В зоне отчуждения

Как сейчас, перед его глазами пус­тое перепаханное поле, где недавно стоял рыжий от радиации лес. И только одно-единственное старое дерево с двумя раскидистыми ветвями в разные стороны оставили от леса ликвидаторы аварии Чернобыльской АЭС. Это дерево служило фашистам виселицей в годы Великой Отечест­венной войны. Зловещим памятником тех страшных событий так и осталось оно стоять там, где совсем недавно шумела листва целого леса, пели соловьи и люди жили размеренной обычной жизнью.

Уже иным «памятником» других не менее страшных событий 28-летней давнос­ти стала пустота и тишина в 35-километровой зоне отчуждения от Чернобыльской АЭС. Одним из ста тоболяков, попавших по воле судьбы и военкомата в эту самую зону, был Камиль Мусалямов, на тот момент тридцатилетний водитель ПАТП. Как военнообязанного его призвали на ликвидацию последст­вий аварии. Он без разговоров явился в военкомат, подписал соответствующие документы. Знал ли о радиации и её последствиях, когда согласился? «Что-то знал», – ответил Камиль Кадимович.

– Про радиацию нам разъясняли в армии, мы, конечно, знали о бомбах Хиросимы и Нагасаки, об аварии на атомной подводной лодке К-19. Примерно догадывались, что это такое, вот только всех последствий тогда не могли предугадать. И жена спокойно к этому отнеслась.

80 суток провёл в зоне отчуждения, меня сразу посадили на автобус, возил солдат от аэропорта до час­ти, артистов Киевской филармонии, приезжавших с концертами поддержать ликвидаторов. Видел пожарных, которые первыми тушили реактор, они падали сразу и больше уже на ноги не вставали, их на носилках так и увозили – огромная доза облучения. В охраняемой зоне я не был, а в соседних деревнях участвовал в ликвидацион­ных работах. Выкапывали огромную траншею, и всё – под бульдозер, в эту яму: и дома, и сараи, и гаражи, и машины, и лес. Чтобы люди не возвращались и радиация не распространялась дальше. Одна древняя старушка сказала нам: «Я Гитлера пережила, и вас, ликвидаторов, переживу», – и осталась в своей деревне.
Подчинился бы он сейчас тому самому приказу, который разделил их жизни на «до» и «после»? «Скорее всего – нет, – откровенно ответил Камиль. – Лучше бы отсидел за неподчинение шесть месяцев, как один мой знакомый в Свердловске, и вышел живой и здоровый».

Но тогда… Он вернулся в Тобольск летом, и тут же со здоровьем начались проблемы. Камиль из спортсмена в тридцатилетнем возрасте стал инвалидом. Но на лечение никто не отправлял, сами с женой нашли под Киевом радиационный центр, куда лишь через год попал, тогда и узнал все свои точные диагнозы. Но после перестройки сам попросил на медкомиссии снять инвалидность, нужна была работа – семью не прокормить на пособие.

Сейчас Камиль Кадимович на пенсии. Вспоминать о тех событиях не любит, но и вычёркивать эти 80 дней из памяти тоже не получается…

И после разговора с этим человеком мне показалось, что и сейчас не смог бы он нарушить тот приказ. Прос­то сильным духом выпадают главные трудности. И Камиль один из них. Из тех ста сильных людей, отправленных тобольским военкоматом в зону отчуждения.

Наталья ЮРЬЕВА Юрий ПОПОВ (фото)