1960-е годы представляют: Владимир Филановский

Ольга Буксина, «Владимир Филановский-Зенков»

Все в Тюмени начиналось с чистого листа

Самотлор утвердит нашу область главной нефтяным центром страны

Тюменцы, как и все сибиряки, - народ сдержанный, немногословный. Старожилы довольно скептически отнеслись к известию, будто бы у них под ногами залегают несметные запасы нефти. Но что-то в атмосфере города стало меняться. В провинциальный городок с деревянными тротуарами, с размеренным, не то чтобы сонным, но неторопливым ритмом жизни приезжали непоседливые, жаждущие открытий геологи, мечтающие «найти нефть на конце долота» буровики, просто молодые люди без профессии и образования, решившие изменить всё в своей жизни. Ехали весёлые студенты, организованные комсомолом в стройотряды, и практичные граждане, в надежде заработать на машину. Про романтиков и говорить не стоит. Про них песни написаны. На «запах тайги», казалось, каким-то образом отреагировало всё жизнеспособное население страны.

Вызволит из спячки не только недра, но и город

В октябре 1965 года в самом центре Тюмени, в единственной на весь город гостинице «Заря», ставшей своеобразным штабом геологов и нефтяников, Виктор Иванович Муравленко собрал тех, кто согласился работать вместе с ним над тюменскими недрами. В Тюмень из Куйбышева приехал и Владимир Юрьевич Филановский. Виктор Иванович не обещал лёгкой нефти, и уж тем более лёгкой жизни. Он предупредил своих соратников о возможных разочарованиях и усталости, минутах сомнений, когда захочется схватить в охапку своих родных и бежать подальше от тюменского «чёрного золота», неприветливости Севера, всюду достающей мошкары и сорокаградусной зимней стужи... И всё же он просил остаться в Тюмени. Виктор Иванович уже тогда, в 1965-м, знал: он со своими товарищами, с теми, кто поверил и приехал за ним в тюменские топи, вызволит из спячки не только недра, но и город. Из деревянных домов с печным отоплением люди переселятся в благоустроенные многоэтажные дома, дети будут ходить в детские сады и современные школы со спортзалами. Конечно, будут Дома культуры, и самые знаменитые артисты приедут с концертами не только в будущую филармонию, но и на промыслы. Может быть, даже набирающие известность Кобзон с Магомаевым.

Филановский хорошо понимал Виктора Ивановича. Уж он-то знал: нет для профессионала большего счастья, чем, удивившись невиданному ранее масштабу, начать новое дело. В Тюмени всё сошлось. Объём работ колоссальный: карта Тюменской области вмещала пол-Европы. Что же касается новизны дела: всё в Тюмени начиналось с чистого листа. Никому ещё не удавалось на болотах бурить, добывать нефть и строить города. Бездорожье, зыбкие почвы, для которых ещё не придумали технологии, позволяющей «распечатывать» недра. С таким-то багажом «отягчающих обстоятельств» «ввязаться в драку» могли позволить себя только люди убеждённые, и уж точно — увлечённые. Как бы сегодня сказали, имеющие «драйв».

О чём не сообщала пресса

Читая партийные документы, газетные статьи 60-70-х годов, выступления руководителей области, понимаешь: страна была не готова к разработке тюменских кладовых, не было комплексного плана экономического развития Западной Сибири.

Всё создавалось с колёс, энтузиазм подменял строгие расчёты. Страна требовала лишь одного — ударных темпов освоения. Цифры всё время корректировались в сторону увеличения, со всех трибун звучали призывы: «Нефть Тюмени — на службу Родине!».

Казалось, нефтяники обладают некоей волшебной силой, способной исполнить любой каприз партийного начальства. Драматизм освоения нефтяной целины оставался вне внимания газетных передовиц и партийных документов. Академик А.А.Трофимук, возглавлявший Сибирское отделение Академии наук СССР, любил повторять: «Сибирский материк - это лодка в гигантском нефтегазовом океане». Оставалось только черпать нефть ударными темпами.

Черпать нефть оказалось делом непростым. Тюменский нефтегазовый комплекс создавался в первую очередь за счёт сверхнапряжённого, порой на грани возможного, без сна и отдыха, ежедневного труда тюменцев - рядовых нефтяников и командиров производств. Каждый тюменский нефтяник смог бы поведать немало драматических историй, которых не найдёшь в газетных передовицах. Детали потрясают.

Герой Социалистического Труда, в 1964 году директор Усть-Балыкской конторы бурения треста «Сургутбурнефть» объединения «Тюменнефтегаз» Александр Николаевич Филимонов пронзительно написал о тех трудностях, которые пришлось пережить в первые годы освоения Западной Сибири. «Бывали моменты (я их называю «моментами малодушия»), когда хотелось всё бросить к чёртовой матери и уехать куда глаза глядят. Кто видел бурового мастера, плачущего в бессилии от комариного гнуса? Кто видел мгновенно провалившегося в болото бульдозериста на ДЭТ-250, выкарабкивающегося из лап смерти в болотной тине и водорослях? Кто видел, как в сорокаградусный мороз сгорает за 25 минут 16-квартирный дом, да ещё и с людьми?! Очень много было неоправданных жертв. В 1970 году на сессии Нефтеюганского горсовета заведующая бюро ЗАГС доложила депутатам, что на днях зарегистрировала пятисотую кончину и среди них только две - своей смертью. В июле 1964 года приехавшая ко мне в Нефтеюганск в отпуск жена, плача, на коленях умоляла меня уехать из этого ада. Лето было жаркое, до 38 градусов в тени. Комаров, слепней и мошки столько, сколько в последующие годы уже не было...

Всё лето 1964 года в Нефтеюганск летали только гидросамолеты. Если из Тюмени, то с Андреевского озера АН-2 на поплавках досов при встречном ветре. В салоне на полу люди корчились от болтанки. Их рвало. Сами они и выйти не могли из самолёта. Их выводили под руки. А каково спать, когда в помещении гудят комары? Ведь даже марлевые пологи не спасали. Прежде чем ложиться, разжигали на противне костер из солярки и зеленой травы, чтобы дымом выгнать комаров. Так, промучившись ночь, не выспавшись, днём тоже видишь мало радости. Десятки проблем, которые надо решать...». И нефтяники их неплохо решали.

Нефтяные «бутерброды» падали маслом вниз

Ленина, 67 - адрес Главтюменнефтегаза. Штаб освоения тюменской целины разместился в двух не очень просторных кабинетах с одной приёмной на третьем этаже. Окна выходили на городской сад, где по выходным беспечно гуляли со своими детьми горожане. Хозяевам кабинетов такие прогулки были недоступны. Начальник Главтюменнефтегаза В.И.Муравленко и его первый заместитель, главный инженер В.Ю.Филановский в своих кабинетах появлялись лишь в промежутках между командировками на Север. Если сосчитать время, проведённое ими в поездках, получится не меньше 200 дней в году на каждого. Усть-Балык, Сургут, Урай... — адреса их бесконечных командировок.

В главке все отмечали умение главного инженера В.Ю.Филановского со вкусом одеваться. Он не терпел небрежности ни в чём. В том числе и в одежде. Ещё в годы учёбы друзья знали, что никто лучше Фила не подберёт к рубашке галстук. Но прилетая на незаменимом АН-2 на Север, Филановскому чаще приходилось надевать болотные сапоги и тёплый свитер: всё же главная работа инженера — на объектах. И он этим нисколько не тяготился.

Главтюменнефтегаз, созданный в 1965-м, с приходом Муравленко и Филановского решал исключительные по сложности проблемы, связанные с выработкой единой технической и организационной политики освоения нефтяных богатств Западной Сибири, развитием предприятий на местах. К 1965 году уже были открыты в Тюменской области такие нефтяные месторождения, как Шаимское, Мегионское, Усть-Балыкское, Правдинское, Уренгойское газовое. Сибирские месторождения оказались значительно более сложными, чем введённые намного раньше залежи Урало-Поволжья. Коварный характер залежей породил шутку, которую нефтяники не раз слышали из уст Владимира Юрьевича: «Здешние нефтяные бутерброды непременно падают маслом вниз. А вот в Татарии они почему-то шлёпались маслом вверх...» Но перед «неправильными бутербродами» в Тюмени не пасовали. Виктор Иванович Муравленко ещё в самом начале работ сказал своим коллегам: «Осваивать сибирскую нефть по плечу только людям, умеющим отказываться от шаблонов». На Север, считал он, нельзя переносить привычные методы разведки, бурения и нефтедобычи. Всё новое, нестандартное, идущее вразрез с укоренившимися представлениями, мгновенно приживалось в Сибири. Как тут не вспомнить знаменитые ледовые и лежнёвые дороги, победившие тюменские болота! О покорении болот искусственной вечной мерзлотой Виктор Иванович с удовольствием рассказывал журналистам:

«Традиционный опыт освоения нефтяных кладовых здесь не годился. Пришлось всё изобретать заново. Скажем, болота мы покорили искусственной вечной мерзлотой. Даже патент на это получили! Суть метода такова: разрезаем болото опорной ледовой дорогой (при наших холодах соорудить такую дорогу не проблема: летом, чтобы не таяла, прикрываем дорогу торфом, опилками); от неё ответвляются островки, с них бурим веерами наклонные скважины и из-под болот достаём нефть. А вместо неё нагнетаем воду. Раньше вода мешала нам, заливала летом все вокруг. Сейчас направляем её в пустые нефтяные пласты. Нефть сибирская - не «дармовая». И всё же себестоимость её ниже, чем во всей нефтяной промышленности.

Для скважины - железнодорожный состав

Нефтяные бутерброды, хотя и «неправильные», обещали быть для страны весьма сытными. Один Самотлор чего стоил! Это о нём Виктор Иванович на слёте молодых нефтяников области, который проходил в Нефтеюганске 2 января 1969 года, сказал: «Самотлор - это великолепное будущее Тюменской области. Именно это месторождение утвердит Тюменскую область главным нефтяным центром родины. Самотлор — это высокая экономика нефтяной промышленности. Высокие дебиты, малые удельные капиталовложения приведут нас к самой дешёвой нефти в стране...».

Что же из себя представляло это «великолепное будущее»? По словам первооткрывателя Самотлора Владимира Алексеевича Абазарова, - «месторождение размером в 30 километров с запада на восток и 50 километров с юга на север». Чтобы представить мощь Самотлора, достаточно вспомнить слова заместителя начальника Главтюменнефтегаза М.Н.Сафиуллина, выступившего в декабре 1969 года на пленуме облпрофсовета: «Две скважины Самотлора, - сказал он, - за сутки могут залить нефтью целый железнодорожный состав». На Самотлоре предполагалось довести добычу до 100 миллионов тонн нефти в год. В конце 70-х годов Самотлор вышел на свой технологический максимум и давал стране более 155 миллионов тонн нефти в год. В 1979 году нефтяники рапортовали о добыче миллиардной тонны самотлорской нефти. Сегодня двумя скважинами Самотлора железнодорожный состав не зальёшь. Сверхинтенсивная эксплуатация месторождения «во имя великолепного будущего страны» в течение более чем трёх десятков лет, безусловно, сказалась: запасы истощились, Самотлор изрядно обводнился. И в том не было вины нефтяников 60-х. Они понимали: если не великолепное будущее, то, по крайней мере, неголодное настоящее страны обеспечивается их трудом, смекалкой и этими невероятными темпами освоения. Другой альтернативы нефтяным доходам страна не придумала. Нынешним же нефтяникам пришлось вновь искать ключи к кладовым своенравного Самотлора...

Жил как под прессом

Филановский проработал в Тюмени четыре года. Вспоминает Юрий Филановский:

-В Тюмень отец, конечно, ехал не на четыре года. Он знал, что Западная Сибирь на десятилетия определит вектор развития страны. И для него важно было оказаться на переднем крае, в самой сердцевине событий. К этому была готова семья. Мама всегда разделяла планы отца и следовала за ним. Я знал нефтяников, многие годы живших между домом на Большой земле и промыслом. Вынужденные вахтовики. Просто жены отказались ехать в неизвестность. И трудно их за это осуждать: детей, конечно же, хочется воспитывать в более комфортных условиях. Но мама, однажды согласившись стать женой нефтяника, не мешала отцу заниматься выбранным делом.

Я хорошо помню, как перед отъездом семьи из Тюмени отец часто приходил домой в подавленном настроении. Я учился в девятом классе, и он со мной говорил как со взрослым: «Очень сложно. Опять был в обкоме. Не знаю, как дальше работать». Отец, безусловно, жил в то время как под прессом. И отъезд из Тюмени, как я понимаю, был вынужденной мерой».