Вспоминая военное детство

В апреле мне неожиданно позвонила З.В. Стрелкова, мой бывший директор школы. Не видела я эту удивительную женщину лет 25. Она сообщила, что написала письмо в газету и попросила забрать его.

Земфира Васильевна встретила, обняв по-матерински. Завязалась беседа. Мы любили и уважали своего директора: всегда аккуратная, внимательная, спокойная и чуткая к своим подопечным. Была нам как школьная мама. Сейчас она хотела поделиться своими воспоминаниями со всеми нами – теми, кто не знал тягот военного лихолетья.

Желание высказать благодарность за внимание и заботу к детям войны возникло у Земфиры Васильевны после получения (в преддверии праздника Победы) пособия от государства. Эта хрупкая милая женщина уезжала на операцию по зрению в Тюмень и так спешила написать своё письмо, чтобы оно успело выйти к 9 мая. Ни один день, при плохом зрении, создавалось это послание очевидца того нелёгкого времени, опалённого войной.

Учитывая пожелания читателей писать больше материалов о свидетелях тяжёлой эпохи (их, к сожалению, с нами остаётся всё меньше), помещаем это письмо как исторический документ.

«Начала войны я не помню, мне не было и пяти лет. Из рассказа мамы знаю, что отец Василий Трофимович Тарабанов работал директором Кармацкой школы. Видимо, из-за плохого зрения его сразу на фронт не брали. Папа очень переживал по этому поводу, он был патриотом до мозга костей, не мог отсиживаться в тылу. В октябре 1942 года райвоенкомат удовлетворил его просьбу: он отправился на войну. Попал в самое пекло, туда, где шли оборонительные бои за Ленинград. Был лейтенантом, заместителем командира по политической части миномётной роты 1236-го стрелкового полка 372-й стрелковой дивизии. Отец писал о тяжёлых боях, о том, как живут и умирают от голода ленинградцы. В деревне почти каждая семья получала похоронки о погибших муже, сыне, брате. Мы жили в постоянном страхе за отца. 13 января получили последнюю открытку с фронта: «Будет большой бой с фашистами. Я уверен в победе. Не хочу прощаться. До свидания. Целую. Ваш папа». В этом бою отец погиб. Я никогда не забуду день, когда матери вручили похоронку в Вагинском сельсовете. Всю дорогу она шла и причитала. Обе комнаты у нас были заполнены учителями, соседями, все перечитывали фронтовые письма и плакали. В своём горе мы были не одни: у соседки В.Е. Логиновой погибли муж и два сына, её глаза не высыхали от слёз. Позднее получили письмо от однополчанина отца, он написал, как погиб папа. Было это 13 января в бою за рабочий посёлок – сражён нещадным штыком. Похоронен западнее, 500 метров от Рабочего посёлка № 8 Ленинградской области.

Наступило тяжёлое время в нашей жизни, рухнула надежда дождаться отца с фронта. Но надо было жить! За него мы получали пенсию, что давало возможность покупать продукты, в основном картошку. Весной, после посадки, её не хватало. Победу встретили с радостью и с грустью потери родных, кого отняла война. В те тяжёлые годы не было соли, спичек. И если затухали угли в печке, бежали с утюгом к тем, у кого из трубы шёл дым. Помню, как училась в начальной школе: тетрадей не было, писали в книжках между строчками чернилами, сделанными из сажи. Очень любили нашу учительницу Нину Ивановну Лысякову: она очень добрая была.

Мы с раннего детства трудились: пропалывали грядки, окучивали картошку. С 8 лет я доила корову. Мыла полы (они были некрашеные), посыпала их песком и терла, смывать требовалось много воды: брат носил её котелками из речки. Уже в начальных классах помогали колхозу: рвали лён (в районе работал льнопенькозавод). Летом, когда появлялись всходы зерновых, пололи поля от осота. После работы нам давали каждому калач запашистого пшеничного хлеба. Когда стали старше, помогали колхозу в заготовке сена. Вставали до восхода солнца. За день так уставали, но как вечером заиграет гармонь – все плясать и петь. Ночи были короткие: только заснём и уже слышим: «Подъём». Я хорошо помню бригадира Илью Обухова, настоящий был труженик, обходил каждый дом, забирал на работу, с нами говорил так ласково. Мой брат его просто боготворил: бригадир за 8-летним пацаном закрепил лошадь, на ней Валентин возил сено.

Лет пять тому назад брат решил навестить малую родину, узнав, что бригадир жив, зашёл к нему. Тот узнал Валентина. Как брат был расстроен, увидев, в каких условиях живёт этот труженик тыла: одинокий, в избушке, в антисанитарном состоянии...

Запомнился мне 1947 год. Из-за неурожая трудно было с продуктами, стряпали лепёшки из кобылятника, варили борщи из крапивы и лебеды. Нам всё-таки было легче прожить, выручала пенсия за отца да корова-кормилица. Сами косили сено, вывозили на корове, иногда школа давала лошадь. Когда построили хату, ушли из школьного дома. К нам туда постоянно подселяли учителей, последним жил директор школы Игнатюк с семьёй. Мы четверо (мать, я и два брата) ютились в прихожей, они – в горнице. К своей избушке пристроили сени, для коровы вырыли землянку, так и жили. После семилетки мы ещё с тремя ребятишками из деревни пошли учиться в Аромашевскую школу. Жили на квартирах. Детей тогда не возили на автобусах. Шли пешком, пели песни. Ни лютый мороз, ни грязь не удерживали нас.

Мы – дети войны, продолжили дело отца: стали работать учителями. Я много лет была директором Аромашевской восьмилетней школы. Имею правительственные награды. До сих пор не могу смириться с тем, что преждевременно ушли из жизни муж М.А. Стрелков и два брата – Валентин и Василий. Вот уже шестой год детям войны, отцы которых погибли во время Великой Отечественной, государство выплачивает пособие. В этом году я уже получила 2 тысячи рублей. Спасибо за то, что нас не забывают.

Никогда не забудет народ о подвигах тех, кто отстоял честь, свободу и независимость нашей Родины, спас мир от фашизма. И в их рядах был и мой отец Василий Трофимович Тарабанов».

Фото: из личного архива