Смиренные имена героев

12 декабря… День Конституции Российской Федерации… Праздник достаточно молодой – начало своё ведёт от 1993 года.

А нам, тоболякам, именно 12 декабря должно вспомнить земляков, которые ровно 240 лет назад явили пример преданности Отечест­ву, верности присяге.

История эта времён Пугачёвского бунта (1773-1775 гг). И в «Тобольской правде» в рамках рубрики, посвящённой 400-летию Дома Романовых, мы чуть коснулись её (№ 123 от 09.08.2013 «Мне жаль великия жены...»).

И вот, письмо из Оренбургской области, где есть село Ильинка. Обычное село, связь которого с нашим городом 240 лет назад 11 и 12 декабря 1773 года освящена была кровью солдат Тобольского гарнизона. Слово автору послания: «Уважаемая редакция газеты «Тобольская правда», работая над книгой «Дикий край», столкнулся в архивах с интереснейшими документами и материалами про Тобольское войско. 28 и 29 ноября по старому стилю, а значит, 11 и 12 декаб­ря будет годовщина – 240 лет с тех дней, как войско, направленное из Тобольской крепости на помощь осаждённому пугачёвцами Оренбургу, приняло последний бой в Ильинской крепости Оренбургской губернии по Первой линии.

14 тобольских офицеров погибли в бою и на эшафоте, оставшись верными присяге.

Высылаю вам некоторые эпизоды из глав своей повести, надеясь, что вы сумеете их опубликовать. С уважением, Виктор Неверов (Оренбург)».

Мы публикуем их – эти эпизоды. Это современное обращение к нашей совместной истории. Итак, из повести…

Дикий край

28 ноября 1773 года. Пугачёв стал было уходить после безуспешного нападения в Воздвиженскую крепость, чтобы подлечиться, накормить лошадей да и согреться. После ухода из Воздвиженской и Жёлтой пугачёвцы организовали там перевалок по соседству с башкирцами. Пополудни вернулась разведка и доложила предводителю, что недалеко от Ильинской идёт сибирский отряд в сторону Оренбурга.

– Айда, робята, не боись! Порубим сибирские войска! – прохрипел уставшим от распоряжений голосом Емельян Пугачёв.

Во главе со своим предводителем стремительно передвигались пугачёвцы по заснеженным горам навстречу Тобольскому отряду. Секунд-майор Заев до полудня заскочил со своим отрядом в открытую Ильинскую крепость. Служивых никого, кроме пленных поляков и 44-х купцов. Пять случайно оставшихся казаков несли службу, не зная кому.

Уставшие от метели, мокрые от снега 520 человек готовились к бою. Майор Заев сразу же начал давать распоряжения о защите крепости. Восстановили и забаррикадировали ворота. Установили три пушки на бастионах.

Здесь дополню авторский текст справкой из Формулярного списка офицеров Тобольского гарнизона: «Заев Ефрем (1732-1773). В 1768-1771 гг. участвовал в русско-турецкой войне, был в боях при взятии перекопских укреплений. В середине октября 1773 г. возглавил коман­ду Тобольского гарнизона (до 500 чел. с тремя пушками), направленную на помощь Оренбургу, осаждённому войском Пугачёва. Команда Заева, преодолев около 900 верст, утром 27 ноября вступила в Ильинскую крепость».

Продолжение

Бунтовщики под стенами крепости…

Емельян Пугачёв подошёл к воротам на ружейный выстрел и обратился к солдатам: – Не стреляйте, переходите на мою сторону. Подступил под крепость государь ваш. Будете награждены от меня жалованьем.

– Ты нам не царь, а разбойник, – слышалось из заплота. Пугачёв отступил к своему двухтысячному войску…

– Вы знаете то, что мы зайдём в крепость и повесим ваших офицеров? – не унимались повстанцы. Из крепости последовало в ответ два выстрела из пушек в сторону самозваного царя. Пугачёвцы скоро ответили из своих двух чугунных пушек. Выстрелами проломили в нескольких местах заплот. Тут же в дыры полетела картечь, один выстрел лёг прямо в пролом. Разрыв картечи пришёлся рядом с капралом Тобольской гарнизонной роты. Иван Кайгородов схватился за лицо, кровь лилась сквозь его ладони и красила снег. Солдаты подхватили капрала под руки, увели в сторону казармы. Полковой лекарь Иоганн Егерсон начал хлопотать над раненым, но тут же послышалось с другой стороны:

– Лекаря сюда, скорее лекаря!..

И сражение при Ильинской крепости продолжилось…

Повесть

Автор описывает яростный штурм и героическую оборону…

Пушечные ядра из крепости улетали в поле, разрывая снег, а у штурмовавших ядра ложились в ворота. Солдаты спешно разбирали постройки в крепости, чтобы было чем латать их… У каждой бреши скапливалось множество народу с одной и с другой стороны. Солдаты оборонялись, повстанцы отчаянно лезли в новые дыры… Пугачёвцам удалось сразить пушечной шрапнелью первых двух офицеров – подпоручика Пивоварова и прапорщика Кирилова.
Офицеры, окружённые преданными солдатами, отчаянно отбивались в стенных проломах. Капитан Семён Палицын пал, сражённый выстрелом... Сорокачетырёхлетний Степан Никитин с обломком стрелы в боку продолжал рубить наседающих на него пугачёвцев. Тобольский подпоручик бывал в сражениях в Европе, прошёл Семилетнюю войну без ранений, а последний свой бой принял здесь, в Ильинской крепости. Второй натиск бунтовщиков привёл их к победе…

Вот лежит порубленный сорокалетний капитан Семён Преволоцкий, комендант Орской крепости, а рядом с ним истекает кровью поручик Иван Аврамов из Тобольской крепости… Солдаты уже не могли сдерживать натиск всё прибывающего противника. Ефрем Заев не увидел, как пронзили стрелами его сына Ивана, погиб минутами раньше. Вслед за ними не стало отчаянно защищавших крепость поручиков Рожитского и Наймушина, сержанта Топоркова. Лекарь Тобольского полка И­оган Егерсон бросил заниматься ранеными – с саблей в руке он встал рядом с солдатами и был затоптан конницей.

Ещё одна справка-дополнение об отряде Заева: «Погибли в тот день и офицеры его команды: капитаны С. Палицын, С. Преволоцкий, поручики И. Аврамов, И. Рожицкий, М. Наймушин, подпоручики С. Никитин, М. Пивоваров, прапорщик В. Кирилов, сержанты Ф. Топорков, И. Е. Заев, лекарь И. Егерсон и др.».

Суд самозванца

И вот уже в соседней с крепостью деревеньке наспех устраивают виселицу. И к победителям ведут пленённых… Набирали солдат партиями и ставили перед заряженной пушкой на колени, спрашивая, признают ли они Пугачёва царём Петром Фёдоровичем. После признания они, принимая присягу, становились на ту сторону, где вершился суд. После Пугачёв объявил им:

– Прощает вас Бог и я, ваш государь Пётр Третий, амператор. Вставайте!

Из трёх оставшихся в живых офицеров и одного казачьего сотника первым подвели капитана Тобольского гарнизона Дмитрия Камешкова.

– Признаёшь ли ты меня, капитан, Петром Tретьим? Твой ли я царь?

– Никакой ты не царь, ты Емелька Пугачёв. Вор и разбойник. Ты даже писать и читать не способен. Для нас одна царица – Екатерина, и ей мы присягали, – проговорил, глядя в глаза тирану, тридцатидевятилетний капитан.

Пугачёв, сидя на своём троне-табурете, взмахнул белым платком. Камешкова подвели к столбу и резко вздёрнули верёвку.

– Давай второго.

Подвели прапорщика Тобольского гарнизона Василия Воронова. Военная судьба не раз забрасывала его в дальние страны, откуда он всегда возвращался. Здесь, в чужой ему крепости под названием Ильинская, Воронову предстояло сделать выбор между жизнью и смертью. Тридцатипятилетний офицер нашёл в себе силы и смелость заявить, что присягал только одной императрице Екатерине. Он сделал свой выбор перед солдатами, жителями крепости и деревни, которую больше никогда не увидит. Взмах белым платочком решил и его судьбу. – Подавай третьего, – чинил суд предводитель.

Схватили и подвели третьего. Казачий сотник, фамилию которого история не сохранила, тоже отказался служить разбойнику. Взмах белым платочком, и сотник повис в петле.

Архивная справка

«Воронов Василий (1738-1773). Прапорщик. Участвовал в 1758-1762 гг. в Семилетней вой­не, был в сражениях при Цорндорфе, Пальциге, Кунерсдорфе; в 1760-1762 служил в войсках, действовавших в Верхней Померании. С середины октября 1773 г. Воронов участвовал в походе команды секунд-майо­ра Е. Заева из Тобольска к Оренбургу, осаждённому войском Пугачёва. При поражении команды в бою у Ильинской крепости в числе других офицеров оказался в плену; за отказ перейти на службу к Пугачёву был казнён.

Камешков Дмитрий (1734-1773). Капитан. С середины октяб­ря 1773 г. участвовал в походе коман­ды секунд-майора Е. Заева из Тобольска к Оренбургу, осаждённому войском Пугачёва. При поражении команды Заева в бою с отрядами Пугачёва у Ильинской крепости оказался среди офицеров, захваченных в плен, и за отказ перейти на службу к Пугачёву был им казнён».

И, конечно, автор повести не первый из описавших тот скорый и жестокий суд. Александр Серге­евич Пушкин в своей «Истории Пугачёва» первым упоминает фамилии капитана Камешкова и прапорщика Воронова*, помечая: «История должна сохранить сии смиренные имена».

Годовщинное

Этот текст готовился к выходу в печать 12 декабря 2013 года. В день 20-летия Конституции Российской Федерации. В день 240-летия подвига тоболяков в деле при Ильинской крепости. В год 180-летия написания «Истории Пугачёва» (начата в январе, завершена 6 декабря 1883 года). Такой вот день… И отчего-то мысли разные возникают.

О славном боевом пути 38-го Тобольского пехотного полка у нас говорят очень часто и, конечно же, поделом. И памятный знак в его честь собираются установить, что тоже совершенно справедливо.

А справедливо ли то, что мало вспоминают у нас о команде Тобольского гарнизона («до 500 человек»), под командованием секунд-майора Ефрема Заева, стойко оборонявшей Ильинскую крепость? В том деле, по свидетельству основательно изучившего вопрос Пушкина, «...на поле боя пало до 200 солдат команды Заева». Что мы даже и не задумываемся о том, чтобы поставить некий мемориальный знак с высеченными на нём известными истории именами: «С. Палицын, С. Преволоцкий, поручики И. Аврамов, И. Рожицкий, М. Наймушин, подпоручики С. Никитин, М. Пивоваров, прапорщик В. Кирилов, сержанты Ф. Топорков, И.Е. Заев, лекарь И. Егерсон и др.»… И сам командир Ефрем Заев. Что не планируем появление, скажем, улиц, носящих имена капитана Дмитрия Камешкова и прапорщика Василия Воронова.

А ведь 180 лет назад сказано: «История должна сохранить сии смиренные имена».

Дмитрий КАРАСИЕР