Восходила на престол Катюша

Императрица Екатерина II правила Россией тридцать четыре года. Срок изрядный – дольше продержался только Иоанн Васильевич (Грозный)… И, наверное, она всё-таки заслужила прозванье «Великая», хотя многие с этим эпитетом и не согласятся.

Деньги-денежки

Никакое величие невозможно без крепкой казны. Вот, что вспоминает Екатерина о состоянии страны, взятой ей на правление в 1762 году: «Финансы были истощены. Армия не получала жалованья за 3 месяца. Торговля находилась в упадке».

Ну, конечно же, мы помним, что версию развития событий, предлагаемую сей дамой, всё время нужно «делить на три» – не то чтобы приврать любила мемуаристка Екатерина, но всё время писала так, чтобы выставить себя в лучшем свете.

Вот видный учёный Николай Дмитриевич Чечулин в «Очерках по истории русских финансов в царствование Екатерины II» утверждает, что в 1762 году дефицит бюджета был немногим более 1 млн руб., или 8% от суммы доходов. То есть ситуация не была катастрофической. И это после Семилетней вой­ны, лёгшей тяжким бременем на казну!

Не стоит забывать и о том, что писавшая впоследст­вии «финансы истощены» Екатерина, едва став императрицей в июне 1762-го, до конца года вознаграждала участников пере­ворота, раздав наличными деньгами около 800 тысяч рублей… Так может, отсюда миллионный дефицит взялся и истощение финансов? Ещё и земель было немало роздано тогда вместе с крестьянами, разумеется.

И Чечулин же утверждает, что «крайнее расстройст­во финансов произошло как раз в течение правления Екатерины II», говорит о внешнем долге России, появившемся в это время, о том, что задолженностей по выплате жалований внутри страны за долгие годы правления накопилось больше, чем у предшественников во влас­ти.

Дела бумажные

Доходы казны при Екатерине II выросли в четыре раза… Ну, так и расходы – аж в пять раз. Императрица отменила, начатую было перечеканку медных денег, придуманную генерал-фельд­маршалом Петром Шуваловым и долженствующую дать казне более 20 миллионов рублей.

Освоившись в финансовых вопросах, Екатерина расширила номиналы серебряных монет (появились 20- и 15-копеечные). «Сереб­ро» стало разно­образнее, но при этом самого аргентума в монетах стало меньше – проба снизилась с 77-й до 72-й, а вес рубля сошёл с 24 граммов чистого серебра до 18.

Центральным нововведением финансовой реформы стало появление в России бумажных денег. Напомним, что задумал их внедрение ещё Пётр III, а «безутешная вдова» просто переняла прогрессивную на то время идею. В 1768 году был учреждён ассигнационный банк, а с 1 февраля 1769 года появились-зашуршали в руках богатеньких россиян денежные бумаженции достоинст­вом в 25, 50, 75 и 100 руб­лей.

Они были очень прос­ты – эти первые российс­кие ассигнационные рубли. Высокопарные начертания: по верхнему краю – «Любовь к Отечеству»; внизу – «Действует к пользе онаго». В центре – номер ценной бумаги и обозначение номинала.

И, конечно же, их ох как подделывали. Никакие водяные знаки не спасали – четвертную купюру умельцы перерисовывали в 75-рублевую так активно, что вскоре выпуск 75-ки был просто прекращён. «Бумажный» курс был долгое время стабилен, но в 80-х годах бюджет залихорадило (русско-турецкая война и прочее), и государство начало печатать ассигнации напропалую, что привело к фатальному падению курса бумажного рубля.

Дела наказные

Общеизвестно, что, будучи девушкой европейски образованной, Екатерина зачитывалась произведениями Монтескьё, Вольтера, Дид­ро, Юма, Беккариа и других мыслителей XVIII века. И править ей хотелось так, чтобы знаком «эпохи Екатерины» стало просвещение и всяческий гуманизм… Хоть бы и на словах. Пусть только для истории.

Следствием этого явился памятник русской политико-правовой мысли – «Наказ императрицы Екатерины II, данный Комиссии о сочинении проекта нового Уложения 1767 г.».

Сей документ никогда не имел силы действующего закона, но важен тем, что стал первой попыткой положить в основу законодательства идеи философии и гуманизма. Он должен был стать «фундаментом законодательного здания империи» и нёс в себе настолько смелые для всякого государства той поры идеи (мысли о недопустимости смертной казни и пыток, о презумпции невинов­ности, о возможности свободы для крепостных), что в России был опубликован в сокращённом виде, а французский перевод «Наказа» парижской цензурой был и вовсе отброшен.

Монархия провозглашалась «Наказом» идеальной формой правления, но монарх, по мыслям Екатерины, должен был проявлять «кроткость и снисходительность», стремясь обес­печить в общест­ве «блаженство каждого и всех»… Мысль, безусловно, светлая, да только вот некие «кровавые мальчики» мешают до конца поверить в искренность слов составительницы.

А так, почитать документ интересно и сейчас… Абсолютная власть, по мнению императрицы, существует не для того, чтобы отнять у людей свободу, но дабы только направлять их действия на достижение благой цели…. А свобода по «Наказу» есть спокойствие духа, проистекающее от сознания собственной безопасности. Живи по закону и будешь свободен.

А как вам такие идеи: все сословия обязаны одинаково отвечать по уголовным преступлениям? лучше предупредить преступление, нежели наказывать прес­тупника? наказание должно быть неизбежным, но соразмерным преступлению? законов нужно немного, и они должны оставаться неизменными, должны быть просты и чётки в своих формулировках?

Да, просто – браво, Екатерина!!! Золотыми буквами бы повсюду высечь: «Равенст­во всех граждан состоит в том, чтобы все подвержены были тем же законам»… И вот это ещё (и это – в первую очередь): «Человека не должно и не можно никогда позабывать».

Что за Комиссия!

14 декабря 1766 года Екатерина II объявила созыв депутатов для работы в «Уложенной комиссии». Оная должна была донести до верхов «нужды и недостатки каждого места» и на основе «Наказа» разработать новый свод законов на замену Соборному Уложению 1649 года.

Почтенное собрание составлялось из представителей разных сословий: дворян, горожан, казаков, свободных сельских обывателей, представителей Синода, Сената, коллегий.

Всего членами комиссии состояло 564 депутата – 28 были от правительства, 161 – от дворян, 208 – от горожан, 54 – от казаков, 79 – от кресть­ян и 34 иноверца. Причём депутаты-иноверцы (самоеды, башкиры, черемисы и пр.), не знавшие русского языка (а таких было большинство), брали в помощь особых «опекунов», русским языком владеющих.

Через своих депутатов избиратели на местах заявляли о своих больших и малых проблемах, но на составление местного наказа срок был положен ограниченный – всего-то три дня. Можно ли было за это время при обширности территорий и слабости коммуникаций охватить весь спектр российских «нужд и недостатков»?.. Власть решила, что можно.

И, например, дворяне города Мурома заявили, что они нужд и отягощений не знают вовсе… Но вот архангелогородцы постарались. Депутат Чупров привёз 195 наказов, а два других депутата – 841 наказ. Всего 161 дворянский депутат доставил 165 наказов, 208 городских – 210, крестьянские, казачьи и иноверческие депутаты – 1 066 наказов.

Дарья-душегубица

Именно благодаря работе Комиссии получило огласку «дело Салтычихи». Екатерина II умело использовала процесс по нему в качестве показательного, ознаменовавшего эпоху законности.

Дарья Николаевна Салтыкова. Столбовая дворянка и помещица… Была замужем и рожала детей (сыновья Фёдор и Николай). Была примерно набожной женщиной.

Овдовела когда ей исполнилось двадцать шесть лет, получив во владение около шестисот крестьянских душ. И началось… Прислуга молодой вдовы «огребала по полной» за малейшую провинность, а то и вовсе без оной. Кухарок, прачек и горничных дворянка Салтыкова била всем, что попадётся под руку (чаще всего попадалось полено).

И простым «ополениванием» дело не заканчивалось. Жертву затем отводили на конюшню, где скоро поднаторевшие гайдуки с конюхами запарывали её уже вполне профессионально и нередко до смерти. Чем дальше, тем становилось хуже, и, кажется, здесь бы только маркизу де Саду разбираться… Даша Салтыкова обваривала жертв кипятком, таскала их за уши раскалёнными щипцами для завивки волос… И просто – била. Била страшно, до полного изнеможения своих сил.

Крепостных Салтычихи морили голодом до смерти, привязывали на дворе к столбу при самой лютой стуже… Дальнейшее следст­вие установило несколько случаев убийства девушек, только-только ставших невестами. Запротоколировано также убийство слуги Хрисанфа Андреева, которого пытали в течение суток… Зафиксирован факт собст­венноручного Салтыковой «забития» мальчика Лукьяна Михеева.

Даже дворянин, дед поэта, Николай Андреевич Тютчев чуть было не пострадал. Бравого секунд-майора угораздило вступить с кровавой барыней в любовную связь, а потом сбежать от неё и жениться на другой… Салтыкова задумала убить обоих, но случай спас молодых.

Столб позора

Родственники жертв Дарьи Салтыковой пытались жаловаться на неё и Елизавете Петровне, и Петру III, но всё без толка, и доносчик получал главный кнут. И только в 1762 году крестьяне Мартынов и Ильин, жён которых (у Ильина – трёх!) убила помещица, сумели передать челобитную Екатерине II.

Началось долгое расследование, в ходе которого надворный советник Волков составил список из 138 фамилий крепостных, судьба которых была под вопросом. Крестьяне показывали, что не менее 75 человек были убиты либо напрямую Салтыковой, либо по её приказу.

Салтычиху заключили в застенок. Её допрашивали под угрозой пытки (была такая мера, когда разрешения истязать официально не давалось). Пытали при ней и некоего разбойника, но что это была за мера против исчадия рода женского?!.. Само собой, и увещевания священника Васильева не привели ни к чему – молчала и не каялась.

Попутно с дознанием по убийствам и мучительст­вам были вскрыты факты коррупции – взятки от Салтыковой получали многие представители силовых ведомств московской администрации.

Весной 1765 года следст­вие в Юстиц-коллегии было окончено. Дознаватель Волков доложил в Сенат о том, что Салтыкова «несомненно повинна» в смерти 38 человек и «оставлена в подозрении» относительно смертей ещё 26 человек.

Более трёх лет шло разбирательство, уже судебное. Все 38 убийств были при нём признаны за свершившиеся факты, а приговор должно было вынести Екатерине II.

2 октября 1768 года Екатерина II направила в Сенат указ, в котором Салтыкова называлась «уродом рода человеческого» и приговаривалась к лишению дворянского звания и пожизненному запрету как на фамилию мужа, так и на прозвание по отцу (Иванова). Устроена была гражданская казнь, во время которой Дарья «красовалась» на Красной площади, прикованная к столбу и отягощённая табличкой «Мучительница и душегубица».

А потом уж эту бесфамильную особу заточили в покаянную келью Ивановского монастыря, которая была устроена так, что дневной свет туда не попадал вов­се. Свечной огарок палили только в короткое для узницы время еды, а потом отнимали… По большим праздникам её выводили в особое место, куда доносились звуки литургии. «Отбарабанив» в таком режиме 11 лет, садистка получила послабление – переведена была в каменную пристройку с окном. И тогда любопытные нередко собирались у того окна (любит наш народ всё поганое), а заточница крыла их почём зря последними словами и плевалась через решётку.

Весь срок её составил 33 года. Так в монастырской тюрьме и умерла 27 ноября 1801 года.

Дмитрий КАРАСИЕР

P.S. А «Наказ» Екатерины II стал основой для некоторых нормативных актов (Жалованная грамота дворянству, Жалованная грамота городам, Устав благочиния), но нового Уложения в Российской империи тогда так и не появилось.