Юрий Шафраник. От слесаря до министра с «перерывом» на большую политику

Он этапы своей жизни не доверяет никому: формулирует сам. Свой жизненный путь определяет так: от слесаря до министра. Слесарь в этом случае не менее важен, чем министр. Выпускник Тюменского индустриального, Шафраник начинал слесарем нефтепромысла не где-нибудь - на знаменитом Самотлоре. Вырос до генерального - самого молодого у В.И.Муравленко - директора «Лангепаснефтегаза». Гордится своими великими учителями - Роман Кузоваткин, Александр Суздальцев, Фёдор Маричев.… Горд, что составил достойную конкуренцию коллегам-современникам Владимиру Богданову, Сергею Муравленко, Виктору Городилову, Леониду Филимонову, Вагиту Алекперову. Долго сомневался, но пошёл во власть - страна шаталась, и только думающие профессионалы могли вывести её из катастрофического кризиса.

Он возглавил Тюменский областной Совет народных депутатов, стал главой администрации - первым губернатором области. Президент Борис Ельцин заметил энергичного эффективного губернатора из Сибири. С третьего президентского раза Шафраник согласился возглавить министерство отечественного топливно-энергетического комплекса. Спасал шахтёров Кузбасса, нефтяников сахалинского Нефтегорска, умело структурировал любимый нефтепром - вертикально-интегрированные нефтяные компании не подвели Россию в самые трудные её дни. ...У него сын Денис. Денис Шафраник. Я от отца слышал - «Дениска».

Стоянку первого сибирского человека археологи Академгородка нашли в Денисовой пещере. По обыденке её тоже зовут «Дениской». Сибирскому первочеловеку как минимум 280 тысяч лет.

Шафраник, когда об этом услышал - долго упираться не стал. В его планах на 2014 год - он чёткий человек и всё планирует - появилось: Алтай, Денисова пещера, академик А.П.Деревянко.

Ему надо подняться в Лхасу, заглянуть в глаза чудовищам Галапагос, непременно скатиться с Альп. И как же теперь обойтись без Алтая?

«И это пройдёт», - заметил мудрый Соломон. Всё забудется - помним мы.

-Что останется?

Полагаю, он нередко мучается этим вопросом. Что останется, что остаётся после человека, сделавшего немало? Человек может запомниться своими яркими делами. Но коротка память поколения. Что останется? Почему он так долго сомневался, метался, прежде чем принять - для себя, исключительно для себя - решение возглавить облсовет? И сказать «да!» Не ответственности же боялся.

Понимал: принимает на себя великую область со столь же великими проблемами, решения которых на тот момент до конца не видел. Полагал, наверное, что решений-то, пожалуй, и не существует. В это время, в этой стране. Он хотя и провинциал, но не Бонапарт: «Ввяжемся в драку, а война план покажет».

Но он сказал «да». Себе.

Его коллега-губернатор и давний югорский друг Александр Филипенко вспомнил:

-В истории наших долгих взаимоотношений с моим старинным другом Юрием Константиновичем есть такой эпизод. Я на то время - второй в окружкоме партии. Уходит председатель окрисполкома на повышение в Тюмень. Кому возглавлять окружной Совет?

Есть молодой нормальный мужик, нефтяной генерал в Лангепасе Шафраник. Мне дают поручение, еду в Лангепас уговаривать Шафраника. Он ни в какую: в Лангепасе дел невпроворот. Вечер сидим, ночь сидим. Снова вечер сидим, ещё ночь. У меня уже командировочные кончаются. Последний аргумент. Уговорил. Возвращаюсь в Ханты, докладываю. А тут звонок из Лангепаса. Юрий: «У меня не получится. Нет». Снова посылаем к нему полномочного гонца. Не уговорили. Потом с ним так же Геннадий Павлович Богомяков мучился. Тоже не уговорил.

Нет, он не ломака, Юрий Константинович, это не какие-то интеллигентские рефлексии, не набивание себе цены. Он очень ответственный. Он про себя всё очень чётко просчитывает. Не просчиталось - значит, нет.

Это же большая удача, что его уговорили баллотироваться на председателя облсовета. Другого такого человека на тот момент в области не было. Впрочем, это же он себя сначала сам уговорил. Потому и согласился. Большая удача Тюменской области.

Геннадий Богомяков, первый секретарь Тюменского обкома КПСС (1973-1990 гг.):

-Вы знаете, люблю профессионалов. Что касается того, что делал Шафраник... Он всё-таки хоть в нефти, хоть в газе, хоть в зерне-хлебе, хоть в производстве моторов или аккумуляторов - профессионал есть профессионал. Шафраник по существу - профессионал, знающий главную составляющую производства области.

А если добавить, что человек здесь родился, карасульского разлива, знает, что такое Тюменская область... Он же учился в Тюменском индустриальном институте, в «индусе», молодым специалистом уехал в самую горячую точку - в Нижневартовский район, на Самотлор - там работал.

Прошёл не только производственные, но и общественно-политические должности. Это сегодня мы скептически относимся к тому, какая у человека практика. Я Юрия Константиновича знал давно, как только он появился на промыслах Самотлора, в Нижневартовском горкоме, в Лангепасе.

Знал близко, мы многократно встречались. Поэтому для меня его приход - совершенно закономерное явление. Беседовали подолгу в неформальной обстановке о процессах и о том, что бы следовало делать.

Генадий Шмаль, председатель Совета директоров Роснефтегазстроя:

-Я его знаю со времён, когда Шафраник был генеральным директором Лангепаснефтегаза. Профессионал, знающий дело, грамотный инженер. Как строитель могу сказать: дай Бог нам побольше таких заказчиков, которые не пытались спускать собак на строителей, а всегда находили пути совместного решения. Именно поэтому оперативно вводились новые месторождения. Тогда по нормативным срокам можно было вводить два года, но требовалось за полгода. Всё это делалось при его активном участии. Было заметно: человек значительно выделялся из окружающих, хотя в то время все нефтяные генералы в Тюмени - мощные и сильные. Но даже на этом фоне Юрий не потерялся.

Шафраник - осторожный человек (признак мудрости). По-деревенски запрягает не торопясь. Что имеем на тот момент - начало 90-х? Ясно, что Советский Союз разваливается. Но не верится. С Тюменской областью нисколько не проще. Нацеленная на максимизацию, на вечный рывок, на безостановочное «вперёд», она резко оседает. Конечно, это неизбежно, если мировые цены на нефть катастрофически упали.

Созданы огромные мощности, но нет фронта работ.

Когда проседает нефтянка, рушится всё рядом.

Юрий Шафраник:

-Область в конце восьмидесятых загоняла и загнала себя в тупик. Вернее, загнали. Звучит красиво: миллион тонн нефти, миллиард кубов газа - в сутки. В сутки! Зачем так много, ведь на рынке они идут если не за копейки, то за центы? Надрываться нет смысла. Я в 88-м году - молодой генеральный в Лангепаснефтегазе, смотрю и сам себе не верю: через три года мне уже бурить негде. Как расти по добыче?

Новую скважину некуда воткнуть. Мировые цены кувыркаются вниз. В Союзе нет денег. Россия в тупике. Москва занята сама собой. Лидера в стране нет. Как в гражданскую - всех распустить и... с чистого листа? Точнее - с руин.

Сейчас много мудрецов задним числом и задним местом. Ельцина можно критиковать за всё, но Россия с ним прошла сквозь игольное ушко. Тюменская область повторила её подвиг. Нашу сложнопостроенную область частенько называют моделью страны. Мы в Тюмени, «голые эгоисты», решали свои проблемы. Но ведь тюменские проблемы - это очень серьёзные проблемы России. И наши решения помогли стране ре- шить основополагающие, фундаментальные проблемы. Губернатора позвали на свой чрезвычайный слёт прославленные тюменские геологоразведчики. Геологические генералы, свершившие тюменское чудо - всепланетное открытие, растеряны: в них нет нужды.

Они никому не нужны. Они и так слишком много наоткрывали.

Шафраник сам только что из нефтяных генералов, и коллег понимает. Все жили по принципу «План любой ценой!» А сегодня плана нет. И работы нет, нет денег, нет заказов. Откровенно растеряны. По-советски подозревают: у него власть, у него должны быть деньги. А у него денег нет.

Он разговаривал с коллегами жёстко, понимая, что жалеть можно только «с набитыми карманами».

-У вас три выхода, и при этом надо понимать, что денег не будет. Поэтому первое: вы должны срочно укрупниться и сократиться. Второе: у некоторых из вас есть лицензии, а поскольку разведанные месторождения ещё не отданы в геологический фонд - добывайте и продавайте нефть. И третье - это, как говорится, пойти по пути, указанному новыми постановлениями партии и правительства (а указания, ведущие в никуда, тогда сыпались как из рога изобилия).

-Но мы геологи...

-Ничего другого предложить не могу.

Через пару дней они отправили в СМИ открытое письмо. Молодой председатель Совета объявлялся главным предателем священного геологоразведочного дела на тюменской земле. Никто из этих профессионалов в «торговлю нефтью» не пошёл. Сыпались строительные главки, закрывались трассовые городки лихих «трубачей», стонали нефтетранспортники. Это не лично лидер коммунистов знаменитый и уважаемый Геннадий Богомяков проиграл выборы в Верховный Совет скромному радиожурналисту, это компартия - как структура власти - теряла окончательный авторитет и землю под ногами. Власти в области не было. Скорее, и сама область существовала как фантом и исчезающая реальность.

Чего он долго мучился? Можно ли изжитый фантом превратить в действительность! Он же взялся осуществлять власть. В эти считанные часы раздумий Шафраник осознал масштаб трагедии страны. Безвластие - это развилка, от которой все дороги ведут в никуда. В драму, в кровь, в войну.

Мало кто тогда осознавал, на какой развилке стоит страна. Он осознал и согласился принять доверенную власть.

Самая крошечная власть - это действие. Безвластие - пустота и катастрофа.

Область надо спасать. Только кажется: какие проблемы при такой-то нефти? Но все добытчики, начиная с крестьянина и кончая нефтяником, - первоочередные бедняки. Деньги - на конце трубы. Чтобы запустить глохнущий мотор, требовались деньги. Мотор любой экономики. Где их взять? Советский Союз проедает последние нефтяные крохи.

Где деньги, страна?

Старые механизмы правительственных постановлений уже не работали, нужен был новый подход, новый взгляд на проблемы, нужны были опережающие время действия и решения. Шафраник согласился на поездку в Альберту - нефтяную канадскую провинцию-кормилицу - в последний момент: много текущих дел, всё в области держится едва-едва и из последних сил, не до заморских визитов. Но собрался. Может, что-то намекало: вдруг там, за морем, найдётся ключ?

Он нашёлся. Здесь Шафраник получил подтверждение эффективности «принципа двух ключей», о котором задумывался прежде, обсуждая с коллегами способы спасения области. Шафраник не только по нефтепаркам шастал да за буровиками подглядывал. Своё «открытие» он сделал в провинциальном правительстве Альберты, где департаментские чиновники знали о каждой буровой всё и сразу. И если что-то не срабатывало, реагировали, как полиция или скорая помощь - моментально. Не мудрено: нефть - серьёзные налоги.

Канадские нефтяники работали на себя, на родную провинцию и на страну. В Союзе нефть и нефтяники работали исключительно на страну, интересы территории и её населения центр не учитывал. Именно в конституции провинции значилось право двух ключей: правительство Альберты договаривается с верховной властью Канады - ответственно и добровольно - о пропорциях нефтяной ренты. По справедливости.

Им в Альберте хорошо. В Канаде сами штаты-регионы добровольно создавали федеральное правительство. Жёсткой централизации здесь никогда не было. Западно-Сибирский нефтегазовый комплекс создавал весь Союз. Но свои щедрые недра открыла именно Тюменская земля. Хотя в Москве это вряд ли кто станет учитывать. Но мы же в Тюмени и не требуем исключительных прав для себя, а только справедливую долю.

Зимой 91-го Шафраник на основе соглашения, подписанного с правительством Альберты, отправил туда первую группу специалистов во главе с Владимиром Карасёвым. Поразбираться. Фундаментально. Но ещё в 90-м в Москве он встретился с известным экономистом Юрием Ерёменко, который тоже искал ключи для запуска остывшего мотора страны. К их диалогу присоединился академик Виктор Ивантер.

Спорили до осевших голосов. Шафраник честно признался:

-Тюмень ополовинится. С шестисот миллионов тонн мы докатимся до трёхсот.

-На трёхстах я закрываю страну, - мрачно пошутил Ивантер.

Впрочем, тогда это не звучало шуткой: страна действительно «закрывалась». Тюменский губернатор создал три исследовательские группы: в Тюмени, в Москве и в Новосибирске - в знаменитом институте Абела Аганбегяна. Надо было определить конституционную формулу, которая в принципе звучит невинно - «право двух ключей», а по существу предлагает в Союзе неслыханное: чтобы Москва делилась недрами с провинцией. Тюмень чувствовала в себе силы стать экономической базой России. Разрабатывалось сразу три направления (шли «тремя колоннами»), отчасти и для отвода глаз тоже. Слишком крамольно выглядела главная формула. Евгений Кибалов из Новосибирска предлагал концепцию «Единая корпорация «Тюменская область». Георгий Алпатов в советском стиле создавал пакет постановлений. Академические мужи любят, философствуя, подискутировать. Продуктивным считается долгий спор. Шафраник велел запереть все три группы в губернаторской резиденции на Лебяжьем. Дал две недели.

Через неделю наведался. Идей много - бумаги ни одной. Озверел:

-Мы за что вам хорошие деньги платим? Я вас всех в болоте утоплю.

Они впервые видели деликатного губернатора в бешенстве. Президент России уже объявил, что собирается в Тюмень. Первый пакет документов был готов на исходе второй недели. У Бориса Ельцина имелись толковые помощники - бывшие хозяйственники. Из уральских промышленников - Юрий Скоков и Юрий Лобов.

Провинциалы, они сразу уловили сермяжную правду в тюменском пакете, хотя чётко сознавали: это дерзкий вызов Москве. Но понимали и неизбежное: столица делится, расстаётся, может быть, с главной своей монополией - монополией на Родину. Неизбежно не потому, что в России смута, страна заваливается, а потому, что это - торжествующая справедливость и рычаг, который выведет страну из губительного кри- зиса. У всех и каждого должно быть своё право на Родину. В Москве. В Тюмени.

(Позже Шафраник создаст свой фонд, который так и назовёт: «Малая Родина»).

Тщательно отработанный проект Указа по Тюменской области попал на рабочий стол первого Президента. Указ успел «проскочить» до развала СССР: через каких-то полгода никто ничем с областью делиться не стал бы. Заметил ли это сам Борис Николаевич, перебираясь из Надыма в Салехард, из Салехарда в Ноябрьск, из Ноябрьска в Нефтеюганск, а оттуда в Тюмень? Президент любил пообщаться с народом в рабочей обстановке.

И на буровой, и на нефтепромысле, и на мощной УКПГ, и в старом цеху Салехардского рыбозавода, где чуть не пострадала президентская голова, находились люди, которые высказывали мнение, что область заслужила право на часть прибыли, и Москве бы не грех поделиться с теми, кто своим трудом освоил эту щедрую землю В Нефтеюганске бурмастер Иван Иванович Коптенко, к тому времени уже народный депутат России, убедительно говорил о праве жителей территории на свою долю природных богатств. Из учёных уст полетело словечко «роялти». Слабо знающим английский сразу слышится «королевский» корень.

Королевский, царский, государственный. В экономике земельного права роялти означает рентную плату за право разработки природных ресурсов. Но собственнику недр платит тот, кто их разрабатывает. Если я правильно всё понимаю - с тюменскими роялти как раз всё наоборот.

Собственник недр делится солидной долей с трудящейся территорией. Так что тюменское роялти - особая статья. Начинается с «царского» указа первого Президента России.

Коллега и друг Шафраника лидер Татарстана Минтимер Шаймиев облёк экономические претензии своей республики в политические формулировки и получил президентский ответ:

-Берите суверенитета сколько переварите.

У Тюмени политических претензий не имелось, хотя кое-кто серьёзно рассуждал о Тюменской Республике в составе России. Указ Президента должен был быть подписан в понедельник 19 августа драматического 1991 года.

Как знать, если бы он был подписан, скажем, 18-го...

Но Ельцин подпишет его ровно месяц спустя, 19 сентября. В Указе принцип двух ключей сформулирован просто: «Установить, что начиная с 1992 г. предприятия и организации, расположенные в Тюменской области, вправе свободно использовать до 30% (по нефти и газу - 10%) производимой продукции с направлением полученных средств на поддержание уровня производства в необходимых объёмах, техническое перевооружение и решение социально-экономических проблем трудовых коллективов населения области». Это и есть знаменитое тюменское роялти. Прорыв!

Юрий Шафраник:

-Указ Ельцин подписывал в Кремле, при мне. Строго, в официальной обстановке. Месяц после путча, день в день. У меня-то «чесалось», чтоб он его прямо на буровой где-нибудь в районе между Ноябрьском и Лангепасом подписал. Он же это дело любил: на капоте «уазика», на танке... Я не рискнул предложить, но искушение большое было: давайте, Борис Николаевич, прямо здесь, у буровиков, и подпишем. Палец в нефть - печать готова. Но Ельцин на наших буровых, пожалуй, сделал больше - дал своей свите два дня сроку всё согласовать, все визы собрать. Там же уйма согласований и масса законных оснований не визировать. БээН почти рявкнул: «Призываю завизировать! Всех!» Нам пришлось срочно попотеть, и если бы довелось подписывать на капоте, все документы были готовы.

Президентская поездка в Тюменскую область - ключевой момент. Перелом. Три дня мы вместе, в вертолёте, на «уазиках», в вахтовках (у него ещё положенного спецтранспорта не имелось), на буровых, в цехах. В тёмном цеху старого Салехардского рыбокомбината он чуть о балку не треснулся. Это на буровых каски выдают, а на заводе не полагалось... На совещаниях, на встречах с рабочими, специалистами, инженерами мы вдосталь наговорились. Ельцин остро чувствовал необходимость что-то делать и видел нашу убеждённость в том, что области, которая держит всю страну, нужна особая программа развития. Он нас услышал. Мы всё сделали вовремя, блокаду прорвали. Дальше же к власти придёт Гайдар со своими диктаторскими демократическими замашками. Егор ни с кем делиться не собирался, тем более с Тюменью. Наша инициатива опередила ситуацию.

Тюмень разворачивает президента Ельцина лицом к стране, Россия поворачивается лицом к провинции. Что бы там о себе Москва ни думала, но она догадывается: великой Россию делает её провинция. Скоро обозначат так: регионы.

Знаменитый ЧВС, Виктор Степанович Черномырдин, будет часто повторять лозунг команды Шафраника: «Сильные регионы - сильная Россия!» Время парада суверенитетов. Только Тюмень без лишней политики - по делу! - разворачивает высокомерную Москву к стране-кормилице.

-Выпил Шафраник 19 сентября 1991 года?

-А как же! Хорошего красного вина не нашлось, пришлось традиционно и крепко по-русски. Приложились. Почему не произошло окончательного развала области, почему богатые северные округа не ушли от «нищего» юга? Все три будущих субъекта Российской Федерации были «повязаны» единой формулой экономического сосуществования, и какой бы безумец рискнул перекрывать себе общий для всех кислород. Трёхстороннее соглашение (Тюмень-Югра-Ямал), выгодное исключительно для каждой из сторон и для всех вместе, имеет в своём фундаменте формулу справедливости.

Ещё в ноябре 1990-го областной Совет, опережая время и опровергая принципы социалистического хозяйствования, принял «Концепцию перехода области на принципы самоуправления в условиях формирования рыночной экономики». Это системная, продуманная программа, подготовленная с учётом мирового опыта управления недрами, которая, пожалуй, впервые в новой России была озвучена и внесена в Правительство как цель регионального органа власти. Достаточно сказать, что Тюменский Совет вводил в обиход такие пока чуждые российской экономике понятия, как «платность недр», «Фонд недр», «право пользования недрами», «рентные платежи».

Многое менялось - принципы, законы, критерии, требования. В современных условиях действует даже не формула сотрудничества, а формула единства. Первоначальная формула расчёта с нефтяной территорией постоянно менялась, превращалась в территориальную квоту, долю в налоге на добычу полезных ископаемых, в шафраниковском «Законе о недрах» превратившись в знаменитое эндэпэи. Сначала областная «Концепция...», потом президентский Указ «О развитии Тюменской области» и как закономерный итог - «Закон о недрах», который распространял механизм платности недр на все российские ресурсодобывающие территории. Но первой была Тюмень, ломая стереотипы и устоявшуюся практику, вырываясь за круг прав и полномочий, когда-то очерченных государством, обращаясь к человеку и его потребностям.

Почти четверть века (1991 - 2014) на стыке тысячелетий роялти и кормил и развивал Тюменскую область с входящими в неё (по Конституции РФ) автономными округами. Никто не подсчитал, но это явно больше триллиона рублей. А значит, новые школы, больницы, мосты, дороги, храмы, спорткомплексы, жильё, дворцы культуры, детские сады в Салехарде, Ханты-Мансийске, Тюмени, Новом Уренгое, Когалыме, Лангепасе, Нижневартовске, Тобольске, Сургуте, Ишиме...

Только городов в Тюменской области 27, районов - 52, весей и деревень - несчитано. Тюменская область не просто выстояла, она работала и развивалась. Он знал, что делал, когда бешено орал на изумлённых академиков на Лебяжке:

-Хватит трёпа! Формулируйте чётко. У нас всё получится.

Получилось. Эпоха роялти в области заканчивается как раз в год её семидесятилетия. Тюменская область без проблем не живёт. Сегодня у неё новые задачи и новые решения. Шафраник считает:

-Сегодня области не хватает новой великой идеи.

Выгодно Тюмени - выгодно России.