Литературная страница

«Поэзия требует полной обнажённости сердца», – сказал современник В.В. Маяковского Д.Б. Кедрин. Именно такими – людьми с обнажёнными сердцами предстают перед нами авторы произведений, которые мы публикуем сегодня. Они по-своему видят окружающий мир, открывают в нём много нового, интересного и активно творят, делясь своими открытиями с читателями. А мы, соприкасаясь с их творчеством, становимся лучше, добрее, терпимее, мудрее.

ВАЛЕНТИНА ГАТТАРОВНА АНТОНЕНКО – коренная сорокинка. Работает делопроизводителем в СОШ № 2. Первое стихотворение написала ещё в школе, посвятив его маме. С тех пор не оставляет любимого занятия, даря коллегам, односельчанам и, конечно же, любимой семье свои проникновенные стихи. Большая часть её стихов – это гражданская, пейзажная лирика. С нежной любовью она рисует картины сибирской природы, тонко подмечая и воспевая её неброскую красоту.

Улице моего детства Черёмуха

Здравствуй, улица родная! Не ломайте черёмуху, люди, Знаю, ты меня ждала. Прислушайтесь…Слышите плач? Вон от края и до края зазвенели тополя, Заламывает палач. Брызнул фейерверк сирени, И за что ей, бедной, досталось? Зазвучал птиц чудный хор. Может быть, за её красоту? Так тепло меня встречают, Иль за тот аромат пьянящий, Застучало сердце гулко, Что дарит она поутру? К горлу подступил комок. Может быть, за то, что весною Вот знакомая калитка, Сыплет снегом на зелень полей, Вот родимый мой порог. Иль за то, что ягодой спелой Как и прежде, чистый дворик, Кормит летом наших детей? Баня, садик, огород. По-над речкой раскинулась, Здесь когда-то куролесил Тихо свесив ветви к воде, стоит, Босоногий наш народ. Как укрыться от горя и лиха, Эх, какое было время: От злобы людской и обид, Жили как одна семья. Не прося у Бога защиты, Всех девчонок и мальчишек Раны все слезой залечив? Знала улица моя. Всем доступна, для всех открыта, Утром в школу провожала, Продолжает упрямо жить! Целый день потом скучала. Не ломайте черёмуху, люди! Зато вечером опять Может статься, настанет день, Было кому мяч гонять! Не увидим мы белого снега, Как давно всё это было. Что ложится на зелень полей. Стала ты ещё светлей. Не отведаем ягоды спелой, Только сердце не забыло Не увидим чудо-цветы. Прежней улицы своей. Не губите черёмуху, люди, Я присяду на скамейку Не касайтесь её чистоты! Под знакомую ветлу. Петухи вовсю горланят, Знаю, это – в честь мою. С грустью в сердце, расставаясь, Своей улице скажу: « Не грусти, моя родная, Я к тебе ещё приду!»

             ** Маме…**

Ты часто выходила за ворота, С тревогой вглядываясь в даль. Вздыхала и опять ждала кого-то, Закутав плечи в старенькую шаль.

Руки на груди скрестив устало, Занятая мыслями о детях, Ты спокойно у ворот стояла, А волосы трепал осенний ветер.

А мы домой не торопились, Твоих тревог нам было не понять, Мечтали, планы строили, учились, Только ты не уставала ждать.

А жизнь текла, в своё впадая русло, Дорогу каждый выбрал по судьбе, Но всё равно, когда нам было грустно, Мы за советом шли опять к тебе.

И вновь за нас, как прежде, волновалась, Понять пыталась, добрый дать совет, А времени тебе всё меньше оставалось, И вот который год тебя меж нами нет.

Согреты мы твоей заботой были, От всех нас бед бросалась защищать, Как мало, мама, мы тебя любили, Теперь вот только стали понимать.

Хоть и ушла, но ты незримо с нами, Души твоей тепло нам помогает жить, И нами будешь ты всегда любима, Ты научила нас дышать, любить.

ВАЛЕНТИНА МИХАЙЛОВНА СЛЕПЕНЬКИНА живёт в деревне Усть -Лотовке Аромашевского района. Всю жизнь трудилась свинаркой. У Валентины Михайловны трое взрослых детей. Стихи пишет давно. Их публиковали в аромашевской районной газете. Вдохновение приходит к ней в основном по ночам. Пишет Валентина Михайловна о природе, о родине, семье, об окружающих людях. В нашем селе живут родственники В.М. Слепенькиной, и её стихи – это привет из соседнего района им и всем сорокинцам.

      **    Город под Тюменью**

Городок под Тюменью с названьем неброским… Среди многих других не один он такой. Кто хоть раз побывает в Заводоуковске, Тот оценит его первозданный покой. «Разбегаются» улочки среди сосен, Воздух густо настоян душистой смолой, Поутру подоконник прохладен и росен, И душа заворожена тишиной. С любопытством герани на каждом окне Долго смотрят прохожему тихо вослед. Улыбается, чинно мурлыкая, кошка, В палисадниках зреет сибирский ранет. Всё особое здесь: от уютных скамеек В городском позаброшенном, старом саду До простых воробьёв, что у каждой скамейки На песке затевают свою чехарду. Мне, конечно, его не воспеть по-рубцовски – Этот скромный провинции уголок… Чтоб ещё побывать мне в Заводоуковске, Я сосновую шишку на память взяла…

                     **   *****

Опять всё те же буряки, картошка, И у соседки сил – совсем немножко, А в городе есть сын, его жена, Да только вот беда – им бабка не нужна. С утра накормит кур, гусей на луг отгонит, Поговорит с котом о том, что спину ломит, Минутку постоит у дедова портрета. Что ж, дел невпроворот, да помощи вот нету. Там крыша потекла, тут – надо мазать хату, И жук картошку жрёт, не давится, проклятый. И воду натаскать из речки нету силы. «Сыночек, где же ты? Ведь я ж тебя растила! С невесткой отдыхать уехал к тёплу морю, А я совсем одна – как хочешь, мыкай горе…» И смотрит вечерком бабуля на дорогу, От старости болят иль на погоду ноги… А осенью, когда закончится уборка, Машина у ворот ей посигналит громко. Погрузит сын в неё всё, что растила бабка, И из поблёкших глаз лишь тихо слёзы капнут…

    **    Родная сторона**

Родная сторона. И нет её дороже. Здесь родилась, росла и буду ей верна, Люблю твои просторы и небо голубое, Твои леса пушистые и хлебные поля. Люблю дыханье лета и ветерок весенний, Осеннюю листву, которая шуршит, И зимние сугробы – о, как они прекрасны! Вот малышок на саночках с горочки летит. Родная речка манит и летом, и зимой, Я не могу оставить свой край, такой родной, Мои друзья-подруги пусть в гости приезжают, Я буду рада встретить их с открытою душой! Нет! Ни за что на свете свой край родной, любимый На город оживлённый не променяю я, Здесь Родины просторы, здесь солнце светит ярче, Здесь всё моё родное, здесь Родина моя!

Галина Яковлевна Семёнова родилась и выросла в селе Ворсиха. Окончила филологический факультет ИГПИ. Работала учителем русского языка и литературы в школе, была завучем по воспитательной работе, председателем Знаменщиковского сельского совета. В с. Б. Сорокино работала в роно, была директором краеведческого музея. Она – любящая мама и бабушка.С детских лет активно участвует в художественной самодеятельности, выступает на сцене РДК: замечательно поёт и читает стихи. Галина Яковлевна занимается литературным творчеством: пишет стихи, рассказы. Её произведения – о любви к малой родине, к родной природе, к близким людям.

 ** БАНЯ**

Я давно живу в городе, но по-прежнему считаю себя деревенской. Городская суета, ритм жизни, даже великолепие разукрашенных витрин и офисов не сравнятся с красотой деревенских пейзажей, с деревенскими запахами. Но и здесь, в городе, я нашла то, что роднит меня с навсегда покинутой деревней.   То баня с изобилием тепла, пара, воды и духа берёзовых веников.

Подготовка к походу в баню  возложена мною на мужа. Он давно привык к этому и с покорной добросовестностью готовит банную атрибутику, укладывая её в сумки. Я в этой процедуре давно не участвую, ибо муж знает всё.

Сегодня банный день в нашей семье. В баню – как на праздник! Настроение у нас отличное. Что может быть лучше баньки?! Я направляюсь в женское отделение, Иван (так мужа зовут, а я его просто называю Ваном) – в мужское. У него своя сумка, у меня своя с – полной банной «выкладкой»: бельём, шампунем, мылом, мочалкой.

 Начало дня, и народу не так уж много. Мойся, сколько хочешь, никто не торопит (да и самим спешить некуда).

Душистым, пенным шампунем вымыла голову, вскинула назад слипшиеся волосы и, слегка поглаживая мокрое тело, тянусь за мочалкой. С изумлением обнаружила, что её нет.

Намыливаю руки и пенным раствором мыла смачиваю тело. Нет, так негоже. Все соседки моются по правилам: намыленная вехотка (так у нас в деревне называют мочалку) вниз и вверх скользит, разнося пену по телу. Так моются все, только у меня облом. Кажется, что кое-кто из соседок с нескрываемым любопытством посматривает в мою сторону.

«Наверное, Ван забыл положить в мою сумку вехотку», – подумала я. И в эту же минуту вижу, как банщица подаёт моей соседке шампунь (муж той послал из мужского отделения).

–А вы могли бы зайти в мужское отделение и принести от моего мужа мочалку? – спрашиваю я.

–Нет вопросов, я только что оттуда.

–Тогда, пожалуйста, выполните мою просьбу.

Я чётко называю (с повтором) фамилию: «Назарцев. На – зар – цев».

Через несколько секунд передо мной стояла всё та же банщица, но теперь в её руках была вехотка. Да ещё какая! Розовая, новая, с этикеткой, уложенная кольцами, словно волосы после химки.

 Дорога в баню проходит мимо небольшого рынка, миновать который мы никак не могли. Глядя на новенькую вещь, подумала: «Когда он успел купить её? На рынке вроде от него не отставала. И почему купил только себе? Ну, Ван, подожди, схлопочешь ты у меня».

 С удовольствием наслаждаюсь мытьём, продолжаю поругивать мужа (чурбан неотёсанный, испортил такую баню)…

Но тут вновь появляется банщица, словно она от меня и не отходила, и сообщает, что муж мой требует возврата губки. Нервы мои на пределе, обида берёт.  О себе позаботился, купил, а мне?

Я вынуждена была передать мочалку банщице, которая, покинув женское отделение, направлялась в мужское, качая бёдрами.

Раскрасневшаяся после парилки, разъярённая, как тигрица, я напустилась на мужа. Минут пять мы объяснялись. И вдруг всё поняли: я мылась чужой вехоткой. Мою по рассеянности муж забыл дома.

Очевидно, банщица перепутала фамилию моего Вана. Опасаясь дальнейших разборок, мы что есть духу рванули из бани.