добившихся успеха на творческом поприще с большим уважением говорят о том, старом, КПУ… Вот, всё жду, что кто-нибудь из нынешних достигнет определённых высот и то же скажет.

В начале 70-х юного певца Мишарина узнали не только в Тобольске, но и услышали на фестивальной территории от провинциально-тихого Ханты-Мансийска до величественно-суетной Москвы. Не только услышано было юное сибирское дарование, но и приглашено в подготовительную группу хора мальчиков при легендарном училище им. А.В. Свешникова. Однако…

В.М.: «Мама тогда не разрешила учиться так далеко от дома. В общем, по семейным обстоятельствам вынужден был отказаться от возможной карьеры оперного певца».

Из разговора узнаю, что собеседник не только профессиональный певец, но ещё и представитель славного рода войск – отслужил срочную в погранвойсках – в Приморье.

В.М.: «После службы семь месяцев поработал-попел в Питере. Съездил на юг – в Черновцы и Кишинёв для участия в тамошних, как теперь говорят, музыкальных проектах. Решил вернуться в Тобольск и устраиваться здесь – в чужих краях с жильём было совсем трудно, а на родине начали большое строительство. Так и пришёл на «Нефтехим» в качестве стропальщика. Жертв требует не только искусство, но и собственная квартира». Мишарин стропалил на стройке века, а по вечерам в «клешёных» польских джинсах и рубашке модели «гудбайамерика» выходил на эстраду в танцевальном фойе старого театра-теремка, а летом – на сцену танцевальной площадки Александровского сада.

Музыканты были настоящими Королями этого, безусловно, культового для старого Тобольска места. Территории живого звука и подлинных страстей. Земли, где не было фейс-контроля. Где любые понты нужно было немедленно подтверждать делом. Где в ближних зарослях гремели гранёные стаканы и трещала одежда… И так всё лето… Два–три раза в неделю.

В.М.: «Тогда уже отошла традиция танцев под духовой оркестр (был ведь период, когда просто под пластинки отплясывали), и появились ребята, добавившие к баяну гитары – Вова Охрименко, Ахтам Назыров, Витя Щукин, Слава Фофанов, Олег Антипин (всех уж не могу вспомнить)… Через те ансамбли с «пятака» прошло много музыкантов: Тима Ташбулатов, Саша Золотарёв, Саша Климанов, Вова Петкау – это всё люди из первопроходцев нового направления».

После танцплощадки началась жизнь Мишарина как ресторанного певца. Не тянуло в более академичную сферу приложения таланта?

В.М.: «Нет. Я уже взрослым был человеком и знал, что всем управляла Тюменская филармония. А там что – гуляй себе, пой до Салехарда. А у меня здесь семья, дети малые – близнецы. Здесь меня знают, ценят и вроде как уважают. Квартиру ещё отрабатываю… Ну и заработок есть, и никто особо не указывает, что петь и к какому партийному съезду.

Хотя поездили по области – и на агитпоездах и теплоходах, и на вертолётах… Покатались-попели всюду». А как исполнитель разных песен Мишарин встраивался в новую форму рыночных отношений?

В.М.: «Да я как-то особо и не встраивался. Некогда было… К музыке добавилось художественное руководство студией эстрадных миниатюр «Курьер», а это оказалось хлопотным занятием. С этим коллективом мы в своей нише добились определённых успехов – «Курьер» получил статус «народного» (а его тогда могла присвоить только Москва), наработал хорошую репутацию, много поездил по стране».

А потом я спросил Владимира Мишарина – сейчас-то что? Вроде и концерт большой по поводу юбилея устроили… Пенсия? А он глянул этак непонимающе. Задумался коротко и потом уж увесисто ответил-спросил: «Что ж теперь, на диване сидеть?»

Вот так… Нет, конечно же, более: «Весь вечер на эстраде!». Есть спокойная, размеренная жизнь с велосипедными прогулками, грибными вылазками и созерцанием беспокойной круговерти сегодняшних буден. Есть выездные концерты («Раз-другой за пару месяцев приглашают и на север, и на юг области с сольной программой» – В.М.). Есть записанный диск любимых песен – любимых народом и самим Мишариным. Есть летние дожди и зимний куржачок на берёзах. Есть жизнь и музыка.

Дмитрий КАРАСИЕР Юрий ПОПОВ (фото) *автор – Алексей РОМАНОВ