Приближающие космос

- Дорогая Надежда Степановна! Получил Ваше письмо и занимаюсь «самоедством» - корю безбожно себя за то, что уже три года не поддерживаю переписку с Вами, со школой. Я всё ещё работаю в общественной организации, называемой «Федерация авиационного спорта России», по возможности прыгаю с парашютом в аэроклубе, даже выезжаю на чемпионаты мира, проводимые для ветеранов парашютного спорта за рубежом один раз в два года. У нас в стране подобные соревнования для парашютистов старше пятидесяти лет тоже проводятся, и даже ежегодно. Но хлопоты отнимают всё время и под старость лет становятся в тягость. Задумываюсь уже над тем, что пора бы прекратить бесконечные поездки в Москву на работу, поскольку они каждый день отнимают четыре часа только на дорогу… Совсем недавно редакция журнала «Авиация и спорт» попросила меня как самого старого действующего спортсмена написать что-нибудь о себе, …для молодых нынешних парашютистов рассказать коротенько о том, какая жизнь была в те далёкие годы. Как водится, в сильно сокращённом виде статья вышла в журнале, и для музея школы этот номер высылаю Вам. Я был знаком и дружен с космонавтами первого отряда с 1962 года. Служил в Центре подготовки космонавтов. Летал более двадцати лет в качестве старшего бортового инженера-испытателя на самолётах-лабораториях невесомости, учил космонавтов, в том числе и зарубежных, в этих полётах. Но прыжки с парашютом остались до сих пор одним из важнейших и самым эмоциональным делом в моей жизни. Я ведь ещё в девятом классе познакомился с устройством реального парашюта через ОСОАВИАХИМ Тобольска, в школе у нас был такой парашют из этой организации. На Панином бугре зимой мы с Мишей Кожуховым и ещё несколькими ребятами из нашего класса даже пытались кататься на лыжах, используя купол парашюта как громадный парус. И были счастливы необычайно, когда освоили это дело. Но всё закончилось в тот день, когда парашют зацепился за кустарник, и ткань купола разорвалась… Мой выбор института после школы определялся тем, есть ли в том городе аэроклуб, чтобы прыгать. Дело в том, что военкомат не послал меня в лётное училище из-за ухудшенной остроты зрения одного глаза… Знать, судьба такая, что я пришёл в ВВС на лётную должность уже в возрасте 33 года. И помог этому парашютный спорт. Привет от меня школе и её коллективу. Всё-таки первая школа выпускала в жизнь поколения хороших людей. Дай ей Бог и дальше работать с неизменным успехом!

Письмо своего земляка Сергея Киселёва (приведённое здесь в неполном варианте) передала нам Надежда Степановна Крюкова, хранитель музея школы № 1 города Тобольска и добрый друг нашей редакции. Она же подсказала, как с ним связаться: через тобольское землячество в Тюмени, почётным членом которого Киселёв является. «Наводка» оказалась точной – если складывать строки и слать конверты Сергей Александрович не большой любитель, то от посещения родных краёв по возможности не отказывается. На праздниках в Тобольске не просто бывал – демонстрировал там свои знаменитые прыжки на точность. Свидетели до сих пор вспоминают 400-летие города, когда парашют Киселёва аккуратно опустился посреди стадиона. В позапрошлом году показал древнюю столицу Сибири внуку – остановились на биостанции у гостеприимного Виктора Родина, съездили в Абалак. Говорит: понравилось парню, просится снова... И вот во время очередного визита Сергея Александровича к своему другу и родственнику Вадиму Александровичу Дрыгалеву, занимающему в землячестве руководящую должность, состоялась наша давно запланированная встреча.

Короткая справка: Сергей Александрович Киселёв родился 13 июля 1933 года. В 1951 году с серебряной медалью окончил школу № 1 города Тобольска. Парашютным спортом занимается с 1952 года. Мастер спорта СССР и абсолютный чемпион Всесоюзной Спартакиады СССР – 1958 год. Чемпион СССР, призёр Чемпионата мира 1962 года. Член сборной команды СССР – 1956-1966 гг. Тренер сборной команды СССР – 1964 год, старший тренер сборной команды г. Москвы – 1965-1966 гг. Заслуженный тренер РСФСР, судья Всесоюзной категории, с 1979 года – судья международной категории (судья ФАИ). Член руководящего органа Всесоюзной секции парашютного спорта СССР и Федераций парашютного спорта (ФПС) СССР и России – 1956-1994 гг. Генеральный секретарь Федерации авиационного спорта (ФАС) России с 1994 года. Член Главной спортивной комиссии Международной авиационной федерации, председатель авиационно-спортивной комиссии ФАС России. Установил десять рекордов мира, в основном в групповых прыжках на точность приземления, подготовил в Свердловске и Москве несколько десятков мастеров спорта, многие его воспитанники стали известнейшими парашютистами в стране и мире. Гордится тем, что за шестьдесят лет с начала его занятий парашютным спортом не было ни одного года, когда бы он не прыгал. Интересный факт: именно Сергею Александровичу доверили выполнить первый в стране прыжок на стадион. Происходило это во время торжественного празднования тридцатилетия завода Уралмаш в 1963 году, которое – бывает же такое – день в день совпало с аналогичной датой в жизни самого спортсмена. Пять лет назад собственный большой юбилей Киселёв также отметил очередным прыжком, а поскольку с любимым делом не думает расставаться, то очень может быть, что и свою восьмидесятую годовщину нынче летом встретит под куполом верного друга – парашюта. «Сейчас, – говорит, – прыгаю немного, 30-50 раз в год, в то время как раньше совершал по 400 прыжков. Общее их количество у меня на текущий момент – 6190, и опять же это не рекорд. Знаю людей, прыгавших двенадцать-четырнадцать тысяч раз…» Впрочем, все мы понимаем: дело не только в цифрах. Так что постепенно подбираемся к самому «вкусненькому»: мой собеседник, например, - первый в мире оператор, проводивший профессиональную киносъёмку в свободном падении широкоэкранными и широкоформатными кинокамерами. Он же – ведущий специалист Центра подготовки космонавтов (ЦПК) им. Ю.А.Гагарина по проведению испытаний и подготовке космонавтов в условиях невесомости на летающих лабораториях (1968-1988 гг.), начальник испытательного подразделения ЦПК, Лауреат Государственной премии Украинской ССР за работы в области космических технологий (1981 г.), имеет звание «Заслуженный испытатель космической техники».

А началось всё, как водится, в детстве. Которое, по словам Сергея Александровича, было совершенно обычным, не отличающимся от детства пацанов той поры. Семья сперва жила в Увате, однако по причине малолетства рассказчика особыми впечатлениями момент этот не наполнен. Потом отца перевели в Вагай, и отсюда уже начинаются настоящие воспоминания. В том числе то самое, потрясающее, может быть, судьбоносное – о том, как на луг возле села опустился самолёт По-2. Шёл 1937 год, Серёже уже исполнилось четыре. Естественно, взглянуть на диковинку поспешили местные жители, проворнее всех оказались мальчишки. Лётчики сперва вели себя сурово и близко зевак не подпускали, но когда пилот, прихватив портфель с документами, отправился в местную администрацию, оставшийся у машины механик позволил ребятне подойти и даже осторожно прикоснуться к её обшивке.

-Я всё запомнил в мельчайших подробностях: первое своё восхищение этой обтянутой пергаментом штукой, потом то, как она пошла на взлёт… А через год наша семья уже оказалась в Тобольске, и тут открылся настоящий простор для наблюдений, поскольку через город на север летал гидросамолёт «Каталина» американского производства. В 1946 году в моей жизни произошло новое чудо – я, мальчишка из бедной семьи, за отличную успеваемость был удостоен путёвки в Артек! А поскольку надо было спешить, чтобы вместе с другими детьми сесть в Тюмени на поезд, путь до областного центра мне предстояло проделать на самолёте.

Послевоенные годы в старом сибирском городе были особенно тяжёлыми и голодными, а тут вдруг море, горы, невиданные доселе фрукты… А первое путешествие по железной дороге, или коротенькое, важное скорее как факт, чем как сумма эмоций, пребывание в столице, или первые концерты настоящих цирковых и эстрадных артистов - ярких, талантливых, приехавших в пионерский лагерь, чтобы порадовать детей своим мастерством! «Я впервые услышал «живую» скрипку, научился хорошо плавать (прежнее купание со сверстниками в Иртыше не в счёт), за что отдельное спасибо нашему физруку. Не обошлось и без обычных детских проказ: в старшем отряде нашёлся парнишка, чьё детство прошло в отряде белорусских партизан. Пользуясь своими навыками, он, хоть и приехал в лагерь на костылях, ухитрялся водить нас в «набеги» на колхозные поля…» - не без улыбки вспоминает Сергей Александрович. Словом, впечатлений была масса… И всё же ни одно из них не могло сравниться с полётами в оба конца на маленьком «кукурузнике» По-2, самом быстром транспорте, соединявшем в те годы Тюмень и Тобольск.

Профессия – парашютист

Совсем неудивительно, что серебряный медалист школы, спортсмен и умница Серёжа Киселёв связывал свои дальнейшие жизненные устремления с училищем, где готовили военных лётчиков. Но… Спрашивается, кого из нас в детстве взрослые не одёргивали, мол, не смотри на сварку? И все мы хоть украдкой, да смотрели. И Сергей смотрел на тобольской пристани – сварочные работы тогда тоже были в новинку. В результате – ожог роговицы, падение остроты зрения одного глаза и приговор медкомиссии: не годен. Пришлось поступать без экзаменов на радиотехнический факультет Уральского политехнического института имени С.М.Кирова, при котором действовала секция Свердловского областного аэроклуба. Интересуюсь: а парашютисту стопроцентное зрение не важно? Мой собеседник признаётся: обманул врача, дважды закрыл один и тот же ослабленный глаз. К счастью, повреждение было не таким уж сильным: всего за год занятий Сергею Александровичу удалось выполнить нормативы третьего разряда, в следующем 1953 году – второго, а в 1954 году – первого. Занимался под руководством Валерия Алексеевича Захарова, студента-старшекурсника того же УПИ, будущего строителя, который, кстати, учился вместе с Борисом Николаевичем Ельциным, опять же известным спортсменом вуза. Киселёв, впрочем, всё свободное время проводил в аэроклубе, игнорируя обычные студенческие «тусовки». Его успехи в парашютном спорте были таковы, что пойманный за очередной попыткой скрыть недостаток зрения, он, после некоторого замешательства и вполне справедливого возмущения со стороны медицинской комиссии, оставлен был ею в строю. Люди понимали, что берут на себя определённую ответственность и правильно оценили её меру – не сломать парнишке судьбу. Сергей Александрович, к слову, не хотел заострять на этом эпизоде читательское внимание, но, думаю, он меня простит – ради тех ребят, которые и сегодня добиваются поставленной цели вопреки медицинским показаниям. Риск врачей оказался оправдан – постепенно зрение моего героя восстановилось, и уже в достаточно зрелом возрасте он наконец-то сел за штурвал самолёта. А пока прыжки с парашютом стали настоящим смыслом его жизни.

В 1955 году Сергея Киселёва пригласили принять участие во Всесоюзном сборе по подготовке к Тушинскому параду. Он говорит: многому научился на репетициях, но выступать не пришлось – вместо этого отправился на студенческую практику в войсковые части. Факультет готовил специалистов для армии, относился к этому серьёзно, никакие причины пропусков не рассматривал как уважительные. В этом же году он начал впервые участвовать в соревнованиях и продолжал осваивать премудрости парашютного спорта под руководством опытных инструкторов: Аркадия Сторожева, Ивана Сикорского, Геннадия Клепнина и Дмитрия Мухачева, здравствующего по сей день. Аэроклуб работал на самолётах Як-12, спортсмены прыгали «на задержку», учились падать без «штопора», выполнять в свободном падении спирали.

1956 год стал для Киселёва выпускным. Кстати, сегодня он – в числе почётных выпускников УПИ. Что касается тогдашнего распределения в Омск на самолётостроительное предприятие, оно оказалось не по специальности. Сергею Александровичу удалось познакомиться с крепкой, мощной для своего времени машиной Ту-104 – реактивным дозвуковым пассажирским самолётом, созданным на базе фронтового бомбардировщика Ту-16, и жизнь однажды убедит его в ненапрасности этих трудов. Но работа отнимала столько времени, что в омском аэроклубе он совершил всего один прыжок, двухсотый по счёту. А потом – к большому удивлению коллег – министерство авиационной промышленности, несмотря на дефицит кадров, без всякой отработки согласилось отпустить Сергея Киселёва домой, ближе к матери-инвалиду. В том же 1956 году он вернулся в УПИ как преподаватель кафедры радиофакультета и с удвоенной силой приступил к тренировкам в родном уже свердловском аэроклубе.

В 1957 году его снова вызывают в Тушино, где на этот раз готовилась группа спортсменов, способных совершать затяжные прыжки из стратосферы - незадолго до того в журнале «Крылья родины» была опубликована небольшая статья Киселёва об управлении телом в свободном полёте, попавшаяся на глаза организаторам сборов. Он получил опыт использования высотного и кислородного оборудования, прыжков большими группами с транспортных самолётов, а главное - научился затяжным прыжкам с выполнением фигур. И преподаватель у ребят был самого высокого класса – командир парашютного звена ЦАК СССР им. Чкалова, чемпион мира 1965 года по одиночной акробатике Виктор Раков, в последующем знаменитый полярный лётчик. Были и другие учителя, ведь здесь, в Тушино, параллельно проходили тренировки сборной команды страны. Неудивительно, что уже в 1958 году Сергей Александрович выигрывает зональные соревнования и ставит всесоюзный рекорд по точности приземления, а свердловская команда добивается права выступать на I Всесоюзной Спартакиаде по авиационным и техническим видам спорта. Став её абсолютным чемпионом, Киселёв получил приглашение в сборную команду СССР по парашютному спорту.

-Два года мне удавалось совмещать тренировки, соревнования и работу в институте. А потом, в связи с предстоящим оформлением допуска к секретным материалам, понадобившемся для дальнейшей научной работы, наш зав. кафедрой мне сказал: «Серёжа, пора выбирать: либо ты парашютист, либо учёный…» И я поменял профессию.

С камерой над облаками

В спорте его ждало много всего: замечательные успехи, в том числе технического плана, связанные, например, с разработкой и испытанием новых моделей парашюта; и страшные травмы, после которых под сомнение ставилась сама возможность заниматься любимым делом. И всё же Киселёв возвращался к прыжкам, ещё не успев снять корсет или гипс. До сих пор он с огромной благодарностью вспоминает Зою Сергеевну Миронову, легендарного врача, которая спасла не только его, но и сотням других спортсменов помогла вернуться в строй. А ещё – Юрия Алексеевича Гагарина, который вовремя направлял «сломанного» парашютиста в медицинские центры, знаменитые своими методиками.

-Сергей Александрович, правда, что в Центр подготовки космонавтов Вы попали благодаря своим фильмам?

-Наверное, и так можно сказать… Интерес к фотографии у меня возник с малолетства. Я просил у соседки трофейный фотоаппарат (в 1946 году в Тобольске уже продавалась доступная по цене плёнка, и мама время от времени меня ею снабжала), консультировался у городских фотографов и к институтской поре научился снимать достаточно грамотно. В 1955 году друзья подарили мне «ФЭТ», что позволило совершенствоваться дальше. В воздух камеру брать запрещалось, и всё же во время снижения я пытался снимать что-то маленькой ворсьмимиллиметровкой. Полученные навыки пригодились, когда потребовался материал для фильма по заказу ДОСААФ – я даже попробовал прыгать со специальным корсетом, к которому была прикреплена 35-миллиметровая камера. Это оказалось опасно, можно было получить сильный удар, и в следующий раз электрическую камеру с полной кассетой я укрепил на лётном шлеме, а аккумулятор спрятал под запасным парашютом. Так постепенно осваивал новое дело.

-Знаю, что Вы снимали сюжеты и для художественных фильмов, в том числе для космической фантастики «Туманность Андромеды».

-Да, это был 1966 год, и тогда, впервые в мировой практике парашютизма, я работал широкоформатной камерой, на плёнке 70 мм, которая весила вместе со шлемом около 12 килограммов. Плюс аккумуляторная батарея, которая, слава Богу, крепилась не на голове. Но главным достижением был снятый за год до этого фильм «Люди над облаками» - документальная лента о возможностях парашютизма, о свободном полёте людей в воздухе. Этой своей задумкой я поделился с Киевской студией кинохроники, идею одобрил начальник управления авиации ЦК ДОСААФ генерал Алексей Константинович Пахомов. Режиссёром стал Арнальдо Фернандес, ребёнком приехавший в Советский Союз во время войны в Испании. Пришлось решать множество технических вопросов, доводить «до ума» парашют, разрабатывать сюжеты, готовить спортсменов (мы работали с Центральным аэроклубом им. В.П.Чкалова в Ташкенте) У нас в воздухе играл оркестр, парашютисты сражались на шпагах, собирались в фигуры. Это было время полного удовлетворения сделанным, однако не обошлось без огорчений: на месте нельзя было сделать контрольную проявку цветной плёнки, а в Москве выяснилось, что из-за неисправности видеокамеры материалы, отснятые во время тридцати прыжков, ушли в брак. Пришлось продолжать работу, совмещая её с тренировками. Удивительным образом от этого не пострадала ни подготовка московской команды, ни работа над фильмом. Фильм на первом в СССР Фестивале спортивного кино стал победителем, золотой медали удостоился оператор. Правда, мне в руки эта медаль так и не попала, затерялась где-то в недрах Комитета по кинематографии СССР. Ну а лента была растиражирована, разошлась по Европе и взяла главные награды ещё на пятнадцати различных конкурсах. Имелась она и во всех наших посольствах – иностранным делегациям охотно демонстрировали успехи советских спортсменов. Ну, а в 1966 году копию фильма запросили в ЦПК. Посмотрев, заинтересовались: кто снимал? И выяснили: супруг одной из космонавток.

На что похож купол?

-Сергей Александрович, это факт, что Ваша жена Ирина Соловьёва была дублёршей Валентины Терешковой?

-Да, и начинала она как парашютистка свердловского аэроклуба. Я выводил её на уровень мастера спорта, я же довёл до сборной команды Союза. Будучи только перворазрядницей и впервые попав на Чемпионат СССР по парашютному спорту, она стала дважды чемпионкой по точности приземления – в дневное и ночное время. Естественно, сразу получила приглашение в сборную команду. В 1961 году на первых международных соревнованиях соцстран поставила мировой рекорд и стала абсолютной чемпионкой, а год спустя легко выдержала все испытания и прошла в отряд космонавтов. Да, она считалась одной из главных претенденток на роль первой женщины-космонавта, но на самом высоком уровне было принято решение: при выборе среди равных лететь должна представительница рабочего класса. Как первый дублёр Ирина в скафандре провожала Валентину Терешкову до ракеты. Ну, а поженились мы с ней в 1964 году.

-Нам известно, что Вы как наставник сопровождали космонавтов до самого старта. В том числе Светлану Савицкую - вторую в истории женщину, побывавшую в космосе.

-После просмотра фильма сам Юрий Гагарин пригласил меня тренировать космонавтов в невесомости. Но работа эта была недолгой: в 1976 году я серьёзно повредил позвоночник, и врачи запретили мне прыгать. Я, конечно, продолжал это делать, но на стороне, потому что в ЦПК допуска не давали. Пройдёт время, прежде чем с помощью хирурга Серова мне вновь позволят выполнять прыжки за исключением катапультирования… Впрочем, почти сразу открылась новая перспектива – заняться исследованиями в летающих лабораториях. Вот тогда и пригодилось знакомство с самолётами Ту-104, на базе которых они создавались. Только через десять лет им на смену придут новые машины – Ил-76. А испытаний была масса: от сварочных работ до выращивания растений в невесомости. За двадцать лет я поставил не менее 240 различных экспериментов, ведь космическая тематика в то время была очень популярна… Кстати, помните историю: в 1969 году на орбиту вышли корабли Союз-4 и Союз-5 под командованием Владимира Шаталова и Бориса Волынова, осуществившие первую космическую стыковку? После стыковки из одного корабля в другой через открытый космос перешли два члена экипажа – Евгений Хрунов и Алексей Елисеев. Я готовил этих космонавтов и провожал на космодром. Конечно, были и другие, в том числе, действительно, Светлана Савицкая.

-Говорят, что Юрий Алексеевич Гагарин часто бывал у Вас дома, и до сих пор среди Вашей мебели остаётся стол, на который он присел во время одной из вечеринок, подломив его ножку… Вы дружили?

-Сказать, что мы с Юрием Алексеевичем были друзья-приятели, я не могу. Очень хорошо знакомы с 1963 года – да. И в гостях он у нас действительно бывал, и много доброго сделал… А вот с кем сложились настоящие дружеские отношения, - так это с Германом Титовым. Я сибиряк, он – с Алтая, наверное, это нас сблизило. Замечательный был человек. Кстати, никому не давал интервью, но один раз по моей просьбе изменил этой традиции. Меня попросил договориться с ним о встрече Том Харпл, американский журналист. А дело в том, что свой первый прыжок с парашютом Том совершал у меня в московском аэроклубе. Я не знал английского языка, он – русского, но мы прекрасно друг друга поняли. Потом в статье он рассказывал, как я консультировал его при помощи скорлупы от выеденного яйца, которая по форме напоминает купол… Второй раз он обратился ко мне с просьбой сфотографировать момент отделения от самолёта во время его прыжка на «крыле». Приехал, правда, ко мне со сломанной ногой, был обут в специальный шнурующийся сапожок, но снимок получился отличный: у Тома на лице читался настоящий восторг! Другое дело, что расстроился его редактор - он-то надеялся увидеть ужас… Я лично попросил Германа Титова принять Тома. Они беседовали и оба остались довольны встречей.

К сожалению, время, отведённое для нашего общения с Сергеем Александровичем Киселёвым, неумолимо истекало, и вопросы, которые я хотела ему задать, так и не стали «крайними». Что поделаешь - дни визитов в родные места до обидного коротки, дел много, да и людей, с которыми хотелось бы повидаться, слава Богу, немало. Впрочем, это-то как раз замечательно, это означает, что у ветерана-парашютиста найдутся поводы выбраться в Тюмень и даже доехать до Тобольска, чтобы встретиться с теми, кто часами готов слушать о людях, сделавших космос чуточку ближе к Земле. А может быть, даже в очередной раз восхитить собравшихся силой духа, тела и филигранной точностью приземления.