За вашу жизнь мы жизни отдавали

• Проходят годы, а некоторые моменты жизни не забываются, - рассказывает в своём письме Николай Георгиевич Назаров. Он – фронтовик, ветеран, человек, которому на своём веку довелось пережить немало.
• Вспоминаю своё далёкое прошлое.

Родился я в 1925 году в селе Назарово Абатского района. Отец мой и дед имели скот, пашню. Работали сами и приучали к труду детей. Вот только пришла пора перемен. Настали нелёгкие времена – коллективизация. Мне было тогда лет шесть, но я помню, как пришёл к деду человек в кожаной тужурке, чёрной фуражке и потребовал ключ от амбара. Дед не дал, и тогда он наставил на деда наган. Увидев это из окна, бабушка вынесла ключ. Незнакомец стал подходить к амбару, залаяла собака, и он выстрелил в неё. Она завизжала, он выстрелил ещё раз. А я заплакал – очень жалко было Кудрю. Бабушка торопливо увела меня в дом. Наутро, выйдя во двор, я увидел, что дверь в амбар открыта, вот только зерна там больше не было.

Потом неизвестные гости появились снова и забрали сундук с вещами, якобы за неуплату налога. В некотором отдалении от нашего дома они устроили торговлю этими вещами. Перебирали бабушкины кофточки и вещи деда. А потом один из них вытащил из сундука икону. Она была большая и красивая. Подержав в руках, он бросил икону на землю, от этого разбилось на ней стекло.

В детстве своём я большую часть времени жил у деда. Но вскоре нас с дедом и бабушкой из дома выгнали. Его разобрали и увезли. И мы стали жить в бане. А потом в одну из ночей из села забрали девять мужиков. В том числе и отца с дедом. Оказалось, что они объявлены «врагами народа». Больше об их судьбе ничего неизвестно. А мы перебрались в дом родителей. Но снова в одну из ночей нас разбудили. Забрали с пола кошму, на которой спали мы с братом, и полушубок мамы, которым мы укрывались. А ещё последние полмешка пшеницы. Вытолкали из дома маму и нас, а на дверь повесили замок. Так остались мы на улице. В доме открыли винный магазин.

Мой четырёхлетний брат от голода и холода заболел, а детей «врагов народа» не лечили. И он умер. Вскоре после этого мы покинули своё село и нашли приют в деревне Чернышёвой Викуловского района. Я учился в школе, а мама работала в колхозе. После окончания семи классов 1 января 1943 года меня призвали в армию. Шла Великая Отечественная война.

По особому приказу призывали тогда в армию новобранцев, которых направляли учиться на снайперов. В их числе оказался и Николай Назаров. Девять месяцев в спецшколе г. Калачинска Омской области дали молодому солдату подготовку для фронтовой службы. По пути на передовую их временно расквартировали в Гороховецких лагерях, что в пятидесяти километрах от г. Горького. Здесь Николай Назаров и тридцать его сослуживцев прождали всю зиму отправки в действующую армию.

• Нас привезли в Западную Украину, - продолжает свой рассказ Н. Назаров. - Мы выгрузились из эшелона и дальше пошли пешком на передовую. Была весна, и всё вокруг цвело. От аромата цветов кружилась голова. А вокруг: сожжённые хаты, печные трубы от разрушенных домов, искалеченные техникой и взрывами сады и могилы солдат.

Подразделение нашей 218 дивизии расположили в городе Луцке, в 30 километрах от передовой. Больше месяца на фронте стояло затишье. Немцы не предпринимали активных действий. Мы тоже укрепляли позиции. Запомнился один случай. Мы, солдаты, собрались в ожидании полевой кухни. И тут с нейтральной полосы привезли на собаках раненого. Были такие лёгкие лодочки, на которых специально обученные собаки вывозили с поля боя раненых. Мы узнали, что это старший лейтенант Н. Дудин. Он берёг солдат, не прятался за их спины и пользовался большим уважением бойцов. Последние его слова: «Братцы, умираю!».

Наш Первый Украинский стоял в обороне. От командования поступило задание «взять языка». Ночной поиск не принёс результатов. Шестого июля 1944 рано утром нам дали три танка, и они двинулись к немецким траншеям. Мы не отставали от танков. Немцы отстреливались, и вскоре пришло известие, что убит наш командир роты Исаев. Ему было всего 20 лет. Погиб он от снайперской пули. Немецкие снайперы специально охотились за командирами. Увидел пистолет – значит, офицер, и брали его на прицел. То же самое делали и мы.

Снайпер на фронте - на особом счету. Выследить и снять одним выстрелом часового, вражеского командира, особенно высокого чина, выполнить ответственное задание командования, при этом самому не попасться на мушку - тонкое дело. - Бывало, - рассказывает Николай Георгиевич, - часами выслеживаешь жертву. Немец тоже не дурак - голову не подставит под пулю. Заметишь, как фашист углубляет окоп, и каска еле-еле мелькает над бруствером, ловишь его в прицел. Нажал курок – мимо. А он лопату показывает: стреляй, мол, рус Иван. Но когда взвод идёт в атаку, солдаты в полный рост поднимаются и становятся открытой мишенью для стрелка, тут уж не зевай - рази врага. Снайперским искусством Николай Назаров овладел в совершенстве.

• Ворвались мы в траншею. Короткий бой с врагом и мы захватили трёх немцев. А на обратном пути я увидел, что рука моя вся в крови. В глазах потемнело. Пришёл в сознание уже в полевом госпитале в Луцке. Осколок снаряда попал в голову. Тяжелораненых от линии фронта отправляли в глубокий тыл. Так Николай Назаров оказался в госпитале в Баку. А дальше - девять месяцев лечения. Остался парень инвалидом второй группы. Он выжил, хотя и до сего дня осколок беспокоит ветерана.
• В больничной палате, - вспоминает Николай Георгиевич, - узнали мы радостную весть: «Победа!». Даже хромые ударились в пляс. Мой сосед по койке, Миша, лежал и плакал, он не мог ходить - тяжёлое ранение в позвоночник приковало к постели.

В госпитале медицинская комиссия признала Николая Назарова негодным к строевой службе. Вернулся солдат в родное село. Нищета, запустение и никакого просвета в деревенской жизни. В колхозе работали за палочки - трудодни, то есть бесплатно. Год помыкал горе в колхозе и решил во что бы то ни стало вырваться из деревни. Представилась возможность поехать учиться на пчеловода, не задумываясь, уехал в Сысерть - там школа такая открылась. Закончил и устроился зоотехником по пчеловодству в Ялуторовске. А дальше получилось так, что Николай приехал в Верхнюю Салду в гости к тёте, родной сестре матери, и остался. На завод пойти не решился - кто возьмёт инвалида. В городском управлении бытового обслуживания требовались часовщики, и его направили в Красноуфимск учиться на часового мастера.

Восемнадцать лет проработал по этой специальности, а когда здоровье стало сдавать (ранение сказывалось), устроился пчеловодом в подсобное хозяйство. После тринадцати лет на «медовом фронте» вышел на пенсию. - Мы выполнили свой святой солдатский долг перед Родиной, - говорит Николай Георгиевич. - Очистили нашу страну и страны Европы от фашистских захватчиков. Нас остаётся всё меньше, редеют ряды фронтовиков, мы тихо и незаметно уходим в мир иной, но свобода, завоёванная для наших внуков и правнуков, - награда тем, кто отдал свою жизнь и здоровье за мир на родной земле. Храните его и помните о том, какую страшную цену заплатил за него наш народ.