Последнее слово Императора

Как мы уже говорили, поругивать Петра за его реформы теперь стало просто-таки модно. И иногда таких хулителей первого русского императора начинаешь понимать.

Вот простоял автор сих строк в двухчасовой очереди в паспорт­но-визовом учреждении и тоже помянул недобрым словом Пет­ра Алексеевича Романова. Ведь паспорта-то на Руси заведены по его велению. Указом от 1719 года велено было: «Чтобы никто без проезжих или прохожих писем из города в город и из села в село не ездил бы и не ходил, и каждый бы имел от начальников своих паспорт или пропускное письмо».

Ну а если серьёзно… Менять тогда российскую систему было, скорее всего, нужно. И уж он менял.

Государственная машина

Пётр начал преобразовывать страну с системы управления. Для начала в 1699 году была создана Ближняя канцелярия – этакий совет министров из восьми доверенных лиц. В 1711 году появился Правительствующий Сенат, и про Думу боярскую и вспоминать перестали. С 1722 года Сенат, составленный из девяти президентов коллегий, уже полностью контролировал жизнь государства.

Все решения этого органа власти принимались сообща и скреплялись личными подписями. И достаточно было одному из сенаторов проголосовать «против» – решение становилось недействительным.

Всевидящим оком государя стали специальные должностные лица – фискалы. Они неустанно следили за всем и чуть что тотчас доносили сенаторам и царю. Деятельность же Сената контролировалась генерал-прокурором и обер-прокурором, выше которых был только царь.

Старозаветная система исполнительных органов власти, приказов, с 1717 года постепенно заменялась коллегиями. Всего таковых было 12. В составе каждой – президент, 4-5 советников и 4 асессора. Политический сыск являлся главным делом Преображенского приказа, который впоследствии слился с Тайной канцелярией. И император держал дела этих ведомств под неусыпным контролем.

Заметными структурами был­и Соляная контора, Медный департамент и Межевая канцелярия. Духовными делами занимался Синод. Главный магистрат контролировал магистраты городские. Эти «исполкомы» XVIII века занимались поначалу делами купечества и мещанства, содержанием полиции, школ и сиротских домов. В общем, система выстроилась довольно-таки стройная. Сенат – коллегии – губернская администрация – уезды. А над всем – Пётр Алексеевич.

И колесница любви

А вот в личной жизни русский царь, похоже, порядка не признавал. И мы бы не стали копаться в белье, украшенном затейливым вензелем «Petrus Primus», когда бы интимные дела этого самого «Петруса» не касались вопросов государст­венных.

Женился он по настоянию матери. Шестнадцати лет от роду повёл под венец Евдокию Лопухину, и этот брак свидетельствовал о его совершеннолетии и готовности подвинуть на троне регентствующую сестру Софью.
Князь Куракин описывал Евдокию так: «И была принцесса лицом изрядная, токмо ума посреднего и нравом не сходная к своему супругу, отчего все счас­тие свое потеряла и весь род свой сгубила».

Но пока жили, и детей даже завели. Александр и Павел, правда, умерли младенцами, а царевич Алексей (родился в 1690 году) прожил 28 лет и умер (а может быть, и убит был) в Петропавловской крепости, обвинённый своим отцом в государственной измене.

Но это позже, а пока счастливый отец Пётр, живо интересующийся всем «немецким», связался в Кукуйской слободе с Анной Монс, и роман сей увлёк его надолго и всерьёз… Евдокия была пока царицей, но уже в 1697 году получила от супруга намёк – пора бы, дескать, тебе, жёнушка дорогая, и того… в монастырь (так тогда принято было у царей разводиться).

Она отказалась, но Пётр начал в открытую игнорировать её, кружа напропалую со своей немецкой пассией. Впрочем, и своих подданных русский царь патриотически не забывал (поговаривали, что более 400 «девок» и «жёнок» имели от него приплод).

Не отводя глаз

23 сентября 1698 года Евдокию под именем Елена постригли в Покровском монастыре Суздаля. Жила она там без содержания от государя. Монашеского образа не приняла и в конце концов вступила в связь с неким майором Глебовым.

Узнав про такие дела, Пётр наладил следствие, которое, между прочим, раскрыло приметы заговора. 20 февраля 1718 года в Преображенском застенке свели их (Лопухину и Глебова) на очной ставке. Мужчина признал не только блудную связь, но и то, что изливал в письмах «безчестныя укоризны, касающияся знамой высокой персоны Его царского величества, и к возмущению против Его величества народа».

Степана Глебова пытали и 15 марта 1718 года посадили на кол… В тот день стоял мороз, и, дабы пронзённый насквозь любовник не замёрз допрежь времени, его заболиво набросили тулупом и даже шапкой прикрыли. Так и умирал – 14 часов… А рядом стояли сани с Евдокией. И два специально поставленных караульщика держали её, не позволяя отводить взор в сторону.

Лопухину перевели в Ладожский монастырь, где семь лет оберегали строго. И ведь пережила она своего ненаглядного мужа Петрушу… А вторая жена его, Екатерина I, и вовсе закатала несчастную в Шлиссельбургские казематы под именованием «известной особы». Так и её пережила Евдокия.

Внучок её, недолго правивший под именем Пётра II, вернул бабушку в Москву, оказав всевозможные почести. Был издан даже Указ о восстановлении чести и достоинства царицы… И этот Пётр скончался, а Евдокия Лопухина всё жила. Умерла уже при Анне Иоанновне в 1731 году, и последние слова её были: «Бог дал мне познать истинную цену величия и счастья земного».

Майн либер Анхен

Говорят, что русский царь был по-настоящему влюблён в Анну Монс. Он осыпал её подарками (в том числе и вотчинами) и с 1703 года открыто жил в её доме. И могло бы дело закончиться пирком-свадебкой, но вышла незадача.

11 апреля 1703 года в Шлиссельбурге шумно гуляли, спустив на воду очередную яхту. И то ли по неосторожности, то ли с пьяных глаз саксонский посланник Кенигсек возьми вдруг да и утони в холодной Неве… Взялись разбирать его вещи, а там (о, скандал!) – письма от Анхен да медальон ей же подаренный. Письма, конечно же, любовные-томные.

Тут бы эту самую ветреницу да на кол или ещё как исказнить, но, знать, шибко любил Анну русский царь. Отстранился он и повелел подвергнуть изменницу строгому домашнему аресту.

А в 1705 году в жизни Пет­ра Алексеевича Романова по­явилась Марта Скавронская (будущая Екатерина I) и он вычерк­нул было из памяти румяную фамилию «Монс»… В 1706 году ей вышло послабление в режиме. В 1711-м дозволено было выйти замуж… В 1714 году Анна Монс заболела чахоткой и скоро скончалась.

Из сирот на трон

О происхождении Марты Скавронской, ставшей впоследствии первой Екатериной на российском престоле, доподлинно ничего не известно… Родом откуда-то из Ливонии. Сирота. Воспитанница пастора Глюка. Молодая жена шведского драгуна Крузе.

25 августа 1702 года армия Шереметева с боем берёт крепость Мариенбург, а сам Борис Петрович по праву победителя берёт в наложницы юную Марту. Нахальный Меньшиков практически отнимает её у пожилого сладострастца… А осенью 1703 года несчастная сирота оказывается в постели могущественного русского царя Петра.

И они живут-поживают. Марта-Катерина рожает одного за другим мальчиков, но и Пётр, и Павел умирают во младенчест­ве. Проживает чужеземная фаворитка в доме царёвой сестры Наталь­и. Там она с грехом пополам осваивает русский язык и скоро (1707 год) крестится в православие, приняв имя Екатерины Алексеевны Михайловой… Появившиеся на свет царские дочки-погодки прожили дольше, чем мальчики. Елизавета прославилась императрицей галантного века. А потомком Анны стал император Пётр III.

В 1712 году царь Пётр Романов обвенчался со своей «Катеринушкой» и вскоре даже орден учредил в честь неё – Святой Екатерины. Кстати, спустя 11 лет он и город назвал именем любимой жены – Екатеринбург. А потом вдруг случилось невероятное… Измена!

Весной 1724 года Екатерина была коронована, но донос на неё уже полёживал в особом ларце Тайной канцелярии… А осень­ю Пётр I узнал об этом. И знаете, с кем согласно молве «подгуляла» императрица? С человеком по фамилии… Монс. И ведь не однофамилец, а родной братец той самой Аннушки Монс.

Прощение на одре

И как когда-то Анну, не подверг император Екатерину лютой казни. Он словно забыл о её существовании, запретив изменнице приближаться к своим покоям.

Виллима Монса, понятное дело, казнили, обвинив при том во взяточничестве и других противозаконных действиях. Голову рубанули братцу давней царёвой фаворитки в морозный денёк 16 ноября 1724 года, и в тот же день били кнутом другую сестру его – Матрёну (Модесту). Били, а потом сослали – в Тобольск, конечно же.

Тело же казнённого несколько дней лежало на эшафоте. А головку Монсову забубённую заспиртовали и по преданию показали затем Екатерине… А потом сдали на хранение в Кунст-камеру, к прочим диковинкам в ряд. Пётр примирился с женой перед самой своей смертью. Умирал он в страшных мучениях (вскрытие показало: «резкое сужение в области задней части мочеиспускательного канала, затвердение шейки мочевого пузыря и антонов огонь»).

Император отошёл 28 января (8 февраля) 1725 года… Накануне смерти он велел амнистировать всех осуждённых на смерть или каторгу (кроме убийц и разбойников-рецидивистов). Последними же написанными им словами было: «Отдайте всё…» И перо выпало из шуйцы (а Пётр был левшой) его.

Опытные интриганы граф Толстой, генерал-прокурор Ягужинский, канцлер Головкин и Меншиков, взвесив все «за» и «против», настояли на том, что это «отдайте» писано было в адрес Екатерины… Кто-то при дворе и возразил бы, но на заседание Сената, с треском выбив дверь, ворвались офицеры-преображенцы и прямо заявили, что так же затрещат головы тех, кто пойдёт против матери их Екатерины. И Сенат проголосовал единогласно.

Дмитрий КАРАСИЕР