Путеец Молозин

Ровно 30 лет назад в такой же холодный ноябрьский день сюда, к знаменитому Самотлору, по новой железной дороге пришёл первый поезд, и началась эксплуатация магистрали, которая коренным образом изменила темпы освоения богатейших нефтяных залежей, строительства городов и посёлков да и весь уклад жизни обширного региона.

Поезд пришёл в Нижневартовск! Для теперешних северян это обыденность, привычное дело, заурядный повседневный факт. А тогда… Район буквально задыхался, имея связь с Большой землёй только по воздуху да по реке в период короткой навигации. Между тем бурно растущему нефтяному Приобью требовалось всё больше и больше самых разнообразных грузов – от труб, машин, стройматериалов до медицинского оборудования и школьных парт. Спасение было только в одном: требовалась железная дорога. Немедленно, в кратчайшие сроки.

И её проложили. Стальная колея от Тюмени дошла до Тобольска, до Сургута – и вот ещё один бросок, к Нижневартовску. Её вели через глухую тайгу и непроходимые болота, через холмы и многочисленные реки, овраги, протоки, сквозь морозы и непогоду, сквозь технические и технологические сложности. И был счастливый финиш. Был украшенный флагами тепловоз ТЭ2-074 с огромным лозунгом на кабине: «Здравствуй, Нижневартовск!». Была красная лента, которую разрезал заместитель министра транспортного строительства СССР, рядом стояли секретари горкома и обкома партии, руководители горисполкома и ещё много северян, для которых приход первого поезда стал настоящим праздником.

Тридцать лет минуло с того дня. Постаревшие ветераны прибыли в город на Оби, чтобы отметить своеобразный юбилей, вспомнить товарищей и незабываемые моменты героической истории нефтяного края. Их встречали хлебом-солью, возили на экскурсию по городу, знакомили с выставкой, специально посвящённой знаменательному 30-летию, глава Нижневартовска. В числе почётных гостей на торжества прибыл и знаменитый бригадир молодых когда-то путейцев Герой Социалистического Труда Виктор Молозин…

«Свадебное путешествие» на стройку

Колхозных лошадей Виктор знал хорошо. Помнил повадки многих, их вздорный или ласковый характер. Ему казалось, что и кони его понимали. На Алтае, в селе Осколково Алайского района, где родился Молозин, а чуть позднее в посёлке Приятельск, где прошло детство, мальчик начал работать с ранних лет. Возил на телеге бидоны со сливками на маслозавод за 12 километров, а в 15 лет уже официально был назначен конюхом – поручили заниматься молодняком. В небогатом колхозе имени Калинина доверенный парню табун был невелик, но хлопот доставлял предостаточно.

Виктор гладил гривы своим любимцам, а сам невольно думал о «железном коне». Отец, Василий Филиппович, был трактористом. Могучая машина заключала в себе едва ли не сотню лошадиных сил, так что по мощи на сельхозработах равнялась всему поголовью тягловых животных хозяйства. Юный конюх мечтал когда-нибудь сесть за рычаги трактора. Он вполголоса подтягивал мелодию, когда по радио звучали слова популярного в те годы марша: «Мы с железным конём все поля обойдём, соберём, и посеем, и вспашем!»

Была у него и ещё одна мечта: попасть во флот, когда призовут на воинскую службу. Как неотразимо выглядели парни, приезжавшие с кораблей на побывку в степи Алтайского края! Широкие клёши, тельняшка, ремни с бляхами, на бескозырках – ленточки с якорями. Девчонки от бравых моряков глаз не отводили. Молозин был почти уверен, что если он наденет такую форму, то Татьяна, с которой не один год рядом жил и учился, уж точно не останется к нему равнодушной…

На какое-то время про все планы пришлось забыть. Началась война, возникли совсем другие проблемы. Родители переехали в Киргизию, но обжиться не успели: отец ушёл на фронт. Матери, Анне Фёдоровне, родственники из Приятельска настойчиво писали: чего ты теперь там с детьми одна, без мужа, в чужом краю? Возвращайся, здесь хоть и трудно, зато все мы вместе. Она так и сделала. Забрала Виктора и его младшего брата Алексея и вернулась к своим, на родную землю.

Молозину исполнилось семнадцать, при МТС (машинно-тракторной станции) открыли курсы трактористов, он поступил учиться и через несколько месяцев получил заветный документ. От души поработал на стареньком «железном коне» – пахал, боронил, в уборочную трудился вместе с комбайнёрами. А через год был призван в армию.

Нет, его взяли не во флот, а в артиллерию. Демобилизовался, отслужив в общей сложности три с половиной года.

Дома многое изменилось. Колхоз стал зерноводческим совхозом, появилась неплохая техника. Но многие ровесники разъехались. Родители заметно постарели. Встретив Татьяну, Виктор без былой робости предложил ей выйти за него замуж. И девушка ответила согласием – невзирая на отсутствие у жениха флотских клёшей и тельняшки. Впрочем, в сельсовете их не зарегистрировали – мол, невеста ещё очень молода.

Вчерашний солдат намеревался трудиться на старом месте, но попросил начальство выделить ему новый трактор. Пообещали. Однако при очередном распределении управляющий развёл руками: Молозину не хватило. А он быстро разобрался, почему не хватило. Просто трактор был передан родственнику. Виктор высказал руководству своё мнение по этому поводу в полный голос и открытым текстом. Вообще, с дипломатией у В.В.Молозина всегда было плохо. Этот недостаток (а может, достоинство?) сопровождал его и в дальнейшие годы – уже на тюменских просторах.

Махнув рукой на все неурядицы в селе с обманчивым названием Приятельск, нерасписанные молодожёны уехали в своеобразное «свадебное путешествие» – на комсомольско-молодежную стройку. Не очень далеко: тогда прокладывалась железнодорожная магистраль от станции Алтайская до города Камень-на-Оби. Трасса проходила по Алтайскому краю, частично захватывая территорию Новосибирской области. И вот именно там, на станции Сузун, родился Володя. Теперь в ЗАГСе уже не сомневались, созрели или нет Виктор и Татьяна для семейной жизни, поскольку вместе с регистрацией брака родителям выдали свидетельство о рождении гражданина СССР Молозина Владимира Викторовича.

Вместе со всеми - на Север

«Свадебное путешествие» получилось долгим и состоящим из трёх этапов. Закончив первую дорогу, молодые путейцы прибыли в Казахстан, на прокладку железнодорожной ветки от города Караганда до рудника Карагайлы. По завершении там работ прораб стройки уехал в Красноярский край и вскоре пригласил туда Молозиных. И они, прибыв на третью в своей жизни трассу, увидели прекрасные сибирские леса, влились в коллектив знаменитого управления «Абаканстройпуть». Про Абакан и Тайшет звучали популярные песни Александры Пахмутовой. Виктор и Татьяна трудились на участке Ачинск – Абалаково. Виктор был уже признан толковым монтёром пути, ему доверили руководство бригадой. Он с головой уходил в работу, весь отдавался решению производственных задач. Татьяна трудилась рядом с мужем, в соседних коллективах, выполняя тяжёлые операции по балластировке насыпи, выправлению рельсошпальной решётки, но одновременно училась в Иркутском строительном техникуме и, окончив его, стала нормировщицей.

В строительно-монтажном поезде № 227 (СПМ-227) Молозины завоевали авторитет и уважение. Здесь они посчитали своё «свадебное путешествие» завершённым, да и Володя подрос. Надо было думать о серьёзном обустройстве домашнего очага, выбирать постоянное место жительства. И тут случилось непредвиденное. Всё управление «Абаканстройпуть» во главе с Героем Социалистического Труда Дмитрием Коротчаевым перебрасывалось в Тюменскую область. Там предстояло вести трассу от Тюмени до Тобольска и Сургута, чтобы помочь освоению нефтяных и газовых месторождений. Прокладка Севсиба получила ранг Всесоюзной ударной комсомольской стройки. Виктор с Татьяной, не колеблясь, вместе со всеми поехали на далёкий Север.

Штурмовали леса и болота

К тому времени дорога от Тюмени ушла далеко. Бригада Молозина разместилась на разъезде Савинский, укладывать рельсы начали от Сетово. Там до Иртыша каких-то сорок километров, а за огромным мостом через могучую сибирскую реку – уже и Тобольск.

Виктор даже подумать тогда не мог, что директивная трасса Тюмень – Тобольск – Сургут вовсе не закончится в Сургуте. Что она пойдёт дальше – до Нижневартовска, Уренгоя, Ямбурга… Не знал, что Севсиб, где он будет трудиться не одно десятилетие, станет главной страницей его биографии. И не только его, а и жены Татьяны, сына Владимира и даже его супруги Светланы.

Ну, а пока коллектив СМП-227 старого управления с новым названием («Абаканстройпуть» превратился в «Тюменьстройпуть»), миновав древнюю столицу Сибири, начинал штурмовать леса и болота за Тобольском. Бригада Виктора Молозина, что вполне естественно, обновлялась, видоизменялась – ещё и потому, что не всегда в повестке дня стояла укладка пути. Иногда трассу приходилось пробивать с нуля, то есть с расчистки просеки. Так, начиная от Ингаира, и вплоть до реки Туртас Виктор половинным составом своего коллектива рубил в тайге коридор шириной где 75, где 100 метров – в зависимости от проекта. Парни были вооружены топорами и бензопилами «Дружба», по участку деловито ползали трелёвщики и бульдозеры, подготавливая место для отсыпки грунта. И только когда земляное полотно было готово, молозинцы вновь брались за свою основную работу. Путеукладчик бережно опускал на балластную подушку одну из семи погружённых на него 25-метровых рельсошпальных решёток, члены бригады быстро поправляли её, «сшивали» массивными гайками выровненные рельсы, и агрегат передвигался по ним ещё на 25 метров севернее. А стрела крана протягивала следующую решётку… Слаженность и ритм буквально завораживали тех, кто оказывался свидетелем этой по-настоящему красивой работы.

Бригаде доводилось выполнять самые разные операции. Наиболее яркие периоды – это когда парни шли в голове трассы, вели укладку, километр за километром продвигаясь к цели, оставляя после себя блестящие струны рельсов, разъезды, станции, вокзалы. Но случалось надолго задерживаться на одном месте – на год, а то и на 3-4, чтобы обустроить крупный железнодорожный узел. Там надо было выложить немало запасных путей, тупиков, поворотных стрелок, отвоевать у болот и лесных зарослей большую территорию, превратив её в полностью завершённый благоустроенный объект, отвечающий всем техническим и эстетическим требованиям. Когда монтёры пути двигались вперёд, они постоянно были в поле внимания прессы – журналисты беседовали с ними, фотографировали, снимали фильмы, брали интервью. А когда месяцами трудились в одном пункте, о них словно забывали. Хотя работа оставалась не менее интересной, тяжёлой и ответственной. На станции Юность Комсомольская молозинцы методично вели там балластировку участков, равняли полотно, монтировали несколько параллельных рельсовых линий – то есть занимались неброскими, но чрезвычайно нужными делами. Однажды, как всегда неожиданно, в «штабной вагон» прибыл глава «Тюменьстройпути» Коротчаев – «дед», как его за глаза называли на стройке. Очередной начальник СМП-227 доложил обстановку. «А Молозин у вас ещё работает?» – спросил Дмитрий Иванович. – «Работает». – «Почему же в последнем списке награждённых я не увидел его фамилии?» – повернулся «дед» к одному из своих замов. – «Не знаю, – растерялся тот. – Я обязательно всё проверю». – «Где Молозин сейчас?» – снова обратился Коротчаев к начальнику СМП. – «Здесь, на территории, со своей бригадой». – «Найдите его и пригласите».

Молозин ришёл в «штабной вагон», поздоровался. «Виктор Васильевич, вы увольнялись на какое-то время?» – «Нет, всё время здесь». – «Я вот не нашёл вас в списке представленных к награждению…» – «А меня нельзя награждать, Дмитрий Иванович. Поэтому и не будут». – «Почему вы так считаете?» – «Ругаюсь я, скандалю. Постоянно спорю с руководителями. Наряды не так закрывают, материалы задерживают, задания дают нечёткие, а то и непродуманные, сбивают моих парней с ритма…» – «Ну, это мы разберёмся. Есть у меня к вам, Виктор Васильевич, серьёзный разговор…».

Позднее они беседовали с глазу на глаз. «Плечо до Сургута очень большое, – говорил Коротчаев. – Одному СМП-227 здесь не справиться. Мы намерены создать новый строительно-монтажный поезд под номером 522. Он будет комсомольско-молодёжным, первым таким предприятием в стране. Уже подобраны кандидатуры начальника, главного инженера, других руководителей». – «А при чём здесь я?» – «Об этом и речь. Предлагаю вам продолжить укладку на магистрали и стать главной ударной силой СМП-522. Укрепляйте свою бригаду, подбирайте людей, учите, воспитывайте их… Имейте в виду: вам предстоит идти до самого Сургута, а может быть, и дальше. Что скажете?» – «Заманчиво. И спасибо, Дмитрий Иванович, за доверие. Но мне бы съездить в Тобольск, к семье, посоветоваться…». Несколькими днями позже шёл Молозин по Тобольску, сына Вовку нёс на плечах, жена Татьяна рядом. Догнал их уазик, притормозил. Симпатичный молодой человек с весёлыми глазами распахнул дверцу: «Садитесь, подвезём!» – «А вы куда?» – «Туда же, куда и вы, – в контору транспортных строителей. Давайте знакомиться, моя фамилия Доровских. Я назначен начальником СМП-522. С вами Коротчаев разговаривал?» – «Разговаривал». – «Ну, и какое вы приняли решение?» – «Мы согласны – всей семьёй!» – «Вот и отлично».

Так Виктор Васильевич познакомился с человеком, который стал ему коллегой и другом на многие годы.

А годы эти были посвящены не только строительству дороги, но и, если можно так выразиться, строительству коллектива. Бригада постепенно становилась тем прочным, сцементированным содружеством людей, которым были под силу казавшиеся невероятными достижения. Молозинцы соревновались с представителями БАМа. При многих равных условиях когда коллеги с Байкало-Амурской магистрали укладывали полтора-два километра рельсов в сутки, сибирякам удавалось уходить к северу на три-четыре. А бывали рывки и по пять-шесть километров!

Поразительная слаженность в любом деле позволяла, к примеру, освободить эшелон «вертушки» за 5-6 часов, тогда как в других СМП на это уходила неделя. «Вертушка» – состав с дозаторами, в которых перевозится балласт, он бывает песчаным, гравийным, щебёночным… На Севсибе чаще всего использовался асбестовый – это отходы асбестового производства уральских предприятий. Дозаторы вообще-то разгружаются автоматически. Но это в теории. На практике же, если состав подвергнется низким температурам, а зимой это обычное дело, то асбестовая крошка смерзается намертво. И тогда единственная надёжная «автоматика» – лом, кувалда, кирка.

Или ещё одна проблема: снежные заносы. Какой же Север без вьюг и метелей! Но иногда эти прославленные в песнях явления природы принимали такой масштаб, что становилось совсем не до песен. Однажды за ночь у станции Нартовой прямо на путях, где лежали ещё незабалластированные рельсошпальные решётки, намело огромные горы снега высотой более трёх метров. Холодные барханы пришлось срочно разгребать. Никакую технику не применишь. Только лопаты. Работали парни отчаянно, без передышки. Справились с задачей максимально быстро. Когда в прорытую траншею вошёл тепловоз, со стороны из-за гигантских сугробов его совершенно не было видно…

**«Делать то, что умею и люблю»

Молозину сейчас под восемьдесят. А взгляд пронзительный, озорной, в глазах лукавинка.

«Да какой может быть особый секрет у хорошей работы? Просто все в бригаде должны понимать друг друга с полуслова, не терять понапрасну ни одной минуты, в любой момент быть готовыми заменить товарища. Если случаются сбои с поставками материалов, следует мгновенно делать перестановки: не хватает рельсов или шпал – переходить на укрепление полотна, кончился балласт – заняться сшивкой звеньев. Ну, и, понятное дело, беспрекословно и точно выполнять указания руководителя – то есть мои. А я, распределяя задания, всегда был озабочен только судьбой стройки – значит, и судьбой своих строителей: квалификацией, образованием, материальным благополучием каждого.

Каких только вопросов мне ни задавали! Про наш «бронепоезд», например, или «экспресс», как мы его называли. А это просто элементарный метод экономии времени. Мы установили жилые вагончики на железнодорожные платформы, по одному на каждую, это уже целый состав из 20 платформ, а ещё на отдельных – столовая, баня, красный уголок, конторка… Полноценный прорабский участок на колесах. Загнали свой «экспресс» в тупичок и ведём укладку. Удобно: рядом и дом, и работа. Но рельсы уходят все дальше: за 5, 10, 15 километров. И когда укладка удаляется на 20 км, мы там снова по-быстрому оборудуем персональный тупик, жилой состав переезжает туда, меняет стоянку, и всё начинается сначала.

…Порой нас задерживали мостовики. Ведём, ведём линию, и вдруг остановка. Впереди небольшой мост, но он не готов. Я, естественно, нервничаю. Связываюсь с начальством. А там руками разводят: ну не успевают смежники! Я вопрос ребром: мне-то что делать? Отшучивались иногда: дескать, подгоняй вплотную путеукладчик и непрерывно сигналь. Может, и ускоришь процесс.

Со временем было найдено интересное техническое решение, облегчившее жизнь и мостовикам, и укладчикам. Подойдя к незавершённому мосту – если, конечно, это был переход не через большую речку, а протоку, рукав, ручей, старицу, – монтёры пути делали обход: справа или слева сооружалась временная насыпь, путеукладчик огибал объект мостовиков, и бригада продолжала двигаться своим маршрутом. Кстати, иногда объезды ещё долго служили и после того, как по мосту открывалось нормальное движение. «…Моими собеседниками бывают иногда наивные люди, которые считают, что легли на гравийную подушку шпалы, прикрепили к ним стальные рельсы – и всё, железная дорога готова. Не-ет. Пройдут первые эшелоны, и через какое-то время линия вновь «загуляет» волнами, требуя укрепления, дополнительной балластировки, подсыпки, рихтовки, ликвидации просадок – это долгое дело. А потом вновь повторение пройденного. Чтобы магистраль стабилизировалась, требуется около пяти лет. Так что работы нам всегда хватало.

Богатая практика – это здорово. Но и без специального образования нельзя. Именно так я настраивал ребят своей бригады, и каждый третий учился заочно в техникуме. Подумывал о личном примере, да сомневался: не поздновато ли? Под сорок лет, какой из меня школяр? И всё же поступил в Свердловский техникум транспортного строительства – почти одновременно с сыном Владимиром. Преподаватель заочного отделения Римма Ивановна Елькина даже хвалила нас: мол, старательно Молозины занимаются, успевают и работать хорошо, и учиться.

Мне, после того, как Героем Социалистического Труда стал, разные соблазнительные предложения делали. Советовали один из строительно-монтажных поездов возглавить. Или занять особую должность прораба-воспитателя. Ты же, мол, вырастил целую плеяду прекрасных специалистов, некоторые успешно пошли вверх по служебной лестнице, и тебе надо расти, чего засиживаться в бригадирах? Но я стоял на своём. Буду делать то, что умею, что люблю и к чему привык. Останусь бригадиром.

Про самые памятные дни иногда спрашивают. Да разве их перечислишь? Столько всего произошло за сорок-то тюменских лет! Первый поезд в Тобольске. Первый поезд в Сургуте. Первый поезд в Нижневартовске. Это же какие праздники были – на всю область. А как «серебряные костыли» забивали на самых ответственных пунктах трассы – участники таких событий никогда их не забудут.

Навсегда в моей памяти останется Ульт-Ягун. Именно от этой станции мы двинулись к далёкому Уренгою. Был день Всесоюзного ленинского коммунистического субботника. Теперь уж только пожилые помнят, как он отмечался, праздник труда, – торжественно и радостно. И вот в этот день нашей бригаде было предоставлено почётное право уложить первый километр железнодорожного полотна от Ульт-Ягуна к Уренгою. Даже сейчас не могу оставаться равнодушным. Приподнятое настроение было у всей бригады, а это только моих парней, монтёров пути, – 40-45 человек да столько же обслуживающего персонала. Я махнул рукой, ожил путеукладчик, под приветственные крики собравшихся первое звено легло на насыпь…

И – если мгновенно в мыслях переместиться на пять лет по времени и на 600 километров по расстоянию – декабрьский полдень на станции Тихая (которая станет вскоре посёлком Коротчаево). На уренгойскую землю прибыл первый рабочий поезд. На улице минус 52 градуса. Морозный туман. Молодая ненка в национальном уборе вышла навстречу с хлебом-солью. Каравай принять поручили мне. Незабываемый момент!

А потом бросок до Ямбурга. Передвигается путеукладчик, поднимает очередную 25-метровую секцию, опускает… а класть-то некуда! Братцы, закричал кто-то, земля, что ли, кончилась?! Кончилась земля. Половина рельсошпальной решётки легла на сушу, вторая половина – в воду. Пришлось обрезать. Это уже Обская губа, а значит – Карское море, а значит – Северный Ледовитый океан. Дошли.

«Уважают меня твои ребята?»

Прокладка Севсиба стала важнейшим объектом в масштабах всего Советского Союза. Над стройкой шефствовали многие коллективы, однако особо крепкая дружба связывала трассовиков с редакцией журнала «Юность». 50 журналистов и 50 тысяч строителей нашли форму сотрудничества, приносившую ощутимую пользу и тем, и другим. Работники «Юности» вместе со своими активистами организовывали приезд на ударную стройку десантов из поэтов и писателей, певцов и актёров, художников и композиторов, а итогом таких поездок становились замечательные произведения и публикации о молодых героях будущей магистрали.

Название «Юность» взяла себе группа студентов Московского государственного художественного института имени В.И.Сурикова, отправившись по просьбе молодёжного издания на стройку. Художники думали об улучшении облика трассы, создавали эскизы оформления посёлков, клубов, строительно-монтажных поездов. Работали кистью и резцом, пластикой и чеканкой, деревом и новыми отделочными материалами…

Возглавлял творческую команду журнала писатель Борис Полевой. С бригадой Виктора Молозина его связывали исключительно близкие отношения. И не случайно.

Когда производилась торжественная сбойка пути на 575 километре между Салымом и Юганской Обью, среди промороженной тайги на пустынный пятачок приземлились два вертолёта. Прибыли многочисленные гости – партийные, хозяйственные руководители, журналисты. В их числе и редактор шефствующего журнала. Борис Николаевич явился из столицы в берете и ботиночках – видимо, сделал неверную поправку на разницу температур. В вагонах подъехали дорожные строители.

На митинге говорили подобающие случаю слова, а затем началось самое увлекательное и даже весёлое. Надо было забить «серебряный костыль» (и не один) как символ воссоединения двух участков дороги. Эту серьёзную операцию поручили лучшим трассовикам, а также почётным гостям, не имевшим никакого опыта. Дали в руки молот и Борису Полевому. На удивление, он нанёс несколько сильных, вполне профессиональных ударов.

Молозин воскликнул: «Да это ж готовый специалист! Монтёр пути. Мы с удовольствием примем его в нашу бригаду!» Парни дружно поддержали своего лидера. Полевой смеялся и благодарил за такую оценку.

Виктор Молозин хорошо помнит, как в Москве отмечалось 25-летие «Юности». Из Тюмени были приглашены он, Николай Доровских и Дмитрий Коротчаев. Юбилейное мероприятие оказалось тщательно продуманным, разноплановым, оригинальным. А позднее в ресторане Полевой подозвал Молозина и, хитро прищурившись, спросил: «Скажи, Виктор Васильевич, уважают меня твои ребята?» – «Конечно, уважают!» – «А как ты думаешь, за что?» – «Ну, – растерялся бригадир, – вы редактор «Юности», известный писатель… И так лихо забили «серебряный костыль»… Член нашей бригады, и вообще…» – «Не только, не только, дорогой. Послушай, что я тебе расскажу». И поведал такую историю.

Оказывается, когда столичный литератор приплясывал от холода на митинге в тайге под Салымом, один из дорожников, не зная его, но проникшись сочувствием, подошёл и тихо спросил: «Мужик, может выпьешь?» – «Наливай», – не моргнув глазом, ответил Полевой. Работяга, осторожно озираясь, приоткрыл полы полушубка, достал кружку и налил в неё прозрачную жидкость. Это был чистый спирт. Редактор опорожнил кружку, не поморщившись, – сказалась фронтовая закалка. «Закуси!» – удивившись, неожиданный приятель протянул кусок не то хлеба, не то колбасы. «Не надо», – спокойно сказал писатель, взял горсть снега и зажевал. Эту сцену видели несколько монтёров пути, и глаза их явно выражали уважительное одобрение.

«Вот такое, понимаешь, дело!» – закончил Борис Николаевич свой рассказ. Молозин прекрасно понял всё, кроме одного: где и каким образом тот работяга достал спирт – ведь на стройке действовал жесточайший «сухой закон»!

Молозинская магистраль

В Уватском районе, в средней школе посёлка Туртас педагоги стараются прививать учащимся любовь к родному краю, уважительное отношение к трудовым подвигам земляков. С этой целью детям предлагают собирать о них фотографии, оформлять подборки, использовать рассказы знатных людей – короче, своими руками готовить небольшие научные труды.

Маша Стариченко начала готовить такую работу ещё будучи третьеклассницей. Увидела однажды фотографию – там её совсем-совсем молодой дедушка Владимир Константинович Гусейнов стоял рядом с симпатичным человеком, на пиджаке которого сверкала золотая звезда Героя. Кругом высились цветы кипрея. Подпись на обороте снимка подсказывала, что дело было в августе 1976 года на станции Юность Комсомольская. Маша узнала: тот, что стоял со звездой Героя Социалистического Труда, – строитель железной дороги Виктор Молозин. Именно у него в бригаде работал её молодой тогда дедушка Владимир Гусейнов. И девочка решила: буду готовить подробный альбом о бригадире! Проект назвала «Мой знаменитый земляк Виктор Васильевич Молозин».

Маша Стариченко писала в своем альбоме:

«За досрочное (в три с половиной года!) выполнение пятилетнего плана в 1977 году В.В.Молозин получил звание Героя Социалистического Труда. У него есть ордена Ленина, Трудового Красного Знамени, Дружбы народов, медали…

Восхищаясь трудовыми делами своего героя, я решила наглядно на карте Тюменской области изобразить путь, который проложил Виктор Молозин со своей бригадой. Вооружилась циркулем, всё вымерила. Я назвала этот огромный отрезок Свердловской железной дороги «молозинской магистралью». Вот мои расчёты: Сетово – Тобольск: 42 километра, Тобольск – Сургут: 476 км, Сургут – Нижневартовск: 220 км, Сургут (Ульт-Ягун) – Новый Уренгой: 690 км, Новый Уренгой – Ямбург: 210 км. Итого – 1638 километров!

Лишь в 2005 году, в возрасте 70 лет, Виктор Васильевич ушёл на заслуженный отдых. Общий стаж его работы (представьте!) составил 52 года. Только на Крайнем Севере он трудился более 35 лет. В последние годы строил подъездные пути к наливным станциям, где наполняют углеводородным сырьём составы цистерн – в Ямбурге, Тарко-Сале, Уренгое, Коротчаево. Не случайно одна из улиц посёлка Коротчаево на Ямале названа именем Молозина…».

Когда Молозину исполнилось 78 лет, на дачу родителей приехал сын Владимир с женой Светланой, состоялось весёлое застолье с многочисленными поздравлениями имениннику. И были воспоминания: «Разве мы забудем – и я, и жена, и Владимир со Светланой – десятилетия, отданные строительству дороги?! Она же сквозь наши судьбы прошла, даже внучки её помнят. Я тоскую по Северу. Иные говорят, это холодное, унылое место. Неверно! С приходом тепла, когда вся природа там расцветает, каждый видит, что это замечательный, изумительной красоты край. А дичи там, а рыбы! А люди какие… Север – моя любовь навсегда!»