Здесь небо синее синего

Она заменила ушедших на фронт мужчин, сев совсем юной за руль трактора. Всю войну пахала землю и убирала хлеб. Неутомимая, с беспокойным характером и доброй душой, она всегда свято верила в себя, в свой народ, горячо любила родную деревню.

– Мы выросли на кисленке, – Клавдия Лукьяновна не идеализирует своё довоенное детство. Всё было – голод и благополучие, радости и горести. И небо синее синего. И душистое, перехватывающее дыханье, разнотравье на поле, где у каждого цветка сладкая, пахнущая мёдом, сердцевина. И лица людей не такие, как теперешние, – моложе, чище, светлее. Будто они говорили: мы самые счастливые! Не подозревая о том, что дальше – чёрная пропасть почти в пять лет.

Помнит себя маленькой. В довоенной жизни Клавдии Лукьяновны было всякое. Семья была репрессирована и разбросана по всей области. Клаву напрямую репрессии не коснулись: дозволили остаться на родине. В родной деревне трудилась с утра до ночи. А сестёр выслали на север, на югорскую землю. Одна из них, Татьяна, посоветовала Клаве, окончившей семь классов Агаракской школы, добывать справки и ехать учиться. Клава собрала бумаги и поступила на курсы трактористов в Северо-Плетнёво. Учились по конспектам. Осваивали сложные технические чертежи. Курсы сорок первого года!

Выучила назубок программу тракторных курсов, сдала экзамены.

– Никогда не забуду, как впервые подошла к плугу, – вспоминает Клавдия Лукьяновна. – Пришла весна, и мне дали трактор. Устроили пробную вспашку.

Деревенские всей артелью вышли смотреть, как девчонка поведёт трактор. А она, признаётся, ни слова не помнила из конспектов. От волнения всё вылетело из головы. А боевая была, не спасовала.

Клавдия Лукьяновна стала лучшей трактористкой в колхозе. Хотя что значит лучшей. Трактористов было раз, два и обчёлся.

Люди работали с невероятным подъёмом. Мужественно сносили голод, мороз, слякоть. Стол был скуден, даже в праздники. На долю селян выпало не меньше испытаний, чем тех, кому пришлось надеть солдатские шинели.

А уж день Победы Клавдия Лукьяновна запомнила до малейшей подробности: как его забудешь! С ночи работали в поле. Без остановки. Перекусывали, заправлялись – всё на ходу, на бегу. В деревне знали все: наши на подступах к Берлину. Это воодушевляло как ничто другое. Издалека ещё увидели агронома.

– Девчонки, пляшите.

Клава осталась за рулём. А подруга Шура задорно отбила дроби.

– Война кончилась, – радостно сообщил он. В совете по радио вся деревня слушала. Конец фашистам.

Девчонки выбежали на межу между Агараком и Верхречками и давай плясать, и плакать, и обниматься. За такую долгожданную весть готовы были агронома на руках до деревни нести. А он сказал виновато.

– Праздник праздником, бабоньки, а работать надо. Вы уж простите. Клавдия вернулась к трактору и пропахала до глубокой ночи.

Война прошла по самому глубинному краю памяти. А ещё встреча с Фёдором Басовым. Он в сорок пятом году с войны пришёл.

Клавдия Лукьяновна очень любит свою семью. Привыкла отвечать за порядок и благополучие в ней.

Т. УСОЛЬЦЕВА