Алло! В опасности ребёнок!

По улице навстречу мне шли трое. Холодный ветер донёс до слуха нарочито громкую женскую ругань и мат. Так женщина учила девочку лет пяти в куцем не по погоде пальтеце, как правильно переходить дорогу. Методы воспитания, конечно же, у каждого свои. А тут ещё и тема, вне всякого сомнения, серьёзная – переходить дорогу надо правильно… Но, видно, чтобы закрепить получше в детской головёнке знания, шатающийся с ними рядом субъект мужского пола (папа?), не постеснявшись даже прохожих, сзади и без предупреждения огрел девчоночку пакетом. Надо ли уточнять, что именно по голове и не пустым пакетиком? Ребёнок только охнул, едва устояв на тонких ножках. Женщина, упивавшаяся своими трёхэтажными поучениями, как будто не заметила этого. А я? Я, к сожалению, была бессильна, как и любой случайный прохожий в подобной ситуации. Это ведь родители, у них – права. Но разве справедливо, если бы на проявления подобного «родительского права» не оказалось бы совсем управы?

«ОСТАВИТЬ РЕБЁНКА В СЕМЬЕ!»

Елена Александровна Носова сейчас дежурит у телефона диспетчерской Казанского районного центра социального обслуживания населения. Минута-две – вот максимальный интервал между звонками на её номер. Кто-то ждёт трактор со снегоочистителем, другому нужно консультирование по «ветеранским» документам… Бывают и звонки иного плана. Едва лишь раздаётся сигнал из категории последних, Елена Александровна на память набирает номера серьёзных уполномоченных людей, и в полчаса комиссия из них готова выехать на вызов.

Такие сборы и их срочность означают, что в некоей несчастной точке нашего района предположительно в беде ребёнок. Беда ребёнка – непутёвые родители, а взрослые тётеньки и дяденьки, старающиеся на это как можно ранее отреагировать, входят в комиссию с соответствующим наименованием: «Служба экстренного реагирования» (СЭР).

Ребёнок плачет, потерявшись, оказавшись без присмотра… Ребёнка «учат» каждый день до синяков… Ребёнок ходит голодом, пока родители с утра до вечера, не просыхая, утоляют жажду… Поводов для выезда может быть, как показывает жизнь и практика, сколько угодно, да и источник тревоги, по которой поднимают «скорую социальную помощь», может оказаться анонимным. Отреагировать члены СЭР (куда при необходимости войдут работники сектора опеки и попечительства, КДН, педагоги, психолог, участковый и врач, прочие нужные специалисты) обязаны в любом случае.

При поступлении информации диспетчерпривычно пробегает глазами список из базы данных семей, уже, как говорится, замеченных. В группе особого внимания на настоящий день находится полсотни семей в районе. Специалисты «Службы экстренного реагирования» знакомы и с родителями, и с детьми из этих семей в лицо. Родители встречают СЭР овцев с привычным вялым удивлением, а дети – спокойно, будто давних друзей семьи. Иной ребёнок даже радуется, зная, что наконец-то его накормят и отогреют. Ведь в большинстве своём этих детей уже не раз увозили от горе-родителей в больницу или центр «Согласие»… и возвращали вновь. Ведь главное для соцработников, как это ни противоречит модным страхам перед внедрением ювенальной юстиции, – оставить ребёнка в семье.

НЕ ТАК СТРАШЕН ПАТРОНАТ, КАК ЕГО МАЛЮЮТ

Перед тем, как применить по отношению к детям кошмарное для любого нормального родителя слово «изъятие», психологи и социальные педагоги «службы» обязаны сделать всё возможное и невозможное. В числе возможного – и психологическое воздействие в виде бесед, и поддержка в поиске работы родителям, и помощь вещами и продуктами. Одной маме, рассказывает Елена Александровна, даже шторы повесили ради того, чтобы она от детей не отказалась. Бывает и такое, оказывается. Такое «мамо».

Но, увы и ах, профилактические беседы натуры человека, как правило, не изменяют. Тем более что в число сотрудников СЭР пока всё не включают экстрасенсов, которые бы гипнотически избавили нерадивых мам и пап от алкогольной и наркотической зависимостей, а в головы им внедрили хоть какую-то ответственность. Правда, сейчас в СМИ ходят слухи, что соцработников по новым положениям будут сопровождать священники, и дай бы бог, но только когда это будет.

Пока же «неблагополучных» матерей самоотверженно пытаются поставить на ноги чиновники из социальных органов. На каждую семью заводится досье, специалисты составляют индивидуальную программу работы с семьёй (ИПР), которая по результатам ежеквартально корректируется. Кстати, эта программа разрабатывается не только после сигнала в СЭР, но и в таких вопиющих случаях, как совершённое ребёнком правонарушение или попытка суицида. В подобных страшных ситуациях с семьями должен работать психолог. А если учесть, что единственный в штате службы психолог разрывается между работой в школе, где принят на полставки, и социальным центром, учитывать специфику работы, контингент, объём… Тогда понимаешь, как обидно людям, отдающим детям свой день и жизнь, смотреть, как по ТВ назойливо пропагандируется взгляд на соцработников и на сотрудников опеки как на бездушные машины по отбиранию детей.

Но между тем все вышеперечисленные меры (от профбесед до штор) и есть тот самый социальный патронат, который нынче так пугает родительское общество в стране. В Тюменской же области он действует давным-давно. И не без результата.

ИЗ РОДА В РОД

Приют в нашем районе закрылся в 2004 году. То есть мало-помалу, но выбираемся мы из позорной трясины социального сиротства. До сих пор действует лишь одна семейно-воспитательная группа на одного (!) ребёнка. В такие группы помещаются обычно дети, если в родной семье им находиться опасно для жизни и здоровья. Случаются, конечно, и другие ситуации – когда, например, маме нужно срочно лечь на операцию, а присмотреть за детьми некому. И в этой трудной жизненной ситуации на помощь приходят семейные группы. Попросту говоря, обычные семьи, лишь с умным названием.

Кстати, профилактика сиротства начинается ещё с роддома. При поступлении туда мамы с неустойчивым психологическим состоянием, которое кренится к риску отказа от ребёнка, опять-таки делается дозвон в «Службу экстренного реагирования», и к работе с матерью подключается психолог. Приятно отметить, что в нашем роддоме мам-отказниц давно уже (тьфу-тьфу!) не было.

Но всё же мало не отказаться, суметь надо и дальше продержаться. Выкормить, вырастить. А каково это, если нет у тебя перед глазами положительного – просто нормального человеческого – примера! Когда пила бабушка, пила и пьёт мать, а пил ли отец – неизвестно, потому что вместо отца – давно уже пятый по счёту мамин сожитель… Из поколения в поколение, из рода в род передаётся проклятый «ген социального сиротства» – предательства своих детей. «Вдруг» в нашей статистике ничего не бывает, – вздыхает диспетчер социального центра. – Но случаются и светлые моменты».

Один из них – пример с мамой, которая три года стояла на учёте. Катилась под откос, забыв о двоих детках. Потом вдруг спохватилась. Завязала. Купила машину. Преодолела себя. Осенью уже была почётной гостьей на празднике в честь Дня матери, который устраивали специалисты центра.

…Я убеждена, что та девочка, огретая пакетом, в любом случае предпочтёт не расставаться со своей суровой матерью, пусть пьяной или безразличной к её маленьким слезам. Такие они, дети, существа, с рождения наделённые способностью любить, причём не «за», а «несмотря» и «вопреки». Только не все из них – везучие. Везучим повезло родиться в любящей семье. А к невезучим ездит в гости СЭР.