1940-е годы представляют: Василий Кожурин

Коллектив авторов, «Д.О.К.»

Поперек прогресса лег знаменитый мост

На «план по лыжам» работал весь город

Все, наверное, видели кадры военной кинохроники. Бескрайнее белое пространство. Метёт метель. И словно белые призраки, проносятся советские бойцы в белых же маскхалатах - идут в наступление. А могучее «ура!», которое не записывает «немая» кинокамера военной поры, дорисовывает наше воображение. Впрочем, речь не о том. Речь о лыжах, на которых идут в бой наши автоматчики. Весьма вероятно, что они изготовлены на тюменском ДОКе.

Лыжное производство в Тюмени было организовано ещё в 1940 году, когда закрылась Балашовская лыжная фабрика и её оборудование было передано ДОКу. Вероятно, это было частью государственного плана по перемещению оборонной промышленности на восток страны, который так и не удалось полностью осуществить. Но на ДОКе в цехе №1 лыжи выпускать начали.

Бревна под распил толкали животом

Никто не знает, отчего в нынешнем архиве ДОКа не сохранились документы, относящиеся к периоду Великой Отечественной войны. Есть предположение, что часть архива просто сгорела в одном из хронических доковских пожаров. Сохранилась лишь часть бумаг за 1945-й год и документы за послевоенный период. Однако и то, что смогли предоставить в наше распоряжение сотрудники ГАОПОТО, рисует напряжённую картину тыловых-фронтовых будней.

9 июля 1941 г. директор ДОКа Якубовский («неучтённый» директор - авт.) направил в Омский обком ВКП(б) докладную записку «По вопросу организации лыжного производства». Якубовский докладывает, что согласно приказу наркома лесной промышленности №281 от 31.12.1940, на комбинате не позднее 15.02.1941 г. должно быть организовано лыжное производство с выпуском в 1941 г. 50 тыс. пар лыж. Однако «реконструкция цеха составляет 40%, реконструкция котельной - 5%, оборудование сушил - 2%». Директор просит оказать помощь.

«В лыжном цехе работали почти одни женщины. Приходилось самим ворочать огромные деревянные чураки, закреплять их в тисках, а потом распиливать на лыжные заготовки. Тяжёлые бревна никак не хотели поддаваться женским рукам - силы было маловато... Поэтому толкали бревно под распил животом, наваливаясь на него всем телом. «Фуганок» подгонял заготовки по размерам, на «рейсмусе» лыжа обретала форму, в «кромках» носок лыжи заострялся с обеих сторон...», - расскажет уже в наши дни о технологии лыжного дела ветеран ДОКа Валентина Павловна Кулакова.

На «план по лыжам» вместе с ДОКом работал весь город. Без преувеличения. От артели «Рекорд» требуется в сутки не менее 20000 металлических колец, которые в мастерских «Красногвардеец» должны сваривать и передавать в артель «Кожизделие» для монтажа. Горкому ВЛКСМ предлагается мобилизовать на 15 дней сто комсомольцев «для работы по монтажу кольца». ДОК должен обеспечить все предприятия, занятые производством колец для лыжных палок, чертежами или эскизами. А также передать в артель «Кожизделие» «всё наличие соединительных прорезиненных ремешков... Оба лесозавода должны были пилить не менее 10000 брусков для лыжных палок в сутки. «Но главенствующую роль в военной номенклатуре занимают «клин» или спецукупорка - это для снарядов, мин специальная тара, квалифицированная, строганая, - не то что ящик для фруктов. Там допуски очень высокие - спецпродукция!» - продолжает рассказ Николай Васильевич Мирошин.

«Разруха была, - пишет создатель официальной доковской истории Николай Андреевич Меренков (низкий поклон ему, первому директору музея, написавшему полную летопись комбината, и, не в упрёк этому энтузиасту сказано, носящую на себе отпечаток «той» эпохи, когда не только главные механики, но и журналисты, и писатели излагали на бумаге не так, как есть, а так, как надо). - На предприятии все цеха деревянные. Не цеха - бараки временные. Пожары их очень губили. Потом восстанавлвиали все по крупицам, ставили новое оборудование. Сутками не выходили, все работали. Многое приходилось делать вручную. Ведь механизация в то время была минимальной».

Позднее, с расстояния в двадцать пять - тридцать лет, и эти послевоенные годы выглядели неплохо.

Кадры снова решают все

«...Послевоенный период ознаменовался постепенным улучшением технологий и заменой устаревшего оборудования новыми, более производительными станками. Успешно осваивается производство контейнеров. Восстановлено производство мягкой мебели и изделий деревообработки. Но расширение производства ограничивается ветхим состоянием цехов. С 1949 года начала осуществляться полная реконструкция комбината».

Лесозавод продолжал работать по старинке. В декабре 1947 года снова сгорел распилочный цех. Снова, в который уже раз, лесозавод восстановили, но поднять производительность многократно горевших и восстановленных пилорам не могли. Механизация, которую создавал ещё Пётр Рогозинников до войны, погибла в огне, деревообделочные цеха комбината по-прежнему сидели на голодном пайке. Даже третья лесорама «Австрия», пилившая «в развал» тонкомерный лес, которую установили уже после пожара, не помогла обеспечить работой комбинат. Доковское начальство пробовало добиться реконструкции лесозавода, но получило ответ: нецелесообразно, потому что есть «план реконструкции комбината, которым предусмотрено строительство нового механизированного лесопильного завода».

Забегая вперёд, скажем, что вопрос со строительством нового механизированного лесозавода затянулся на долгие годы.

«...В годы Великой Отечественной войны комбинат был полностью переключен на выполнение военных заказов для нужд фронта. В настоящее время выявилась необходимость в пересмотре технологического процесса, в подборе и подготовке необходимого количества квалифицированных кадров рабочих - мебельщиков, в обеспечении новыми видами основных и вспомогательных материалов.

Успешному разрешению этих основных задач, от которых зависит выполнение плана, в течение 1946 г. препятствовали следующие причины:

1. Котельное и сушильное хозяйство оказалось в неудовлетворительном состоянии...

2. Отсутствие собственной силовой установки на ДОЗе...

3. Наводнение - на два с лишним месяца лесозавод выведен из строя...

4. Поставщики сырья не выполняли своих договорных обязательств.

5. Лагерь военнопленных, нарушая соглашения, не выставлял на протяжении всего года обусловленного количества рабочей силы и срывал графики работы... Всё это вместе взятое создало совершенно ненормальные условия работы, лишило комбинат возможности выполнения плана по валовой продукции, привело его к глубочайшему прорыву и катастрофическому финансовому положению».

На городской партконференции Устюжанин, секретарь горкома, назвал ДОК «самым отстающим предприятием, с каждым годом ухудшающим свои производственные показатели». Конечно, всё свелось к персоналиям, объективные обстоятельства, как и 15 лет назад, никто не принимал во внимание. Вину сложили как на бывшего руководителя ДОКа Суслова, так и на настоящего - Кожурина. «Главная причина плохой работы комбината, - говорил Устюжанин, - отсутствие работы с руководящими кадрами. Безусловно, следует тов. Кожурину, с одной стороны, помочь кадрами, а с другой - заставить его по-настоящему заниматься кадрами.

Большевистский стиль хранил и выполнял

Ну, а сам-то Кожурин что думает, чего хочет он? Ведь он работает на комбинате с 1943 года, был механиком, а 12 апреля 1947 года стал директором.

Василий Николаевич Кожурин достоин более подробного рассказа.

Родился в 1893 году на Брянщине. Крестьянин. В 1914-м призван на германскую. Воевал. В 1915-м - осуждён за «чтение политической литературы» на два года. С 1919-го - рядовой 1-й Советской дивизии им. Ленина, на Южном фронте сражается с Деникиным. После гражданской войны работает и учится. В том числе и в Ленинградской лесотехнической академии, откуда отозван на производство. В период массовых репрессий его обвиняют «во вредительстве», исключают из партии и снимают с работы. Четыре месяца, безработный, он добивается восстановления. «Повезло» - его гонители сами попали в кровавые жернова и расстреляны по приговору Верховного суда. В 1939 году Кожурин уже работает в Тюмени, продолжает добиваться восстановления в партии, заявляя, что «стиль большевистский в работе, который впитала (воспитала - авт.) во мне партия Ленина-Сталина, всегда храню и выполняю». Тюменский список дел и должностей: главный механик завода «Республиканец», на той же должности на «Красном Октябре» (ноябрь 1942 г.), секретарь партийной организации ДОКа «Красный Октябрь» (февраль 1943 г.), потом снова главный механик комбината (июль 1943 г.). Его берут на партийную работу - зам. заведующего промышленным отделом горкома партии. Когда Василия Николаевича Суслова освобождают от обязанностей директора «как необеспечившего руководство», комбинат возглавляет Кожурин.

Трубы устояли, а директор - нет

У Кожурина были идеи, как вывести ДОК из тупика. Выход ему виделся в изменении профиля комбината и переходе на производство серийной продукции. Это, собственно говоря, и было осуществлено спустя тридцать и сорок лет. Судя по всему, когда Кожурина утверждали в главке и министерстве, поддержка ему была обещана. Но деятельность нового директора началась с ЧП.

С апреля по август ДОК боролся с наводнением. В то время лес на «Красный Октябрь» поступал главным образом снизу по реке. И на пути пароходов к гавани ДОКа стоял знаменитый тюменский деревянный мост, рухнувший в 1979 году. По высокой воде пароходы-буксиры не могли пройти под мостом. Пока городская промышленность пользовалась сырьём, предназначенным для распила на «Красном Октябре», его пилорамы стояли.

«Я, - говорил Кожурин, - беседовал с водниками о том, что нужно реконструировать несколько пароходов, сделать для них откидные трубы, чтобы пароходы могли свободно проходить под мостом».

Возможно, идея показалась местным речникам утопической, никто ею заниматься не стал. И в 1947 году комбинат начал работать только в октябре. Посчитаем: апрель, май, июнь, июль, август, сентябрь... И вспомним, что в этом году план был выполнен всего на 38%. А в декабре сгорел распилочный цех...

Глубокое прошлое? Как сказать. Но дадим всё же директору Кожурину возможность оправдаться.

«Я внёс предложение о переходе на выпуск трёх видов изделий: лыжи спортивные до 100 тыс. пар, железнодорожные вагоны-контейнеры и мебель. С этим предложением главк и министр согласились. Эти виды изделий с сентября 1948 года мы начали осваивать. Построили два конвейера, к 1 декабря 1947 года закончили реконструкцию цеха. Я надеялся, что будет произведена перестройка паросилового хозяйства, которое обеспечило бы нас собственной электроэнергией. Мы достали турбину, и я добился разрешения министра на выделение средств... Восемь месяцев я был занят только разрешением вопросов, связанных с реконструкцией комбината. Я советовался об объединении ДОКа с трестом «Тюменьлес». В Тюмени три крупных предприятия лесной промышленности - фанерокомбинат, трест «Тюменьлес» и ДОК. Основная база лесоматериалов находится у треста. Есть хозяйственная целесообразность объединения, со мной согласился ряд работников, в том числе и замминистра Козлов, но вопрос остался открытым...».

Кожурин ещё пытается работать в предлагаемых обстоятельствах, проводит сокращение административно-управленческого аппарата, вводит прогрессивную оплату труда на ряде производств. Он ещё надеется провести реконструкцию и вывести «Красный Октябрь» в число передовых предприятий промышленности союзно-республиканского подчинения. Его ещё критикуют за то, что не отремонтирован клуб и «сорван смотр клубной работы», за то, что в общежитиях рабочих не действовало более трёх десятков радиоточек и «рабочие лишены единственного из имеющихся у них источника информации».

Он ещё занимается тысячей мелких дел - организует вывозку зерна подшефным МТС и колхозам области, обеспечивает проверку паспортов рабочих, служащих и ИТР комбината, подписывает торжественный приказ о праздновании «славной годовщины Великой Октябрьской...», где говорится о досрочном выполнении - к 7 ноября 1950 года -плана одиннадцати месяцев, о лучших коллективах - цеха №1 (начальник Савин), цеха №3 (начальник Чашков)... Но вопрос, как говорится, ясен. 11 декабря 1951 года - последний рабочий день на ДОКе Василия Николаевича Кожурина.