Очень здоровый образ жизни

Субъективные заметки

Про себя мой отец говорит: «Я довоенного образца…» и добавляет четверостишье из песни: «И парень очень просто ребятам отвечал: я с Дальнего Востока, из города Сучан!» Именно в этом шахтёрском городке он родился перед самой войной и, наверно, должен был повторить судьбу многих его жителей. Но он пошёл своей дорогой, чтобы стать врачом в далёкой Тюменской области. Это характерно для пережившего войну поколения «шестидесятников» - людей, веривших в силу разума и создававших будущее своими руками.

В их семье было трое детей (младшая Валентина родилась тогда, когда её отец уже погиб под Сталинградом). Бабушке моей тогда было всего 24 года, и можно представить, каково ей пришлось. Может быть, с тех пор у нас и появилось выражение «воевать с детьми», ведь вся страна тогда жила так. Город, который воспел ещё Александр Фадеев в «Разгроме», на волне ухудшения отношений с Китаем был переименован в Партизанск. Видимо, было в нём что-то боевое, раз оттуда произошёл легендарный Метелица, да и характер, доставшийся мне от родителя, заставляет иногда поверить в это. А ещё в этих местах уникальная природа – смесь тайги и субтропиков, когда ствол сосны может обвивать дикий виноград «киш-миш». Понятно, что военная ребятня с малолетства носилась по сопкам, промышляя рыбалкой и собирательством. Возможно, тогда у отца и зародился интерес к биологии, возникло желание лучше разобраться в том, как устроен окружающий мир.

В школу они ходили за два километра от дома - так же, как во множестве других городов и сёл. Несмотря на суровые времена, забота о детях тогда была общим делом. Между домами школьников распределяли валенки и одежду, чтобы было в чём добраться на учёбу. Да и сами дети стремились помогать взрослым и с раннего возраста начинали «халтурить» - в Приморье, например, пасли гусей. За это их подкармливали сидевшие дома бабки или деды. «Люди были очень добродушные, заботливые и внимательные, – вспоминает отец. - Все варились в одном котле: солдаты воевали на фронте, оставшиеся в тылу растили детей».

Нашу семью создал двадцатый век, который «гонял» по стране миллионы людей – кого по зову души, кого в поисках лучшей жизни… В середине 50-х отец с сёстрами и матерью оказывается в Забайкалье, где после восьмого класса начинает работать. Для него, как и большинства сверстников, это было необходимостью - «безотцовщине» приходилось развиваться самим по себе. Не от кого было ждать подсказок, да и в институт, как сейчас, никого не водили за ручку. До всего приходилось доходить своим умом, через множество ошибок. Правда, в то время ещё не было «сословных» различий, поэтому молодые инженеры запросто общались с работягами. В зарплате все были примерно равны, поэтому основным достоинством человека считался интеллект. Отец всегда был в центре внимания – цитирующий стихи, начитанный и «юморной». Думаю, ему не раз приходилось слышать в свой адрес: «Слава, тебе надо учиться!» Да и государство тягу к учёбе поощряло и пропагандировало знания: вспомните хотя бы фильм «Весна на Заречной улице». Словом, после трудового дня молодого рабочего ждала вечерняя школа…

В Забайкалье встретились мои родители, что имело последствия не только для меня с братом, но и для медицины. Почему - станет ясно позднее, а пока они после продолжительного знакомства решили махнуть в Берёзово. Конечно, «по велению сердца и призыву Родины», которые совпали с желанием обзавестись семьёй, обустроиться на новом месте и пустить там корни. А в Тюменской области начала шестидесятых начиналось строительство такого масштаба, что по сравнению с ним водохранилище Ангарской ГЭС казалось тихой заводью.

Считалось правилом

Берёзово – особая точка на маршрутной карте нашего семейства, мы можем назвать этот посёлок ещё одной малой родиной. Полярные ночи очень располагают к долгим размышлениям. Наверное, именно поэтому там сформировалось и окрепло желание отца посвятить себя медицине. Если для фаворита Петра I Александра Меншикова посёлок на Сосьве стал последней пристанью, то для Вячеслава Кузнецова – чем-то вроде стартовой площадки.

Взаимопонимание - одно из качеств людей прежних лет, о потере которых особенно жалеешь. Тогда считалось правилом жертвовать своими интересами ради ближних, по крайней мере, в семейном кругу. Сейчас отношения между родственниками зачастую превращаются в бесконечное соревнование амбиций, когда на фоне успехов одного из супругов другой боится затеряться. В шестидесятые было не так, и пример нашей семьи это доказывает. Прибывший на теплоходе из Тюмени начальник моей матери так поразился её худобе и состоянию здоровья, что пообещал подыскать работу в областном центре. И сдержал своё обещание!

Итак, очередной пункт назначения, первое собственное жильё и приличная зарплата… К тому времени отец был каменщиком шестого разряда, и Тюмень до сих пор может гордиться зданиями, которые он возводил. При строительстве бассейна «Геолог» (думаю, большинство тюменцев будут помнить его под этим названием) он даже чуть не лишился пальца из-за сорвавшейся со строп плиты. Словом, на эту землю падали капли его пота и крови, но разговор сейчас не об этом… До сих пор не могу понять, как можно набраться решимости и резко изменить свою жизнь: в 29 лет, с двумя детьми на руках, взять и поступить, и не куда-то, а в медицинский институт? Понять не могу, но горжусь!

Средний балл высшей пробы

Понятно, что это было общим решением. Более того, отец особо подчёркивает роль супруги, которая «агитировала за учёбу». Кроме того, «баламутили» сторожившие стройку парни из мединститута, которые даже обещали помощь, повторяя как заклинание: «Не боись!» Своими разговорами они избавили отца от ощущения, что в институт идут только избранные и убедили начать готовиться к экзаменам в перерывах между работой. Это и поныне могло бы восприниматься как авантюра, но результат доказывает обратное. Стремление к знаниям, желание расширить свои возможности, вера в собственные силы и настойчивость, точный расчёт и взаимопомощь.. Ну и, конечно, везение, без которого не обходится ни одна студенческая судьба.

На первом же экзамене по биологии преподавателей и абитуриентов поразил «шустрый» поступающий, который не стал дожидаться очереди, а зашёл в лекционный зал и, взяв билет, с ходу рассказал всё, что знал об адаптации животных к условиям среды обитания. Учитывая, что биологию в школе им преподавали эпизодически, видимо, сказались знания, полученные в детстве на природе. Следующим испытанием было сочинение на тему «Поднятой целины» Шолохова, которую отец знал практически наизусть. Свою лепту в его успех внесла сердобольная преподавательница, показавшая пару мест, где надо поставить запятые (она жила по соседству с родителями). Кроме этого, были ещё экзамены по химии и физике…

Свою «абитуру» отец помнит во всех подробностях, которые немногим отличаются от воспоминаний других студентов. Бессонные ночи, семейное написание конспектов (почти как лепка пельменей), строгие преподаватели, берущие «грех на душу», и попавшиеся в коридоре «ангелы» с нужными вариантами ответов. Но ведь поступить в институт, даже медицинский, это ещё не всё. Многие предсказывали, что, начав учиться в таком возрасте, люди редко доходят до диплома. Отличался только срок, который отводили на студенчество: кто-то уверял, что отца отчислят после первой сессии, а некоторые обещали, что и до неё не дотянет. Один раз отец и сам заикнулся матери: «Мне не сдать сессию…», но она сказала: «Только попробуй!».

Что означала эта угроза, сказать трудно, но отец начал заниматься, трезво понимая, что наверстать всё упущенное в школе нужно за первый же семестр. Помогла любовь к чтению, ведь изучать приходилось толстенные гроссбухи. Сидеть за ними приходилось до рези в глазах, но эти труды не пропали даром – сессия была успешно сдана!

Поняв технологию обучения и поверив в свои силы, отец получил диплом врача. При этом он подчёркивает, что и по оценкам был не в числе последних. Учитывая, как он шёл к этому, можно считать его «средний балл» оценкой высшей пробы.

*Вся область - от юга до тундры

Кстати, сама учёба отца отразилась в моём сознании, пусть не очень отчётливо, очень весёлым временем. Знакомство с молодыми и горластыми студентами, которые уважительно и по-взрослому обращались к детям, внушало понимание, что папа занимается особенным делом. Что уж говорить о старшем брате Эдике, который с пяти лет ходил с отцом в «анатомку» и играл там человеческими костями. Конечно, и студентам, в подавляющем большинстве несемейным, было интересно позаниматься с карапузом. Поэтому совсем не случайно, что брат пошёл по стопам отца и продолжил врачебную династию.

Леонид Кочановский, Николай Ильченко, Александр Битюцкий, которого из-за внешнего сходства с известным персонажем кино называли Шуриком… Однокашники отца, которых можно отнести по армейской терминологии к «среднему комсоставу» медицины. Их сравнение с лейтенантами военного времени вполне оправдано, ведь им тоже приходилось сражаться с коварным врагом – эпидемиями. Мы как-то забыли, что ещё в 60-е годы в области свирепствовали дифтерия, трахома и туберкулез, которые ныне стали почти экзотическими заболеваниями. Государство гарантировало народу бесплатную медицину, а для этого были нужны врачи, способные оказывать помощь в любой глуши. Они справлялись со своей задачей.

Один из преподавателей, обсуждая выбранную отцом специализацию, сказал: «Вячеслав Иванович идёт в тихую заводь». Тогда считалось, что это подходящее определение для дерматовенерологии, ведь о существовании СПИДа ещё никто не подозревал. Хотя уже тогда в Тюменской области была эпидемия сифилиса, о которой как-то не слишком охотно вспоминают. Может быть, она мало вяжется с картинами героического освоения нефтегазового комплекса, но это было частью той эпохи, во многом схожей с колонизацией Америки. Заражали и коренных жителей Севера, которым «болезнь от удовольствия» грозила вымиранием.

Работая в областном кожно-венерологическом диспансере, отец исколесил всю область – от южных районов до полярной тундры. Как ведущие специалисты областного учреждения молодые врачи контролировали лечение больных и оказывали практическую помощь – обследовали пациентов, чтобы поставить правильный диагноз. После поездки в район следовал обязательный доклад на коллегии облздравотдела, куда входили все главные врачи областных больниц. Что-то вроде доклада разведчика о рейде по тылам противника…

Приём в диспансере был не регламентированный, как сегодня: за день можно было «пропустить» до полусотни больных. Особая статья – ночные дежурства в закрытом стационаре, где лечили людей без определённого рода занятий и места жительства (попросту говоря, бичей). Заведение охранялось милицией, ведь врачи работали с непредсказуемым контингентом. Бывало, что чересчур дебоширивших пациентов приходилось усмирять милицейским нарядом. Но врачей слушались даже там, тем более, что за распространение венерических заболеваний была (а может быть, и сейчас есть) уголовная статья.

Затем был ещё один «героический» этап врачебной карьеры отца – работа заведующим здравпунктом строительного треста «Главсибтрубопроводстроя». Потенциальные пациенты строили перекачивающие станции по всем нефте- и газопроводам, а задачей отца было организовать их медицинское обслуживание. Строительные десанты в таёжную глушь достигали двух тысяч человек, которым в любой момент могла понадобиться врачебная помощь - например стоматолога. Кроме того санитарные врачи должны были следить, чем работяг кормят. До Увата ездили своим ходом, а на трассы приходилось летать на Ил-76, загружаясь туда прямо на своём «УАЗике-буханке». Отец участвовал в открытии первой медсанчасти трассовых строителей в Новом Уренгое. Можно сказать, на его глазах и при его участии газопровод шёл на Ямбург.

Он вспоминает, как ездили по зимникам вдоль всей трассы, которую сварщики варили, лёжа прямо на снегу – чуть ли не половина их увозила с Севера кроме большой зарплаты ещё и туберкулёз. Полным-полно было и случаев травматизма, чаще всего из-за несоблюдения правил в условиях постоянного аврала. Бывали и взрывы, когда газопроводы испытывали под давлением: полутораметровые трубы разрывались, как будто они были сделаны из картона. Конечно, в экстренных случаях оказывалась скорая помощь, работала санавиация, и трассовые врачи всегда трудились с ними в содружестве. Тогда не было ведомственных интересов – все решали одну задачу.

«А кто эти люди?»

Говоря о «родной» специальности, отец цитирует почти народные строки: «Дерматовенеролог - он так же, как геолог: он ищет и находит и тем он знаменит, что сифилис от триппера всегда он отличит». И добавляет уже серьёзно: «Меня тянуло непосредственно к лечебной работе, общению с больными, поиску путей выздоровления, продвижению новых лекарственных средств». Затосковав по непосредственной медицине, он устроился в поликлинику УВД, где и проработал 26 лет до выхода на заслуженный отдых. Трудно себе представить такое постоянство при его беспокойном характере, но, очевидно, свою долю приключений он к тому времени уже получил.

Работа в органах внутренних дел имеет свою специфику – спокойной эту работу уж точно не назовёшь. Дежурства в стационаре, во время которых были и смертельные случаи (как говорят врачи, «люди уходили»). В советское время приходилось вести приём и проводить обследования больных в колониях, СИЗО и ЛТП. Кроме того, врач не прекращает быть врачом и выходя из стен больницы – свои навыки доводилось применять в бытовых ситуациях. Однажды в самолёте, летевшем из Уренгоя, отцу пришлось скудными средствами из аптечки, а больше эмоциями вытаскивать женщину из гипертонического криза. Самый символичный случай оказания помощи был, когда он с однокашниками хоронил своего коллегу. В это время неподалёку на трассе разбился мотоциклист. Можно сказать, что парню повезло: у него были открытые переломы и наружу торчали голые кости, но рядом оказалась целая бригада врачей. По выражению отца, они «набросились» на пострадавшего, сделали шины из веток, правильно совместили кости, забинтовали и сами увезли в больницу.

Врачу не положено теряться в любых ситуациях, нужно быть готовым разрезать трахею задыхающемуся ребенку или принять роды. Но сами они не застрахованы ни от травм, ни от болезней, ни от равнодушия окружающих. Поняв все тяготы профессии, отец уже не хотел, чтобы сын шёл по его стопам, но заложенные ещё в детстве впечатления о врачах как самых человечных и мудрых людях сделали своё дело. Врач-реаниматолог Эдуард Вячеславович Кузнецов каждый день в областной больнице «Нефтяник» вытаскивает людей с того света.

Помню, как в детстве мы шли с приятелями отца, врачами, мимо Знаменской церкви. Я разглядывал изображения святых на её стенах и спросил: «А кто эти люди?» Один из отцовских однокашников с серьёзным выражением лица ответил: «Наверное, врачи. Видишь, они босиком, денег даже на обувь нет».

-Никто из нас не спрашивал, сколько мы будем получать, когда начнём работать, - говорит отец. - Все рвались в медицину и считали, что это нужное людям дело. Тогда невозможно было представить безразличие или неуважение к пациентам со стороны врача, каждый понимал свою ответственность. Я не жалею, что сделал такой выбор, а не остался квалифицированным каменщиком с высокой зарплатой. Как бы то ни было, в обществе и сегодня сохраняется уважение к врачам. Возможно, в этом главная ценность этой профессии.